Марк Уральский - Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

В заключение статьи «Август Стриндберг» И.М. Троцкий пишет:

Стриндбергу — художнику поставит памятник потомство, для которого герои его драм и романов будут не скопированные из шведской повседневности еще живые и знакомые люди, со всеми их слабостями и недостатками, а бессмертные стриндберговские образы 156.

Это предсказание русского журналиста сбылось ровно через девятнадцать лет. В 1942 г. в стокгольмском парке Тегнерлунден (Tegnërlunden) Стокгольма был открыт памятник Стриндбергу работы Карла Эльда. Скульптор создал экспрессивный монумент, на котором Стриндберг символически изображен в виде отдыхающего обнаженного титана, прорвавшегося на волю из толщи огромной скалы. Следует отметить, что, относясь к Стриндбергу с большим пиететом, И.М. Троцкий, тем не менее, написал немало суровых строк в его адрес. Так, например, он сурово осуждает писателя за женоненавистничество и нападки на Эллен Кей 157— всемирно известную христианскую пацифистку и сугубо реалистического литератора, которая была по духу ему куда ближе, чем параноидальный экспрессионист и мистик Стриндберг.

Свою первую статью об Эллен Кей — репортаж о посещении писательницы на ее вилле в местечке Странд, И.М. Троцкий опубликовал еще в далеком 1910 г. 158Текст написан в характерной для журналиста импрессионистической манере, крупными мазками:

Обрывистые скалы, покрытые могучими соснами, крутые тропинки, извилистые серебряные ручейки, звонко падающие в шхеры и причудливо извивающиеся между камнями. Панорама первобытной красоты.

Тронулись в путь. Более часа блуждали мы по безмолвному и прохладному лесу, топкому мху, капризным дорожкам, пока достигли заповедной виллы, прилепившейся над обрывом горы. Из-за деревьев густого сада выглянул небольшой двухэтажный домик в старо-шведском стиле, с бельведерами, башенками и балкончиками, выкрашенный в красный цвет и покрытый черепицею.

Обстановка усадьбы до чрезвычайного скромна и изящна. Много прекрасных цветов, картин, бесконечное количество книг и море живых цветов.

— Очень, очень рада вас видеть, господа!.. Усаживайтесь... Добрались-таки... Ко мне не всякий отваживается пробраться. Отпугивают горы. Я уж привыкла...

Эллен Кей говорила не спеша, мягким, грудным голосом, и ее живые черные глаза искрились живой, мягкой улыбкой. Глядя на здоровый румянец писательницы, сохранившуюся фигуру и молодые глаза, как-то не верится, что ей уж скоро стукнет шестой десяток, и лишь совершенно седые волосы выдают ее преклонный возраст.

Подыскивать тему для разговора не приходилось. Эллен Кей, после первых обычных расспросов и обмена впечатлениями, заговорила о женском воспитании. <...>

— Я поставила себе целью жизни, по мере сил и возможности, пером и словом способствовать расширению тех социальных рамок, в которые втиснута женщина. Бороться против уродливости воспитания современной европейской женщины необходимо всеми доступными нам средствами. При высокой культуре Франции и Германии, эти две страны, например, не перестают культивировать ограниченных, самодовольных женщин-кукол и женщин-кухарок. <...>

Как это ни странно, но факт тот, что даже самый культурный европеец старается если не совсем обойти вопрос женского равноправия, то по возможности отодвинуть его на задний план. Эмансипация женщины, в широком значении этого слова, должна быть завоевана самою женщиною. Достичь же этого возможно лишь путем разумного, правильно поставленного воспитания. Необходимо с ранних лет убить в девушке мысль, будто она рождена лишь только для того, чтобы служить аппаратом, продолжающим род человеческий, и чтобы жить на иждивении у мужчины. Материнство ни в какой мере не мешает женщине работать на общественно-политической арене. Это так ясно и старо, что доказывать верность подобного тезиса значило бы ломиться в открытые двери. <...>

Сумбурность русской жизни, по-моему, принесла женщине громадную пользу. Пусть вам мои слова не покажутся парадоксом. В водовороте политических страстей русская женщина удивительно быстро отыскала свое место. Все это, заметьте, при условиях примитивнейшего воспитания. Теперь представьте себе, в какие формы при систематическом воспитании выльется общекультурная работа женщины, если с нее снимут цепи запретов и откроют двери ко всем отраслям политическо-общественной жизни... <...>

Долго еще на эту тему говорила симпатичная писательница, горячо доказывая право женщины на всестороннее развитие своего интеллектуального «я» и взывая к печати поддерживать ее в этом стремлении.

В некрологе же И.М. Троцкий, забыв, по-видимому, об этом своем первом посещении писательницы, писал:

С Эллен Кей мне <���довелось — М.У.> встретиться несколько раз. Впервые я ее слышал в 1911 г. на пацифистском конгрессе в Стокгольме. Она выступала с речью на банкете делегатов конгресса <...>она говорила о мире и разоружении. Говорила со всей убеди-

тельностью гуманистки и противницы войны. В ее словах звучал подлинный пафос. <...> покойная писательница Берта Зутнер, автор романа «Долой оружие», <...> трепетала от волнения.

— Вот то, чего я не сумела высказать в своей книге. Вот кому следует проповедовать идеи мира!..

Впрочем, чего только не проповедовала Эллен Кей!? Она являлась неустанной поборницей женского социального и политического равноправия. Близко стояла к рабочему движению, боролась против огрубения литературных нравов, насаждала гуманизм в его чистейшем виде.

В своих исследованиях творчества Гете она обнаружила <...> недюжинные способности мыслителя. <...>

Стриндберговский роман-памфлет «Черные знамена» <...> вызвал незалечимый надрыв в душе Эллен Кей. В героине романа Пай, Стриндберг со всей мощью своего мрачного таланта <...> изобразил ее злым демоном и исчадием ада. <...> Ответом покойной писательницы на непростительную выходку Стриндберга явилось молчаливое удаление из Стокгольма. Она ушла из центра бурлящих литературных страстей <...> в провинциальную глушь, где тихо работала и творила.

И маленькое местечко Странд, куда Эллен Кей удалилась, стало помимо ее воли литературной «Меккой», шведской «Ясной поляной». Кто только не приезжал в далекое северное убежище <...> писательницы? Из каких стран света не наведывались туда интеллектуальные пилигримы, искавшие общения с престарелой мыслительницею? Шведы, французы, русские, англичане, американцы и даже японцы и китайцы находили в Странд дорогу. <...>

...культ обожания голого, — говорила мне в одну из <���наших> встреч <...> писательница, — шокирует. <...>