Олег Матвейчев - Ватник Солженицына

Говоря по-простому, язык этот – вымороченный и мертворожденный, а его создатель достодолжен жегнуть шершавку.

Усилия Солженицына были, между тем, высоко оценены нашим научным сообществом. За создание «Словаря языкового расширения» он был 29 мая 1997 года избран действительным членом Российской академии наук. «Это избрание поразило многих прежде всего потому, что новый академик не был ни членом-корреспондентом Академии наук, ни доктором, ни кандидатом наук, вообще не имел научных трудов, – вспоминает Александр Островский. – А впрочем, стоит ли удивляться. Римский император Калигула назначил в Сенат свою лошадь» 323 323 Островский А. Солженицын. Прощание с мифом. С. 423. …

Трепетную страсть, как мы успели заметить, Солженицын испытывает и к идиоматическим выражениям – именно с их помощью он расцвечивает канцелярский стиль «Архипелага». Большинство из этих поговорок, впрочем, тоже благовыдуман-ные – это настольно очевидно, что даже глаз режет: «Лучше кашки не доложь, да на работу не тревожь»; «Пошел к куме, да засел в тюрьме», «Находишься по воле – наплачешься вдоволе» и т.п.

И все бы ничего, если бы сочинительством поговорок Солженицын занимался ради только филологических игрищ – так сказать, во имя чистого искусства. Но даже здесь он выступает как циничный фальсификатор, вкладывая в уста народа собственные идеи.

К «народной мудрости» Александр Исаевич апеллирует, «доказывая», что голодать русский мужик стал лишь при Советской власти, прежняя же Россия вовсе не знала голода: «На Руси никто с голоду не умирывал »,– говорит пословица. А пословицу сбреху не составят» 324 324 Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. МСС. Т. 6. С. 102. .

И это народ у него, оказывается, от веку учил: «Смелого ищи в тюрьме, глупого – в политруках» («Нет, не врет стараяпословица» 325 325 Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. МСС. Т. 6. С. 201. , – комментирует эту свою поделку незадачливый стилизатор).

Специалисты по риторике называют этот прием « втиранием очков». У самого Солженицына, как мы помним, для данного метода имеется не менее поэтичная дефиниция: « темниловка », или « раскидка чернухи ».

Итак, с поговорками Солженицын «темнит» вполне мастерски, и по количеству изобретенных неологизмов может потягаться с самим Маяковским.

Что касается иных художественных достоинств солженицынских текстов, то… положа руку на сердце, ответьте, кто смог осилить хотя бы том «Красного колеса»? Собственно, чем дальше Солженицын оказывался от новомирских редакторов, которые не просто исправляли его ошибки, а переписывали его произведения, тем больше наружу вылезала полная творческая бездарность автора.

Бывает, что непосильной для «великого русского писателя» оказывается даже такая вроде бы нетрудная задача, как ясное выражение собственных мыслей. Усилия, с которыми он вымучивает иную фразу, ощущаются почти физически. И получается в результате что-то совершенно невразумительное.

Вот, например, Солженицын восхищается искусством лучшего лагерного дровосека Павла Чульпенева: «Овладел он приемом “сплошного повала”: первый хлыст валится так, чтоб опирался, не был в провисе, легко раскряжевывался. И все хлысты потом кладутся один на один, скрещиваясь – так, чтоб сучья попадали в один-два костра, без стаскивания» 326 326 Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. МСС. Т. 6. С. 166. .

А вот, например, в каких выражениях самовидец учит свой добрый народ обустраивать Россию: «неподымные работы», «окаянщина администрации», «внутреннее беспорядье», «заманчивое исчужа», «новозатейщина», «заманные лозунги и захлёбчивые ораторы», «круговое навёрстывание», «выникнет из обморока самобытность окружного края» 327 327 Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию? Посильные соображения // Солженицын А.И. Публицистика. Т. 1. С. 538-598. . Прочел все это народ – и не понял ничего, и ничего не обустроил. Хотя ведь Солженицын как раз по-народному сказать пытался. Без всяких этих ваших иностранных словечек типа «депутаты». Не «депутаты» надо, а избранцы !

Мнящий себя великим реформатором языка, Солженицын не только выдумывает новые слова, но и стремится вернуть исконный смысл тем, что находятся в широком ходу. Что вам представится, прочитай вы фразу «Государь облегчился»?.. А автор имел в виду всего лишь, что у царя стало легче на душе (это когда он узнал об исчезновении и возможной смерти Распутина) 328 328 Солженицын А.И. Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Кн. 1. // Солженицын А.И. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 11. М.: Время, 2008. С. 9. .

«Солженицын – писатель масштаба Писаржевского, уровень направления таланта примерно один» 329 329 Шаламов В.Т. Записные книжки. С. 330. , – не зазря припечатал своего коллегу блистательный Варлам Шаламов.

О том же и слова Бенедикта Сарнова:

«Есть писатели, читая книги которых словно летишь по хорошо накатанной лыжне. А есть другие, до смысла едва ли не каждой фразы которых читателю приходится добираться, совершая некоторое, иногда довольно большое усилие. (И хорошо, если это усилие окупается).

Усилие, которое читателю приходится преодолевать, вступая в общение с текстами Солженицына, не просто повышенно. Оно – чрезмерно.

У него к смыслу этих его словесных красот читателю приходится продираться по бездорожью. Через непродёр , как он сам выразился бы в подобном случае» 330 330 Сарнов Б. Феномен Солженицына. С. 405-406. .

Сам Солженицын высмеивал подобные нападки. Мол, а судьи-то кто? Вот в Степлаге был один такой лейтенант Миронов. И всё-то он был чем-то недоволен, и даже «энергичные докладные» авторства Солженицына «отталкивал с досадой»:

«– Ты и писать толком не умеешь, стиль у тебя корявый. – И протягивал мне докладную десятника Павлова.

– Вот пишет человек:

“При анализации отдельных фактов понижения выполнения плана является

1) недостаточное количество стройматериалов

2) за неполным снабжением инструментом бригад

3) о недостаточной организации работ со стороны техперсонала

4) а также не соблюдается техника безопасности”» 331 331 Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. МСС. Т. 6. С. 171. .

Вот какой дурак лейтенант Миронов, не сумел разглядеть в Солженицыне великого мастера слова – автор «Архипелага» приглашает читателя посмеяться вместе с ним над дурновкусием гражданина начальника, предпочетшего ему, живому классику, какого-то нелепого десятника Павлова. И это аккурат через пять страниц после «раскряжевывающихся хлыстов»…

Но что там неведомый Павлов! Солженицын нещадно судит всех без исключения товарищей по цеху, позорит Бродского и Шолохова, ревнуя их к Нобелевской премии, учит их правильно писать. Достается и классикам – Александр Исаевич панибратски критикует Достоевского, Толстого, Некрасова, Платонова. Горького он аттестует (устами своего персонажа) как «ничтожную скучнейшую личность» («придумал сам себя и придумал себе героев, и книги все выдуманные насквозь») 332 332 Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. МСС. Т. 5. С. 159. . Даже о «солнце нашей поэзии» Солженицын, по словам Виткевича, отзывался весьма непочтительно: «На что нам Пушкин? Не понимаю, что в нем люди находят» 333 333 Цит. по: Ржезач Т. Спираль измены Солженицына. С. 171. .