Светлана Яблонская - Игра Престолов: прочтение смыслов. Историки и психологи исследуют мир Джорджа Мартина

При разговоре об архетипах в первую очередь вспоминается Мировое древо, Arbor mundi, Иггдрасиль. Тем более что сейчас при словах «Мировое древо» мы буквально проваливаемся в пучину культуры. Смотрите сами.

В седьмом сезоне «Игры престолов», напомню, становится очевидным, что чардрева северных богорощ образуют единую информационную систему, причём не только пространственную, но и временную. «Дерево понимает время иначе, чем человек. Оно знает, что такое солнце, вода и почва, но понятия дней, лет и веков ему чужды. Для людей время - словно река. Подхваченные его течением, мы несёмся от прошлого к настоящему, всегда в одну сторону. Деревья живут по-другому. Они пускают корни, растут и умирают на одном месте - река времени не трогает их. Дуб есть жёлудь, жёлудь есть дуб. Для чардрева тысяча человеческих лет словно мгновение - вот дверь, через которую мы с тобой можем заглянуть в прошлое». Подключившись к этой системе, Бран получает возможность не просто видеть картинки из прошлого в памяти деревьев, но и взаимодействовать с ними. Не исключено, кстати, что в тот момент, когда сломленный и отчаявшийся Теон Грейджой слышит в богороще Винтерфелла своё имя, с ним говорит именно Бран.

Здесь вспоминается фильм «Аватар» (2009) Джеймса Кэмерона с его культом деревьев, где все живые существа на планете образуют единую сеть, к которой может подключиться каждый. Более того, ушедшие из жизни на’ви также сохраняют память в сети Древа Душ. Ещё раньше информационное единство всех живых существ во сне и наяву было описано в романе Урсулы Ле Гуин «Слово для леса и мира одно» (1972), где лес выступает не только как метафора мира, но и как метафора разума.

Невозможно не вспомнить и роман братьев Стругацких «Улитка на склоне», перевод которого был опубликован за рубежом в том же самом 1972 году. Однако часть его, где было описано единство человека и леса, вышла раньше, в 1966-м. Я же пообещала, что провалимся в пучину культуры. Кстати говоря, если вы думаете, что я случайно упомянула Стругацких, то вы ошибаетесь, Джордж Мартин их читал, о чём, опять-таки, упоминает в интервью.

Прежде чем мы попробуем разобраться с культом Семерых, давайте ненадолго покинем Вестерос и посмотрим поближе на его противоположность - Эссос, на город Кварт и Залив работорговцев, а также на Дотракийское море. Первое и главное - восточный колорит, причём достаточно чётко обозначенный. Астапор, Юнкай и Миэрин наделены чертами городов-государств Древней Месопотамии (IV—III тыс. до н. э.) и Вавилонского царства (II тыс. до н. э.). Кроме этого, туда добавлены и элементы культуры Древнего Египта эпохи IV Династии (III-II тыс. до н. э.). Отсюда описания кирпичных стен, висячих садов и колоссальных пирамид.

После этого нас уже не будет удивлять культ Гарпии в этих городах. Женское божество, наделённое крыльями, чей атрибут - рогатая тиара, очень напоминает различные ипостаси Иштар и её греческой вариации - Астарты. Иштар, в свою очередь, - как раз женское божество шумеро-аккадской мифологии. Её часто изображают вооружённой. Экстатические элементы культа Иштар-Астарты, включая храмовую проституцию, тоже имеют отражение в книге - это Храм Благодатей в Миэрине, где каждая девушка должна пройти послушание как храмовая наложница в Саду Удовольствий. Добавим к этому самих Гарпий - злобных полуженщин-полуптиц древнегреческой мифологии, появившихся задолго до богов-олимпийцев - и получим причудливую культурную смесь.

Причудливую, но вполне логичную. Перед нами - воплощение языческих империй, описанных в том числе и в Ветхом Завете. «Из кирпича и крови сделан Астапор, и люди в нём из кирпича и крови», - вот прямая отсылка к двум ветхозаветным архетипам. Во-первых, речь о Вавилоне и вавилонском пленении древних иудеев. Ну а второй архетип - это, конечно, исход евреев из египетского плена. Собственно, один из титулов Дейнерис - «разбивающая оковы». Напомню, практически все действия Дейнерис в Заливе Работорговцев подчинены главной цели - освобождению рабов.

Создатели сериала также следуют этой логике. В фильме они собрали все возможные стереотипы, связанные с пирамидами. Здесь есть и отсылка к пирамидам древних инков и майя, и отсылка к Египту, и отсылка к мавзолею. Но, что интересно, эти пирамиды обитаемы, то есть это не предметы культа. Это, скорее, некие олицетворения силы и власти тех или иных семейств. При том, что Гарпии как явление, опять же, являются олицетворением, но, видимо, не религии, а идеологии, потому что Сыны Гарпии - своего рода тайная стража, тайное общество.

Одним словом, города Залива Работорговцев концентрируют в себе идею языческих империй, жестоких и сильных, где древность происхождения отнюдь не является синонимом мудрости. Дейнерис приходит туда сначала как просительница («королева-попрошайка» в Кварте), потом как завоевательница (в Астапоре) и затем как освободительница (Юнкай и Миэрин). Однако в Миэрине она совершает ошибку, отступая от своей миссии и пытаясь принять чужую культуру и чуждые ценности.

И связано это с двойными критериями добра и зла, точнее, с их двойной трактовкой. Является ли освобождение рабов добром? С точки зрения рабов - да, а с точки зрения их хозяев - отнюдь. Да и что такое свобода для тех, кто не привык ею пользоваться, кто не привык быть свободным? С одной стороны, свобода - это действительно благо, ибо каждый человек рождается свободным. С другой стороны, это вызов для тех, кто вырос в рабстве, то есть в ситуации, где всё решает хозяин. Оказывается, свобода сопряжена и с ответственностью за свои поступки и за свою жизнь. А к этому готовы далеко не все. Именно поэтому бывшие рабы Астапора (в книге) немедленно сами становятся господами, а бывших хозяев низводят на уровень рабов.

Посол Кварта убеждает Дейнерис: «Если все люди будут вынуждены рыться в грязи, добывая пищу, кто из них найдёт время взглянуть на звёзды? Если каждому придётся строить для себя хижину, кто будет воздвигать храмы во славу богов? Одни должны быть порабощены для того, чтобы другие стали великими». Дейнерис сложно найти аргументы против этой позиции - поскольку квартиец играет с фактами, а она, хотя и чувствует ложь, но не может возразить.

Этот спор насчитывает не одно столетие и базируется на рабовладении как системе общественных отношений, где раб - не человек, но объект товарно-денежного обмена. Ну а самое главное - это вполне современная аргументация об особом статусе и особом пути великих городов, чья культура испокон веков держалась на рабовладении. В этой трактовке Дейнерис предстаёт как разрушительница чужого общества, ничего не дающая взамен. На самом же деле она - носитель ценностей будущего, которым ещё только предстоит закрепиться в Эссосе. Смена общественных систем и экономических формаций редко обходится без периода хаоса, за которым следует утверждение нового космоса. «А я - то бедствие, которое превратит работорговцев обратно в людей», - поклялась себе Дейнерис.