Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Покушенія были и при Владимірѣ Мономахѣ Въ началѣ 12 вѣка одинъ польскій аббатъ посланъ былъ въ Россію съ тѣмъ, чтобы “пріобрѣсть Христу народы чуждые”. При митр. Іоаннѣ IѴ (1164-66) были послы папы въ Кіевѣ, но митрополитъ отвѣчалъ посланіемъ къ папѣ о причинахъ раздѣленія церквей. Митрополиты греки твердо стояли на стражѣ Православія. Надо упомянуть еще о посланіяхъ папъ: Иннокентія III въ 1207 г., Гонорія III отъ 1227 г. и Григорія IX отъ 1231 г. Доводы въ нихъ — единая Церковь имѣетъ единаго пастыря въ Св. Петрѣ, котораго онъ — папа — преемникъ. Въ посланіи папы Григорія имѣются и доводы политическіе, а именно — въ случаѣ присоединенія къ римской Церкви, князь (Св. Георгій-Юрій Всеволодовичъ Владимірскій), какъ государь, будетъ щедро взысканъ милостями и благоволеніемъ его — папы. Интересно, что папы усвояли русскимъ князьямъ титулъ королей, который они признавали только за тѣми государями, которымъ давали его сами.

Одна только галицкая область къ концу домонгольскаго періода испытала зависимость отъ римской власти. Въ концѣ 12 вѣка она находилась въ рукахъ венгровъ, которые всячески оскорбляли Православіе. Мужественный и умный кн. Романъ Мстиславичъ Волынскій, утвердившійся въ Галичѣ, освободилъ въ 1198 г. это древнее русское княжество отъ иноземной власти. Въ 1204 г. крестоносцы захватили Константинополь и посадили тамъ патріархомъ Ѳому Морозини, одного изъ духовныхъ лицъ католической Венеціи. Папа Иннокентій III считалъ, что такимъ образомъ произошло соединеніе греческой и латинской церквей. Но этого не произошло. Духовенство и знатнѣйшіе сановники византійской имперіи переѣхали въ Азію — въ Никею. Императоромъ былъ признанъ Ѳеодоръ Ласкарисъ, зять прежняго императора Алексѣя III. Патріархомъ въ 1206 г. избранъ былъ Михаилъ IV Авторіанъ.

Папа Иннокентій III счелъ это время подходящимъ для обращенія къ князю Роману Мстиславичу. Папскій легатъ увѣрялъ князя, что папа мечемъ св. Петра покоритъ народы и сдѣлаетъ его королемъ. Тогда Романъ, обнаживъ свой мечъ, спросилъ легата: “таковъ ли мечъ Петровъ у папы? Если такой, то онъ можетъ брать имъ города и дарить другимъ. Но это противно Слову Божію: ибо имѣть такой мечъ и сражаться имъ Господь запретилъ Петру. А я имѣю мечъ, отъ Бога мнѣ данный, и пока онъ при бедрѣ моемъ, дотолѣ не имѣю нужды покупать себѣ города иначе, какъ кровію, по примѣру отцевъ и дѣдовъ моихъ, распространившихъ землю русскую”. Архіеп. Макарій пишетъ, что это обращеніе папы еще болѣе вооружило противъ него, лишь усиливъ то раздраженіе противъ латинянъ, которое чувствовали русскіе и греки за злодѣйское опустошеніе крестоносцами Константинополя. Въ 1207 г. тотъ же папа прислалъ обращеніе ко всѣмъ русскимъ архипастырямъ, клиру и народу, въ которомъ имѣлись и слѣдующія строки: “вотъ теперь греческая имперія и Церковь почти вся покорилась апостольскому сѣдалищу и униженно пріемлетъ отъ него повелѣнія, — ужели жъ не будетъ несообразнымъ, если часть (т. е. Церковь русская) не станетъ сообразовываться съ своимъ цѣлымъ и не послѣдуетъ ему?”. Обращеніе папы успѣха не имѣло. Въ 1261 г. полководецъ Михаилъ Палеологъ изгналъ латинянъ изъ Константинополя и вскорѣ сталъ императоромъ.

Послѣ смерти Романа Великаго, юные сыновья его, Датилъ и Василько, не были въ силахъ удержать въ своихъ рукахъ галицкое княжество. Десять лѣтъ происходили тамъ смуты, а затѣмъ княжество было захвачено венгерскимъ королевичемъ Коломаномъ, и вновь тамъ стало дѣйствовать католическое духовенство. Коломанъ былъ коронованъ католическимъ архіепископомъ. Православные епископъ и духовенство были изгнаны, церкви превращались въ костелы, народъ принуждали принимать католичество. Князю Мстиславу Удалому, внуку Св. Ростислава, удалось въ 1220 г. выгнать венгровъ и латинъ изъ Галича и возстановить тамъ права православной Церкви. Съ 1229 г. въ немъ воцарился знаменитый сынъ Романа, кн. Даніилъ Галицкій.

Какъ въ тѣ времена, такъ и нынѣ, католическіе писатели утверждаютъ, будто русскіе обращены въ христіанство латинскими миссіонерами и будто уже послѣ принятія христіанства они перешли или были переманены отъ папы на сторону грековъ. Утверждаютъ они и то, будто, передавшись грекамъ, русскіе не порвали связи съ Римомъ и признали его верховенство и главенство въ Церкви чуть ли не въ продолженіе всего домонгольскаго періода. Вопросу этому проф. Голубинскій посвящаетъ слѣдующія строки.

“Исторія нашихъ отношеній къ папамъ въ продолженіе періода домонгольскаго должна быть раздѣляема на двѣ половины. Мы приняли христіанство до окончательнаго раздѣленія церквей Восточной и Западной, и это раздѣленіе, случившееся въ 1054 г., т. е. черезъ 60 лѣтъ послѣ нашего крещенія, и должно быть полагаемо гранью двухъ половинъ. Ссора патріарха Фотія и папы Николая I въ половинѣ 9 вѣка, ссора весьма сильная и сопровождавшаяся взаимными отлученіями, не была однако началомъ совершеннаго и формальнаго раздѣленія церквей. Послѣ ссоры миръ снова былъ возстановленъ, и хотя онъ былъ очень непроченъ, хотя прерывался вспышками затаенной вражды и хотя греки смотрѣли на латинянъ подозрительно и обличали ихъ въ отступленіяхъ отъ православія и правомыслія: однако до 1054 года, когда совершилось окончательное раздѣленіе, послѣдніе были для первыхъ, хорошими или худыми, православными и сынами единой вселенской церкви. Само собою разумѣется, что какъ смотрѣли на латинянъ до раздѣленія греки, такъ смотрѣли на нихъ и мы. Папа не былъ для грековъ еретикомъ (не бывъ вполнѣ доброкачественнымъ и православнымъ); конечно, прежде грековъ не объявляли его еретикомъ и мы. Если католическіе писатели докажутъ, что греки признавали папу главою церкви, то вмѣстѣ съ этимъ будетъ доказано, что таковымъ признавали его и мы (ибо и мы признавали его тѣмъ, чѣмъ признавали греки). Но было ли когда нибудь послѣднее и особенно было ли что нибудь похожее на это послѣднее въ періодъ времени отъ ссоры патр. Фотія съ папою Николаемъ до окончательнаго раздѣленія, къ концу котораго относится наше христіанство?”

“Послѣ окончательнаго раздѣленія церквей, происшедшаго въ 1054 г., папа сталъ для грековъ еретикомъ, отлученнымъ отъ вселенской церкви (разумѣемъ большинство частныхъ мнѣній, но не голосъ церкви). Повидимому, совершенно ясно, что тѣмъ же долженъ былъ онъ стать и для насъ, ибо мы остались на сторонѣ грековъ и подъ ихъ властію, чего католическіе писатели не отрицаютъ. Однако, эти писатели говорятъ, что — нѣтъ, что и послѣ сего мы то или другое время признавали власть папы (нѣкоторое, — какъ говорятъ одни; весьма долгое, до самаго конца періода домонгольскаго, — какъ говорятъ другіе). Писатели не берутъ на себя труда объяснить удовлетворительно, какимъ образомъ могло быть, чтобы мы въ одно и то же время признавали двѣ враждебныя и исключающія одна другую власти (ибо того факта, что мы остались и оставались подъ властію грековъ они, повторяемъ, не отрицаютъ); но, какъ кажется, они предполагаютъ, что въ вопросѣ о папѣ мы — русскіе — вели себя независимо отъ грековъ, что послѣ того, какъ греки провозгласили его еретикомъ, для насъ — русскихъ — онъ остался православнымъ и что такимъ образомъ, не отдѣляясь отъ нихъ и не отлагаясь отъ ихъ непосредственной власти, мы продолжали признавать въ то же время, вопреки имъ и его — папы верховную (надъ непосредственною) власть”.