Виктор Наумов - Царевна Софья

Далее произошел интересный эпизод. К Потемкину с устными распоряжениями Софьи был отправлен один из приказных служителей, однако возвратился ни с чем. Украинцев сообщил Голицыну: «И подьячий, которой посылан, сказывал мне, что Петр в том отказал и поехал к милости твоей». Таким образом, летом 1682 года авторитет Софьи Алексеевны как правительницы еще не был непререкаем. Известный своими заслугами на дипломатическом поприще Петр Иванович Потемкин мог позволить себе не выполнить ее указание, сочтя более правильным сделать первый доклад о результатах своей миссии не царевне, а руководителю внешнеполитического ведомства.

Любопытно также, что Голицын вполне одобрил это поведение, распорядившись в ответном письме Украинцеву: «Петра Потемкина к руке до моего приезду к Москве не ставь, хотя и укажут ставить; а зачем, о том я великих государей (то есть, конечно, Софью. — В. Н .) извещу… А Петр Иванович Потемкин был у меня, и о том учини, пожалуй, как писано к тебе выше сего».

В тот же день Хованский поспешил решить вопрос о Паросукове и Лупандине — привел на аудиенцию к царям и Софье стрелецких депутатов, приехавших из Киева, Переяслава и Батурина, и те просили, «чтоб указали великие государи Афонасья и Максима переменить», говоря при этом, что у полковников много заступников, а они, стрельцы, «беззаступны и беспомощны». Софья «изволила князь Ивану Андреевичу говорить, чтоб их не переменять». И князь Иван Андреевич сказал, что «невозможно учинить, чтоб не переменять, потому что уже они (стрельцы. — В. Н .) обнадежаны тем, что велено их переменить». Софья вынуждена была уступить и приказала подготовить царские грамоты о замене Паросукова князем Иваном Белосельским, а Лупандина — Семеном Воейковым и о присылке обоих отставных полковников в Москву. Украинцев снова счел нужным получить по данному вопросу согласие Голицына: «И ты о том, что ко мне изволишь приказать?» Князь поспешил ответить: «По указу государыни учини не помешкав, что она указала». {133} 133 См.: Там же. С. 62–69.

Так Паросуков и Лупандин, несмотря на попытки защитить их, попали в руки московских стрельцов, которые принялись выбивать из них деньги на правеже. Лишь 5 сентября правительница, сумевшая к тому времени упрочить свою власть, распорядилась прекратить истязания.

Приведенные выше сообщения Украинцева отражают лишь малую часть государственной деятельности Софьи, поскольку касаются только вопросов, входивших в компетенцию Посольского и Малороссийского приказов. Разумеется, эти учреждения, несмотря на их важность, не могли привлечь в исключительное внимание правительницы — она должна была в равной мере заниматься делами других ведомств, выслушивать доклады приказных судей и дьяков и давать им указания от имени царей. К сожалению, документально подтвердить это невозможно, но логика вещей говорит сама за себя.

Переписка Голицына и Украинцева является единственным достоверным источником, позволяющим судить как о степени участия Софьи Алексеевны в государственных делах летом 1682 года, так и о тогдашнем характере ее власти. Нет никакого сомнения, что на царевну уже тогда смотрели как на регентшу при малолетних братьях. Вместе с тем ее слово еще не во всех случаях являлось законом. Отдельного внимания заслуживает вопрос об отношениях Софьи Алексеевны с царевной Татьяной Михайловной, считавшейся главой царской семьи. Американский историк Пол Бушкович на основании рассмотренной выше переписки делает вывод, что в конце июля «Софья сумела оттеснить тетку Татьяну от деятельности». {134} 134 Бушкович П . Указ. соч. С. 138.

В действительности же никакой борьбы между ними не было. Очевидно, что Татьяна Михайловна лишь по необходимости участвовала в делах, когда к ней обращались за инструкциями во время отсутствия в столице ее властолюбивой племянницы. Возможно даже, что эти обязанности были старшей царевне в тягость. Во всяком случае, руководителям Посольского приказа было абсолютно ясно, что по возвращении Софьи в Москву все дела будет решать именно она. Когда Голицын пишет Украинцеву: «Докладывай государыне сам», — у того не возникает вопроса, о какой из государынь идет речь.

После победы в деле Паросукова и Лупандина стрельцы продолжали подавать челобитные о взыскании денег с других полковников — Колупаева, Писарева, Жемчужникова. Все они были доставлены в Москву и заплатили крупные суммы по искам бывших подчиненных. Правительство почти ежедневно удовлетворяло требования стрельцов о предоставлении им лавок, кузниц, мест под лесные склады и другой городской недвижимости.

Князь Иван Хованский также решил позаботиться о собственном благополучии, принудив к вступлению с ним в брак вдову убитого стрельцами думного дьяка Лариона Иванова, одного из самых богатых приказных деятелей того времени. По свидетельству Андрея Матвеева, согласие князь получил от избранницы «за жестокими угрозами». О предстоящей свадьбе Украинцев сообщал Голицыну в письме от 20 июля: «О князь Иване Андреевиче сказывают, что будет жениться в пришлое воскресенье с тою, о которой тебе и самому известно, а подлинно ль так, и то время покажет». Легко вычислить, что свадьба Хованского состоялась 23 июля. А через неделю царевна Софья Алексеевна призвала новоиспеченную княгиню Хованскую ко двору, решив, по-видимому, удовлетворить свое женское любопытство.

Иван Андреевич поспешил предъявить претензии на вотчины и поместья покойного думного дьяка. 12 августа ему были отведены земли Лариона Иванова в восьми уездах, а вскоре еще в двух — в общей сложности примерно четыре тысячи четвертей (около восьми тысяч гектаров). Хованский позаботился также о своем среднем сыне Петре — добился передачи ему двора и каменного особняка на Никитской улице, ранее принадлежавших боярину Ивану Максимовичу Языкову, убитому стрельцами в первый день восстания. {135} 135 См.: Богоявленский С. К . Указ. соч. С. 214–215; Матвеев А. А . Указ. соч. С. 390; Восстание в Москве 1682 года. С. 58, 69.

Хованский чувствовал себя хозяином в столице, контролируемой подчиненной ему надворной пехотой. Правительница до поры была склонна потакать непомерным амбициям стрелецкого «батюшки». При выездах царского двора из Москвы князь Иван Андреевич неизменно назначался главой думных комиссий, замещавших государей. Так произошло и 13 августа 1682 года при отъезде царской семьи в Коломенское.

В возглавленную Хованским комиссию вошли боярин Михаил Львович Плещеев, окольничие Иван Севастьянович Хитрово, Иван Федорович Пушкин и Кирилл Осипович Хлопов, думные дворяне Иван Иванович Сухотин и Викула Федорович Извольский, думные дьяки Афанасий Тихонович Зыков и Иван Саввич Горохов. Как уже говорилось, Плещеев был сторонником Софьи и отчасти мог ослабить влияние равного ему по чину Хованского. Иван Хитрово также не мог быть угоден главе комиссии, поскольку в 1674 году у него произошел крупный служебный конфликт с Петром Хованским. Отличавшийся злопамятностью князь Иван Андреевич, конечно, не забыл старую обиду, нанесенную его сыну. Позиция Ивана Пушкина была, скорее всего, двойственной. В июне 1682 года он вошел в Боярскую думу (возможно, даже по протекции царевны Софьи) как сторонник Милославских, но при этом был шурином Ивана Андреевича Хованского — тот в 1642 году женился на его старшей сестре Ирине. {136} 136 См.: Лавров А. С. Указ. соч. С. 18, 21, 23. Правда, последнее обстоятельство отчасти утратило значение, поскольку к описываемому моменту князь не только овдовел, но и вступил в новый брак. Но для сыновей Хованского Пушкин, разумеется, оставался дядей. С учетом огромного значения родственных связей в боярской среде его вряд ли можно считать явным противником Хованских, хотя в большей мере он, вероятно, ориентировался на Софью. Приверженцем правительницы, безусловно, являлся Викула Извольский, которому 17 сентября 1682 года был доверен арест Петра Хованского в Курске. {137} 137 См.: Восстание в Москве 1682 года. С. 137. Бесспорным сторонником царевны можно считать также Ивана Сухотина. Вполне лоялен ей был Афанасий Зыков, в начале сентября повышенный в чине до думного дворянина, а 10 октября назначенный товарищем судьи Палаты расправных дел. Из всех вышеперечисленных лиц единственной креатурой Ивана Хованского являлся Кирилл Хлопов. Что же касается Ивана Горохова, то он не стал работать ни в этой комиссии, ни в следующей, назначенной в том же месяце.