Марк Уральский - Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

В 1917 году принимал деятельное участие в Февральской революции, являлся членом Центр<���ального> Исп<���олнительного> К<���омите>та Советов крест<���ьянских>, раб<���очих> и солд<���атских> депутатов доболыпевистского созыва», до 1944 г. работал агрономом «в разных местностях России <...>, подвергался систематическим репрессиям НКВД в порядке административных выселок. При немецкой оккупации <���работал> в качестве директора Губернского земельного управления по ликвидации колхозов и организации единоличных крестьянских хозяйств. В 1944 году с отступлением немецких войск эвакуировался в Германию. <���С 1948 г. жил в Аргентине, где в 1956 г. издал — М.У.> печатный труд в двух книгах под названием «К земельной реформе новой России» 201;

и Сергея Ивановича Орема — старого «русскословца» и хорошего знакомого И.М. Троцкого. В научной литературе практически отсутствуют сведения об этом популярном до революции журналисте и тетральном критике. Выдержки из его писем, относящиеся к первой половине 1960-х, проливают некоторый свет на его судьбу.

Первое письмо, присланное И.М. Троцкому из Буэнос-Айреса, датировано 8 апреля 1962 г. Само по себе весьма короткое, оно содержит большую приписку, сделанную М.Н. Подольским 202— журналистом-эмигрантом, ровесником С. Орема, после бегства из России жившим с ним вместе в Сербии и, по всей видимости (как явствует из текста), хорошим знакомым И.М. Троцкого.

Глубокоуважаемый Илья Маркович, месяц тому назад я получил от фирмы Avenburg <���Авенбург> в местной валюте (песо) 2.050 песо, что по переводе на доллары должно составить 25 долларов. Это помощь, оказанная мне, как я полагаю, литературным фондом, как старейшему журналисту, через ваше любезное посредство. Поэтому я полагаю своим приятным долгом принести Вам свою сердечную благодарность. Мой точный адрес: <���далее следует почтовый адрес местечка Villa Diamante в провинции Буэнос-Айрес — М.У> Я очень и очень тяжело болен и поэтому Ваша помощь была мне особенно ценна. Еще раз сердечно благодарю. Уважающий Вас

Сергей Орем.

Приписка:

Уважаемый Илья Маркович!

Пересылаю вам это письмо Сергея Ивановича Орема и очень прошу вас сделать для него все, что возможно. Трудно даже представить себе, до какой нищеты дошел этот некогда известный и талантливый журналист, начавший писать 54 года тому назад <���в 1908 г. — М.У.>. Живет он при русской церкви в Villa Diamante 203, но не в закрытом помещении, а под навесом при входе в церковный дом, т.е. фактически на дворе. Питается он буквально тем, что ему Бог посылает — если добросердечные соседи вспомнят о нем и принесут тарелку супа — хорошо, он «сыт», если забудут о его существовании — он сосет пальцы... Diamante — это гнилое, сырое место и он, живя вот уже несколько лет на дворе, получил тяжелый ревматизм + артрит. В результате — едва ползает <...>, ему 73 года, мог бы получать аргентинскую старческую пенсию в 500 песо <���около 8 долларов! — М.У.> в месяц. Но бюрократы требуют, чтобы он к ним лично явился, а он едва 10-15 шагов может пройти! Удивительно, как он все-таки сохранил свежесть духа и великолепную память. Быть может, можно через г. Андрея Седых организовать ему сбор на лечение. Его многие знают по Югославии. Если найдется возможность, то помогите ему <...>. Привет Вам и супруге.

Ваш М. Подольский.

Михаил Подольский, по всей видимости, совсем не разбирался в тонкостях политического размежевания русского Зарубежья. Принадлежность к «югославской ветви» эмиграции первой волны, в массе своей монархически-черносотенной, — а С.И. Орем в свое время входил в редакцию крайне правой белградской газеты «Новое слово», — являлась не лучшим напоминанием о «достоинствах» его личности в глазах либеральных демократов из «Нового русского слова». Помимо прочего, в годы войны Сергей Орем служил офицером в пронацистском «Русском корпусе» 204, о чем ни автор письма, ни руководство Литфонда не знали. Иначе трудно предположить, что М.Е. Вейнбаум, И.М. Троцкий или же А. Седых остались бы равнодушными к этому факту биографии старого журналиста. Однако, к его счастью, никто из эмигрантской братии не «настучал» на безвредного больного старика, и, как явствует из публикуемых ниже писем С.И. Орема к И.М. Троцкому, Литфонд до конца жизни этого русскословца регулярно оказывал ему материальную помощь.

Что касается лично И.М. Троцкого, то он не только «окармливал» С. Орема, но и относился к старому коллеге с искренней симпатией и, как мог, старался стимулировать его творческую активность. Это хорошо видно из письма С. Орема к нему от 19 августа 1962 г., в котором, после обычного благодарственного отчета по поводу полученных от Литфонда денег, он пишет:

<...> М.Н. <���Подольский — М.У> сообщил, что уведомил вас о приговоре суда по делу его с редактором и издателем «Сеятеля» Чоловским, и что Вы не только пообещали ему дать заметку в Н<���овое> р<���усское> с<���лово> <���далее всюду НРС — М.У.>, но даже высказали мысль, что «этому приговору нужно дать более широкую огласку и оценку, выявив лицо «темных сил», орудующих у нас. Хорошо бы было, если бы Орем осветил эту историю обширной корреспонденцией в НРС. Пусть он напишет и пришлет мне — все остальное (т.е. помещение в газете и гонорар) я беру на себя». Зная, в какой мере М.Н. заинтересован в гласности исхода его тяжбы 205, я написал М.Н., что оставлю себя в полное его распоряжение, о том же сообщаю и Вам. М.Н. почему-то советует мне подписаться каким-нибудь псевдонимом: «будем знать только Вы, я да Троцкий с Вайнбаумом». Я, конечно, последую его совету, но думаю, что это «тщетная предосторожность», т.к., выражаясь технически, мой «литературный почерк» сразу же будет разгадан (узнан). По написанию статьи я пошлю ее М.Н. Подольскому «для согласования с истиной», а он перешлет ее Вам. В этом же письме М.Н. рекомендует мне осветить в НРС отвратительную свалку, учиненную здесь нашими громовержцами: правящим Архиреем и Правлением Рос<���сийской> Кол<���онии> в Аргентине. Это тоже из цикла «темных сил». Посылаю ее Вам «вместе с сим». Думаю, что Марк Ефимович напечатает ее без нажима на него как редактора, т.к. материал сам по себе интересен и заслуживает места в такой газете, как НРС. Вот, кажется, и все. Крепко жму руку и шлю сердечный привет.

Ваш С. Орем.

Говоря о тексте, посылаемом М.Е. Вейнбауму, С.И. Орем имеет в виду свою статью «Среди потухших маяков», рукопись которой хранится в YIVO-архиве И.М. Троцкого. В статье описана типичная для эмигрантской среды склока: конфликт между местным архиепископом Русской православной церкви за рубежом Афанасием (Мартосом) и редактором местной газеты «Русское слово» — рупора русской колонии в Аргентине — профессором Е.Э. Месснером. Последний — крупный авторитет в правых кругах русской диаспоры, военный-интеллектуал, во время Второй мировой войны преподавал на Высших военно-научных курсах в Белграде, готовил кадры для Русского охранного корпуса, сформированного германским командованием для борьбы против югославских партизан. В 1950-х вместе с коллегами воссоздал в Аргентине отдел Института по исследованию проблем войны и мира им. профессора генерала Н. Н. Головина» 206. Крайний консерватор, Месснер винил архиерея в симпатиях к католицизму, русофобии, антимонархизме и т.п. Причины непрерывных дрязг в среде эмигрантов «охранительского» толка, деморализующих русскую диаспору, С. Орем видит в происках «темных сил», управляемых Красной Москвой, в задачу которых входит «компрометация русских общественных организаций в глазах правительств и народа приютивших их стран». И эту позицию явно разделяют его друзья в НРС. Тем самым либерально-демократический лагерь русской диаспоры, дистанцируясь от ультраправых монархистов-ксенофобов и экстремистов всех мастей и стремясь при этом крепить сотрудничество с умеренно-консервативной частью эмиграции, был не прочь списать все конфликты, раздиравшие эмиграцию, на вездесущую «руку Москвы».