Юлий Циркин - От Ханаана до Карфагена

Полагают, что традиция Трога — Юстина отражает сидонскую традицию (Шифман, 1981, 104). В какой-то степени это подтверждается утверждением в том же рассказе (XVIII, 3, 4), что Сидон был древнейшим городом Финикии, а также легендой одной из сидонских монет, где город был назван «матерью Карфагена, Гиппона, Кития и Тира» (Honigman, 1923, 2217). Все это свидетельствует о претензии сидонян на основание не только Тира, но и ряда его колоний. И все же только этим ограничиться едва ли возможно.

Рассказ Трога, к сожалению, сохранился только в чрезвычайно сжатом пересказе Юстина, но и в таком виде он дает интересные детали. Историк не говорит о разрушении города, он лишь пишет о поражении сидонян ( expugnati ). То, что в рассказе упоминается о поражении и фактическом изгнании сидонян, позволяет говорить, что в сидонское предание могли быть внесены сведения и из других источников. Во всяком случае, факт поражения не только не скрывается, но даже подчеркивается. Возможно, что и в рассказе об основании Арвада говорилось о том же поражении. Эта деталь явно не способствовала славе Сидона. Может быть, в этом предании соединены сведения, пришедшие от самих сидонян, с данными других традиций, в том числе тирийской и арвадской. Упоминание Иосифом даты основания Тира, почти совпадающей с датой Трога — Юстина, укрепляет это предположение и приводит к мысли, что в основе этих рассказов лежит действительный факт. В Карфагене, основанном тирийцами, существовала категория «сидонских мужей» (один раз упоминается «сидонская дочь»), которые занимали в нем более низкое положение, чем граждане. В свете высказанного ранее предположения, что название «Сидон» первоначально обозначало не только город, но и всю Южную Финикию, можно считать, что в Тирском государстве так могли называть финикийское, не гражданское население. Именно это население могло выступать с претензиями на то, что оно было подлинным основателем города. Аналогию может представлять вариант греческого предания об основании Массалии, согласно которому этот город был основан фокейцами, бежавшими от персов, хотя в действительности он был создан их соотечественниками приблизительно на полвека раньше. Возникновение этого варианта объясняется стремлением утвердиться в качестве равноправных членов массалиотской гражданской общины (Циркин, 1990, 11–21).

Далее говорится, что сидоняне прибыли на кораблях. Следовательно, царь аскалонитов, победивший их, не мог им воспрепятствовать на море. Можно думать, что его армия обрушилась на Сидон с суши. В таком случае она могла пройти либо через территорию. Тира, либо обходным путем через Палестину и проходы Ливана, что наводит на мысль о существовании города Тира в это время. Ряд исследователей полагают, что город был разрушен «народами моря» и восстановлен сидонянами (Eissfeldt, 1941, 360; Eissfeldt, 1948, 1964; Katzenstein, 1973, 59–62). Однако у нас нет никаких указаний на такое событие. Рассказ тирских жрецов об основании города и храма приблизительно в XXVIII в. до н. э. (Her. II, 44) свидетельствует о непрерывности местной городской и храмовой традиции. Поэтому думается, что речь может идти не о новом основании Тира (и Арвада) сидонянами, а о прибытии волны переселенцев из Сидона и появлении (может быть, много позже) претензий на подлинное основание ими городов.

Приблизительно в это же время изнутри азиатского материка идет наступление «народов степи». Среди них значительное место занимают арамеи.

Арамеи были еще одной волной семитских народов, вторгнувшихся в плодородные земли Сирии и соседних стран. Первоначально они кочевали в Сирийской степи, но постепенно стали проникать и в плодородные области. Впервые одно из арамейских племен (ахламу) упоминается в XIV в. до н. э. Во второй половине следующего века арамеи уже стали значительной силой в Северной Месопотамии и Сирии. Крушение Хеттской державы (см. ниже) дало возможность арамейским племенам вторгнуться в те районы Сирии, которые ранее находились под хеттским контролем. Арамеи занимали плодородные долины рек и оазисы, и уже к XI в. до н. э. население Сирии стало преимущественно арамейским (Аветисян, 1984, 37–39; Albright, 1975, 532; Rachet, 1983, 80). Среди семитских народов, населявших Сирию во II тысячелетии до н. э., арамеи были ближе к амореям, что облегчило растворение вторых среди первых (Albright, 1975, 530, 532). Ханаанеи же были дальше от арамеев. Поэтому их ассимиляция новым населением была более трудной.

Мы не знаем, как складывались взаимоотношения ханаанейского населения юго-западной части Внутренней Сирии с арамеями. Эта территория включалась в Ханаан в библейской Книге Чисел (XXXIV, 2–12). Эта книга, как и все Пятикнижие, возникла в какой-то период времени до 20-х годов VII в. до н. э. В повествовательных частях Пятикнижия рассказывалось о событиях, реальных и мифических, которые предшествовали вторжению евреев в Палестину и явно основывались на исторических и мифологических преданиях, ходивших задолго до их письменной фиксации. Разумеется, с течением времени эти предания изменялись. Но характерно, что границы Ханаана, очерченные в Книге Чисел, не соответствуют его границам, существовавшим не только в VII, но и в конце XI в. до н. э. Когда царь Давид подчинял Дамаск и другие районы Сирии, там уже жили арамеи (II Sam. 8, 5–6; 10, 6–19), так что Ханааном эти территории уже не были. Вероятнее всего, причисление юго-запада Внутренней Сирии к Ханаану действительно относилось ко времени, предшествующему еврейскому проникновению в Палестину, т. е. приблизительно XII в. до н. э. Между XII и концом XI в. до н. э. ханаанеи либо были оттуда вытеснены, либо ассимилированы арамеями. Вероятнее, что значительная часть ханаанеев отступила перед новыми племенами и отошла туда, где жили их родственники, т. е. на финикийское побережье. Ливанские горы оказались для арамеев непреодолимым препятствием, и занять побережье они не смогли или не захотели. Но вытесненное ими ханаанейское население Внутренней Сирии, по-видимому, увеличило численность населения побережья.

Другим народом, обрушившимся на ханаанеев, были евреи. Они стали проникать в Палестину, вероятно, уже на рубеже XIV–XIII вв. до н. э. (Malamat, 1981, 68–69), но это еще были обычные грабительские набеги кочевников. В известной «стеле Израиля» фараона Мернептаха, сына Рамсеса И, впервые в небиблейском источнике встречается наименование Израиля. Этот народ (или группа племен) выступает как кочевники, вторгавшиеся в находившуюся под египетской властью Палестину (Helck, 1962, 240). Крушение египетской власти открыло евреям путь к завоеванию этой страны. Ханаанеи оказывали пришельцам упорное сопротивление, и завоевание Палестины и оседание там еврейских племен растянулось на несколько столетий. Последние ханаанские города, включая Иерусалим, были захвачены только царем Давидом на рубеже XI–X вв. до н. э. (Tadmor, 1981, 122).