Олег Матвейчев - Ватник Солженицына

По результатам телефонного разговора с писателем Лебедев составил справку для своего босса, которая заканчивалась так: «Солженицын просил меня, если представится возможность передать его самый сердечный привет и наилучшие пожелания Вам, Никита Сергеевич. Он еще раз хочет заверить Вас, что он хорошо понял вашу отеческую заботу о развитии нашей советской литературы и искусства и постарается быть достойным высокого звания советского писателя» 189 189 Кремлевский самосуд. С. 7. .

От постановки пьесы «сверху» было рекомендовано воздержаться. Отдавший ее было в «Современник», Солженицын послушно забрал ее обратно. Слово начальства – закон!

В общем, на борца с властью Солженицын не тянул. Вспомним, с каким волнением он ожидал Ленинской премии и как переживал, когда она досталась не ему. Выходит, получить награду из рук преступного режима не считал за падло . Даже награду имени презираемого им Ленина – Вовки .

Комментируя эту историю, Владимир Войнович признается: «Из литераторов моего круга я не знаю никого, кто бы так легко и беспардонно врал и льстил партийному руководителю» 190 190 Войнович В.Н. Портрет на фоне мифа. С. 66. . Это реноме Солженицын оправдает еще не раз.

17 июля 1965 года Солженицын получил приглашение на прием к кандидату в члены Президиума ЦК КПСС, заведующему Отделом культуры ЦК Петру Демичеву. Свой визит на Старую площадь Александр Исаевич подготовил тщательно – для придания себе независимого вида надел не полагающийся в таких случаях строгий костюм, а «легкомысленную апашку да еще навыпуск», выбрал заранее стратегию беседы (демонстрировать полную лояльность партии и правительству, во всем соглашаться, но держать при этом фигу в кармане). Отвечая на «каверзные» вопросы Демичева, «совесть эпохи» доказывал, что он кровь от крови соцреализма. Для чего, например, написан рассказ «Для пользы дела»? Ну, как же, чтобы «напомнить, что коммунизм надо строить в людях прежде, чем в камнях» 191 191 Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом // Новый мир. 1991. №6. С. 74. . В общем, дурачил наивного аппаратчика как только мог. «Это был исконный привычный стиль, – с некоторым самодовольством напишет Солженицын, – лагерная “ раскидка чернухи ”; и прошло великолепно» 192 192 Там же. .

Разжившись нужной связью, уже той же осенью Солженицын попросил слугу преступного режима Демичева поспособствовать ему в получении квартиры в Москве. И, как лишний аргумент, организовал в поддержку этой просьбы коллективное письмо за подписью Петра Капицы, Константина Паустовского, Сергея Смирнова, Корнея Чуковского и Дмитрия Шостаковича. Квартира была выделена незамедлительно, правда, в Рязани – но очень хорошая и в самом центре.

Взял, не отказался. Не побрезговал. А чего б не взять? «Дают – бери», – гласит лагерная поговорка.

Точно так же, уже вернувшись в Россию из эмиграции, Солженицын, картинно отказавшись от ельцинского ордена («От верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я принять награду не могу» 193 193 Дёготь Е. Солженицын не принял награды // Коммерсантъ. 1998. 15 дек. ), без лишних слов получит у той же самой власти четыре гектара земли в Троице-Лыкове – «в номенклатурном лесу среди нынешних вождей» 194 194 Войнович В.Н. Портрет на фоне мифа. С. 71. .

«Почему же получить из преступных рук орден нельзя, а ордер можно? – удивляется Александр Островский. – Как же после всего этого говорить о “чистоте имени”» 195 195 Островский А. Солженицын. Прощание с мифом. С. 461. ?

В свое время Пушкин вполне мог разделить судьбу своих товарищей-декабристов, выйдя с ними на Сенатскую. Лишь чудо его уберегло. Накануне восстания поэт как чувствовал, что надо ему в Петербург – выехал из Михайловского, однако завернул назад: заяц дорогу перебежал. Недобрый знак: пути не будет. Потом Пушкин все рисовал в тетрадках виселицы и профили казненных дворянских революционеров – Пестеля, Рылеева, Муравьева-Апостола, Каховского, Бестужева-Рюмина. Даже написал рядом: «И я бы мог…» И вправду мог бы – если бы не заяц и древние суеверия.

Николай потом допытывался у доставленного к нему фельдъегерями Пушкина: принял бы он участие в 14-м декабря, если бы был в Петербурге? Поэт ответил честно и смело: «Непременно, государь. Все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем» 196 196 Смирнов-Ульяновский В. Пушкин и декабристы // А.С. Пушкин. 1837-1937: Сборник статей и материалов. Саратов: Саратовское областное издательство, 1937. С. 60. .

Не стремился великий поэт уберечь себя для пресловутого «главного крика». И от друзей своих не отрекался – сами, мол, виноваты, сами свою судьбу избрали.

Галич, кстати, именно декабристов имел в виду – «Смеешь выйти на площадь?..» Пушкин бы посмел, а вот Солженицын даже не попробовал. Потому, наверное, и прожил чуть ли не втрое дольше своего тезки.

Солженицын с гордостью рассказывал о своем умении благоразумно отсидеться в сторонке.

В 1944-м он пишет с фронта Николаю Витке-вичу: « Я всегда стараюсь избегать боя– главным образом потому, что надо беречь силы, не растрачивать резервов – и не тебя мне пропагандировать в этом» 197 197 Из письма Солженицына Виткевичу, 25 декабря 1944 г. // Столяров К.А. Палачи и жертвы. С. 333-335. .

Через двадцать лет Виткевич, отмотавший немалый срок по навету Солженицына (большую часть срока он провел в воркутинских шахтах), встретится со своим школьным товарищем в Рязани. Тем для разговора накопилось много, но о главном – как случилось так, что его друг пошел на предательство и оговор – Виткевич так и не заговорил: «Зная моего друга, я не сомневался в том, что он все равно посчитал бы себя правым и сослался бы на то, что его главной задачей было спасти для России великого писателя» 198 198 Виткевич Н. «Меня предал Солженицын…» С. 141-142. .

Именно в этом видел Солженицын свой единственный долг – остаться живым и здоровым. Никакого другого долга – ни перед страной, ни перед людьми – он не признает. Его автобиографический персонаж и альтер эго Глеб Нержин предельно ясно выразит эту мысль, обращаясь к товарищу по отсидке: « Я ничего никому не должен, запомни!» 199 199 Солженицын А.И. В круге первом. МСС. Т. 1. С. 31.

А значит, горите вы огнем, бедные, страждущие, просящие о помощи.

В «Архипелаге» Солженицын рассказывает позорную историю о том, как однажды на фронте он струхнул сделать замечание сержанту-особисту, издевавшегося над пленным власовцем: «Сидя на лошади, [особист] погонял его перед собою кнутом и наседанием лошади. Он полосовал его по голому телу кнутом, не давая оборачиваться, не давая звать на помощь, гнал его и бил, вызывая из кожи новые красные ссадины» 200 200 Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. МСС. Т. 5. С. 183. . Пленный молил Солженицына о помощи: «Господин капитан! Господин капитан!»