Петр Карышковский - Восстание Спартака

Бегство нескольких десятков гладиаторов, к тому же из провинциальной школы, не вызвало первоначально в Риме, занятом междоусобной борьбой, особенного беспокойства. Побеги рабов были обычным делом в рабовладельческом мире; рабовладельцы стремились их предупреждать, а беглецов вылавливать и подвергать наказанию, не допуская образования крупных «разбойничьих шаек»; но никто не мог уже при первом известии о бегстве «низких гладиаторов», предназначенных для арены, подумать, что это — начало восстания, ещё более грозного, чем мощные выступления сицилийских рабов, случившиеся дважды за последние полстолетия.

В течение ряда месяцев против беглецов, укрепившихся на Везувии, не предпринималось никаких решительных военных действий.Силы повстанцев за это время значительно возросли. В их рядах окрепли дисциплина и воинский порядок, было налажено снабжение. В отличие от руководителей сицилийских восстаний Спартак не принял царского титула; рабы не стремились в этот период к созданию своего государства в Италии; большинство их мечтало о возвращении на родину. Но для этого нужно было думать о распространении восстания, о вовлечении в него всё новых участников, о продвижении к границам страны, которую вчерашние гладиаторы и беглые рабы рассматривали как одну огромную тюрьму. Только там, за Альпами, можно было вздохнуть свободно. Только оттуда шли пути к давно оставленным домам и семьям: на восток — к берегам Дуная и во Фракию, на запад — в Галлию.

Вылазки восставших из лагеря на Везувии становились всё более опасными для Рима, число участников движения росло, слухи о восстании волновали рабов по всей Италии, усиливали недовольство свободных. Римский сенат решил, наконец, уничтожить опасный очаг мятежа. Против «беглых гладиаторов» был отправлен с трёхтысячным отрядом бывший претор Гай Клодий.

Клодий, не отличавшийся военными дарованиями и к тому же не рассчитывавший ни на богатую добычу, ни на славу (римляне всё ещё продолжали относиться к восстанию с пренебрежением), прибыл со своим войском к подошве Везувия и, ознакомившись с местностью, решил не утруждать своих воинов — большей частью случайно навербованных и ещё недостаточно обученных новобранцев — штурмом хорошо укреплённых позиций. Видя, что лагерь Спартака окружён со всех сторон, кроме одной, отвесными обрывами, он расположился у единственной тропинки, которая вела на гору, и преградил путь рабам. Он рассчитывал изморить осаждённых голодом и жаждой, посеять среди них страх и уныние и легко добиться победы.

Но отважные воины Спартака не растерялись. Ещё раньше они использовали дикий виноград, густыми зарослями покрывавший склоны Везувия, для изготовления щитов, которые плели из самых крепких лоз и обтягивали затем шкурами животных, пополняя этими самодельными изделиями недостаток настоящего оружия. Теперь этот опыт нашёл себе неожиданное применение: воины Спартака сплели из прочных лоз длинные лестницы, и, пользуясь тем, что под самым крутым и высоким местом окружавшего их лагерь обрыва римляне не считали нужным выставить охранение, они по одному тайно спустились с крутизны. Скрытно обойдя лагерь Клодия, они неожиданно напали на римлян, разбили их и овладели лагерем. Весть об этой победе быстро распространилась по окрестностям, и к восставшим стали присоединяться местные жители, как рабы-пастухи, так и свободные бедняки. Благодаря сочувствию населения прилегающих округов Спартак смог наладить хорошую разведку и заранее знать о всяком передвижении римских отрядов. Рабы получили также надёжных проводников.

В Риме, наконец, оценили опасность. Против Спартака был спешно послан претор Публий Вариний, которому сенат вручил командование над двумя легионами, что составляло примерно 12 тысяч солдат. Но так как лучшие войска республики именно в этот период сражались в Испании против Сертория или на Востоке против Митридата, то и легионы Вариния были набраны наспех, не из римских граждан, а из всяких случайных людей. Трудности похода — дело было уже осенью 73 г. до н. э. — вызывали среди неподготовленных воинов болезни; дисциплина слабела, росло дезертирство.

Если до сих пор военные действия спартаковцев не выходили за рамки чисто оборонительных операций, то теперь положение изменилось. Численность повстанцев возросла, победа над Клодием укрепила у них веру в свои силы, и Спартак смог перейти к активным действиям. Именно в столкновении с войсками Вариния Спартак показал уже не только умение пользоваться военными уловками и действовать, применяясь к условиям местности, но и впервые проявил подлинное военное мастерство, заслужив этим высокую оценку К. Маркса, справедливо назвавшего его крупным полководцем.

Сравнительно многочисленный отряд Вариния, где было немало больных и отставших, продвигался медленно, разделившись на несколько частей. Спартак сумел полностью использовать это обстоятельство: сначала он разбил двухтысячный отряд помощника претора Фурия. Затем настал черёд крупного отряда Кассиния. Первый раз Кассиний потерпел поражение у Салин, причём сам Кассиний чуть было не попал в руки повстанцев. Спустя некоторое время Спартак овладел его обозом, лагерем и обратил римлян в бегство. Кассиний же был убит в ожесточённой схватке. Всё это привело остатки легионов Вариния в состояние полной деморализации. От потерь в боях, от болезней и дезертирства силы его уменьшились до 4 тысяч воинов, дисциплина пришла в упадок. Однако претор упрямо продолжал войну и в конце концов добился некоторого успеха. Ему удалось оттеснить рабов в опустошённую и трудно проходимую местность; путь рабам преграждал укреплённый по римскому обыкновению рвом и валами лагерь, расположенный в непосредственной близости от лагеря врагов. Хотя Спартак и распорядился снимать доспехи с убитых римлян, у его воинов всё ещё не хватало оружия, многие сражались обожжёнными на огне кольями. Они также страдали от осенней непогоды; наконец, у рабов истощился провиант, и им угрожал голод.

Но даже в таких условиях люди, поднявшиеся на справедливую, священную борьбу за свободу, сохранили мужество и единство. Спартак призывал их к решительной схватке. «Каково бы ни было сопротивление римлян, засевших в сильном лагере, — говорил Спартак, — то всё-таки лучше погибнуть от железа, чем от голода!» Но Спартак не хотел вести ослабевших от недоедания бойцов просто на штурм глубоких римских рвов и земляных валов, укреплённых частоколом. Восставшие и на этот раз сумели обмануть бдительность римлян: в лагере повстанцев вместо издали заметных часовых были поставлены трупы павших, подпёртые вколоченными в землю кольями; так как дело шло к вечеру, было разложено обычное количество костров, даже был оставлен трубач, который подавал время от времени привычные сигналы. Создав, таким образом, у римлян впечатление того, что войска рабов по-прежнему сосредоточены в лагере, Спартак неприметно вывел своих воинов по дорогам, которые считались непроходимыми. Наутро римляне обнаружили, что враг уже далеко. Разведка римлян не обнаружила засады, тем не менее наученный печальным опытом своих предшественников Вариний построил свои легионы в боевой порядок и отступил, ожидая подкреплений из Рима.