Андрей Фурсов - Водораздел. Будущее, которое уже наступило

Как мог Маркс — блестящий ум и отменный знаток истории — упустить из виду этот факт? В принципе в рамках его теории эта загадка разрешима. Дело в том, что Маркс не сводил производительные силы к вещественным факторам, «железкам»; он писал о естественных производительных силах, о социальных и духовных производительных силах, причем субординация не укладывается в примитивную схему «базис — надстройка», а носит вариативный характер. Производственные отношения выступают как производная форма социальных производительных сил и межсистемные («межформационные») сдвиги — это сдвиги прежде всего в конструкции и комбинации этого типа сил. Однако сам Маркс нигде и никогда этот свой методологический принцип не применил, оперируя производительными силами как чем-то вещественным — все то же противоречие метода и системы.

В работах Маркса, как мы видим, нередко присутствует то же противоречие между методом и системой, отмеченное исследователями, например, в работах Гегеля. В методологии Маркса акцентируется роль внеэкономических факторов в качестве определяющих социальную суть того или иного общества как системы. Общество в целом и есть совокупный процесс общественного производства. Как подчеркивал сам Маркс, специфика любого совокупного процесса определяется фазой распределения факторов производства, предшествующей действительному процессу производства. Это распределение носит внеэкономический характер, и даже капиталистическому накоплению (и производству) предшествует, как показал Маркс в 24-й главе I тома «Капитала», первоначальное накопление, т. е. силовой передел (огораживания, в ходе которых крестьян сгоняли с земли; пиратство и т. п.). И это естественно: в соответствии с диалектикой, будь то гегелевская или материалистическая, в основе любой системы лежат внесистемные предпосылки; как любил говорить Гегель, когда вещь начинается, ее еще нет. В системе же Маркса внеэкономические факторы отступают на второй план даже в том случае, если речь идет о производственных внеэкономических факторах.

Методологическую суть социальной теории как научной программы Маркса В.В. Крылов сформулировал следующим образом:

• во-первых, характером производительных сил (т. е. структурой всего общества, обусловленной его отношением к природе) объясняет структуру производственных отношений (т. е. структуру всего общества, обусловленную отношением людей друг к другу);

• во-вторых, отношениями распределения факторов производства объясняет отношения распределения продуктов труда;

• в-третьих, в пределах собственности на факторы труда из отношений по поводу средств труда выводит отношения по поводу рабочей силы;

• в-четвертых, характером присваиваемого объекта обусловливает и определяет характеристику самого присваивающего и неприсваивающего субъекта.

Внимательный анализ этих принципов позволяет понять, что экономику Маркс методологически рассматривал как элемент целого. В то же время, поскольку в центре его внимания был капитализм как система, в которой производственные отношения носят экономический характер (и это при том, что в случае тех зон за пределами Запада, где капиталу не противостоял наемный труд, капитал вырождался в ту или иную форму богатства, а сам капитализм создает от себя докапиталистические уклады, которых до него в этих зонах не существовало — плантационное рабство, латифундии и т. п.), в своей системе он акцентировал их значение, нередко перенося это на принципиально иные ситуации. И тем не менее, капиталоцентризма у Маркса не так много, отдельные случаи корректируются его методом.

Принципы историзма и системности, а также Марксов метод восхождения от абстрактного к конкретному позволяют создавать модели не только современного Марксу капиталистического общества и не только его более поздних форм, но также докапиталистических социумов и общества системного антикапитализма — СССР. Другое дело, что западные советологи, советские истматчики и постсоветские политологи, социологи и экономисты компрадорского типа не просто не использовали такую возможность, но принципиально от нее отказались. А ведь Маркс удивительно точно предсказал ряд тенденций развития капитализма на его поздней стадии. Только один пример. Маркс писал, что по мере все большего охвата мира капитализмом экономические кризисы будут становиться все более частыми и сильными, пока не сольются в один всемирный кризис. Мы это видим воочию. В условиях глобализации происходит не просто учащение и усиление кризисов, сама глобализация — это перманентный терминальный кризис капитализма.

Во второй половине XX в. было немало «спецов», поспешивших пнуть Маркса за его тезис о нарастании относительного и абсолютного обнищания в условиях капитализма. В качестве контрпримера приводили Запад 1945–1975 гг., т. е. большей части второй половины XX в. Фальшивка здесь заключается в следующем.

Начну с того, что мерить абсолютное и относительное обнищание трудящихся, ограничиваясь ядром капсистемы, т. е. зоной, куда притекает, перекачивается прибыль — грубая ошибка. Данный вопрос должен ставиться и исследоваться в масштабах мировой системы капитализма в целом, т. е. включая те зоны — а их большинство, — откуда прибыль изымается. Капитализм — это не только США, ФРГ, Люксембург и Швеция, это также Гаити и Колумбия, Нигер и Конго, Бангладеш и Филиппины, т. е. не только ядро, но также периферия и полупериферия. При таком подходе оценка, данная Марксом, оказывается верна. Это что касается проблемы пространства. Теперь о времени.

Выставлять период 1945–1975 гг. и вообще второй половины XX в. в качестве нормы состояния капиталистической системы, как это делали и делают на Западе пропагандисты-апологеты капитализма, а у нас — сначала перестроечная шпана, а затем ее малообразованные постсоветские последыши — в лучшем случае грубая ошибка, в худшем — фальсификация и ложь.

«Славное тридцатилетие», как называли французы отрезок истории Запада между 1945 и 1975 гг., ставшее периодом быстрого экономического роста, расцвета среднего слоя и подъема «welfare state» (государства всеобщего социального обеспечения) было не нормой, а отклонением от нормального развития капитализма, краткосрочным исключением из долгосрочного правила. Об этом уже немало написано, одна из последних работ — научный бестселлер одного из крупнейших специалистов по проблеме мирового социально-экономического неравенства Т. Пикета «Капитал в XXI веке». Пикети убедительно показал, что «славное тридцатилетие» было исключительным периодом в истории капитализма, когда экономическое неравенство в ядре капиталистической системы несколько снизилось, а с конца 1970-х годов, по мере развертывания неолиберальной контрреволюции, стало расти, постоянно ускоряясь. С начала XXI в. рост неравенства приобрел галопирующий характер: богатые богатеют, бедные беднеют во всем мире. Формируется общество, которое социологи охарактеризовали «20:80»: 20 % богатых и сверхбогатых, 80 % бедных и нищих — и никакого среднего слоя.