Андрей Фурсов - Водораздел. Будущее, которое уже наступило

Если брать «Киндафрику» и — шире — Юг в целом, то с обеспечением продовольствия хуже всего ситуация в Африке. Это единственный регион мира, где, как подчеркивают специалисты, в сельском хозяйстве добавленная стоимость на работника не переставала уменьшаться с 1960-х годов, т. е. с так называемой деколонизации. В 1960 г. Африка обеспечивала 8 % мирового экспорта сельхозпродукции, сегодня — только 3 %. По сути, Африка не может обеспечить себя продовольствием, т. е. прокормить саму себя. Причин несколько. Первая причина — дезертификация, опустынивание Сахеля — здесь пустыня продвигается со скоростью 10 км в год. В настоящее время в мире 250 млн. экологических беженцев, особенно много их в Африке. В кризисном состоянии находится огромная часть континента: Эфиопия, Джибути, Уганда, Судан, Южный Судан, Демократическая Республика Конго (бывший Заир). Около 20 млн. человек в этих странах находятся под постоянной угрозой голода. В 2017 г. нужно 5,6 млрд, долл., чтобы решить проблемы только тех стран, где голод постоянен. Так, в Конго в 1998–2009 гг. от голода умерло 3,8 млн. человек, в Эфиопии в 1984–1985 гг. 1 млн., в Сомали в 2010–2012 гг. 260 тыс. Вторая причина — войны. Наконец, третья — разграбление африканских стран Западом, ТНК и их «сукиными сынами».

Повторю: африканские коррупционеры и клептократы грабят свои народы вместе с Западом, выполняя, а порой и перевыполняя все разрушительные, самоубийственные для африканских стран требования МВФ и Всемирного банка. Именно поэтому Запад снисходительно смотрит на тех правителей Юга, которые обеспечивают ему высокие прибыли.

Их коррупция — средство обеспечения прибыли и привилегий «сеньоров капитализма». Мобуту с 1965 по 1997 г. вывел из Конго 4 млрд, долл.; правитель Нигерии Сани Абача с 1993 по 1998 г. разместил в 19 банках Запада 3,4 млрд, долл.; обнаружено по запросу нигерийских властей только 730 млн., из них только 115 млн. вернули Нигерии.

Искать деньги действительно трудно. Например, в 2000 г. 75 банков в Швейцарии приняли суммы в 3,7 трлн, швейцарских франков (2 трлн, евро), из них 2,056 трлн, франков — от иностранцев, а ведь кроме швейцарских банков есть офшоры. На одних Багамах в начале XXI в. было 95 тыс. банков. Кроме названных клептократов имеет смысл вспомнить Сомосу в Никарагуа, «папу Дока» и «Бэби Дока» на Гаити, Маркоса на Филиппинах, людоеда Бокассу. И речь не столько об отдельных лицах, сколько о целых кланах.

Разумеется, и в Китае, и в Индии развитие клановости по своим масштабам уступает африканским, где она к тому же имеет ярко выраженный племенной характер. В то же время в обеих этих странах клановость присутствует, нередко приобретая политический характер. В Китае мы видим различные властно-региональные кланы; в Индии это проявляется еще более ярко. Достаточно вспомнить, что лидерами партии Индийский национальный конгресс на протяжении большей части его истории были представители одной семьи — Неру/Ганди: Мотилал Неру (1919–1920; 1928–1929), Джавахарлал Неру (1929–1931; 1936–1937; 1951–1954), дочь Дж. Неру Индира Ганди (1959–1960; 1978–1984), ее сын Раджив (1984–1991), жена Раджива итальянка Соня Ганди (1998–2017). В Индии есть штаты, которые в течение десятилетий контролируются одной семьей или двумя-тремя семьями попеременно. В Бразилии аналогичная ситуация, только там целые штаты контролируются семьями (или их доверенными лицами) в течение десятилетий, 100–150 лет.

Представители индийских властей нередко характеризуют нынешнюю ситуацию страны так: «India is shining» — «Индия блещет (сверкает)». Но сверкает не вся и не для всех. На одной стороне — фантастическое богатство, на другой — еще более фантастическая нищета, низводящая людей почти до полуживотного состояния. В Мумбай, имеющем репутацию криминальной столицы постколониальной Индии (Шакил, Икбал Каскар, Икбал Мемон, Абу Салем и десятки других крупных, общеиндийского как минимум, значения мумбайских мафиози, тесно связанных и с политикой, и с Болливудом — это «фирменный знак» Мумбай) есть район Дхарави, причем вовсе не на окраине. Есть различные оценки его площади и населения — от 175 гектар и 1 млн. человек (К. Шарма в книге о Дхарави) до 2 млн. кв. м. и 2 млн. человек. Дхарави называют крупнейшей трущобой Азии. Когда-то на этом месте была деревушка рыбаков-коли. Будучи в Мумбай, я объехал Дхарави по периметру — впечатляет. Туда водят экскурсии, включающие обед среди трущоб. Разумеется, это не та еда, которой питаются обитатели Дхарави, средняя продолжительность жизни которых — не более 25 лет, т. е. как в Древнем Риме. В 1985 г. во время посвященного столетию партии Индийский Национальный Конгресс визита в Мумбай Раджив Ганди распорядился выдать городу грант в 100 кроров (1 млрд.) рупий на реконструкцию Дхарави, но из этого практически ничего не вышло. В 1995 г. с чуть большим успехом попытку повторило правительство штата, представленное коалицией партий Шив Сена и Бхаратия Джаната Парти. В принципе же все остается по-прежнему, причем Дхарави — далеко не единственный трущобоград в Индии.

Вообще нужно сказать, что в Индии социальный статус и имущественное положение коррелируют с доступом к еде. Мне об этом на одной из международных конференций рассказал известный индийский социолог, подчеркнув, что официально ту информацию, которую он мне сообщит, в Индии никогда не подтвердят — это такое же табу, как темные страницы биографии Махатмы Ганди. Согласно моему собеседнику, 40 % населения Индии — неприкасаемые, низкокастовые, нищие — едят раз в три дня очень плохую пищу. Следующие 40 % едят тоже очень плохую пищу, но уже раз в день. По сути этих 80 % в реальной социально-политической жизни как бы и не существует, они выживают — «социология желудка», жизнь в трущобах и полутрущобах.

Следующие 10 % — это индийский средний слой (три раза в день нормальная пища), их дети учатся в колледжах и университетах, но, во-первых, в самой Индии; во-вторых, не в самых престижных и дорогих. В любом случае у этих 10 % есть какое-то будущее. Наконец, еще 10 % — богатые и сверхбогатые, какая-то часть их — индийский сегмент миро-вой политико-экономической элиты. Как правило, это представители высших каст. Различия каст в Индии носят практически социобиологический характер — цвет кожи (чем выше каста — тем светлее), рост, вес, продолжительность жизни (достаточно пробежать быстрым взглядом некрологи в центральных индийских газетах и газетах штатов, чтобы убедиться в этом). Неравенство в Индии, как и во всем мире, растет и, как и во всем мире Юга, «сверкание» (shining) той или иной страны обусловлено сверхэксплуатацией низов и их нищетой — об этом нужно постоянно помнить, особенно когда кто-то захлебывается от восторга по поводу экономических успехов Бразилии, Индии, ЮАР или даже Китая.