Светлана Яблонская - Игра Престолов: прочтение смыслов. Историки и психологи исследуют мир Джорджа Мартина

Е.В.:Чем похож Его Воробейшество на Вариса? Они правда похожи. А похожи они даже как-то типологически, но они такие как бы на вид положительные.

М.Ш.:Да ладно.

Е.В.:Такие спокойные какие-то на вид. При диалоге других героев с ними они могут создавать иллюзию объективной, какой-то гармоничной респектабельности. Ну, вспомним диалог Его Воробейшества с бабушкой королевы.

А.М.:То есть всеобщая респектабельность - она здесь олицетворяется, материализуется.

Е.В.:И при этом Его Воробейшество, как и Варне, абсолютно искренен. Эти неподдельность, респектабельность, искренность - за ними стоит служение действительно, условно говоря, объективированному, «вне меня» лежащему принципу. То есть: «Я сейчас тебя убью, или посеку, или сожгу, разорю, но ты же понимаешь, что я к тебе при этом никак не отношусь, а это меня побуждает сделать вот то дело, которому я служу». Что касается Его Воробейшества - как это здесь работает? Совершенно правильно было замечено, что здесь нет теологии; вернёмся к тому, что я говорила про сакральное и профанное. Как мы все знаем из христианской этики, про пену на губах ангела...

А.М.:Учитель Церкви, Григорий Померанц.

Е.В.:Тот принцип, который выражен этими словами, он более глубокий. Что он означает? Он означает, что когда человек на себя берёт эту роль, или сам придумывает, не опираясь на ту или иную инстанцию, которая легитимирует его действия, на высшую инстанцию, когда он сам придумывает что-то такое, то есть тот объективный этический принцип, за который сейчас тебя пожгут, - это приводит к некоторому превращению...

М.Ш.:Легенда о Великом Инквизиторе.

Е.В.:Я как раз к ней подводила. Великий Инквизитор действует в этой системе превращённого добра, в силу того, что никакого добра не может быть, поскольку принципа этого сакрального, из которого добро берётся, просто нет в этом мире.

М.Ш.:«Всё, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и для блага государства». Темы макиавеллиевская и гоббсовская здесь абсолютно уместны. Но я очень хочу, чтобы мы развили тему, как раз связанную с Гоббсом. А прежде чем мы это сделаем, позволю себе маленький комментарий. Если вдуматься, мы рассмотрели трёх «серых кардиналов» на данный момент: Мизинца, Вариса и Его Воробейшество. Если смотреть по тексту, мне просто интересно было предположить, что же сам Мартин-то имел в виду. Мы все очень хорошо знаем трактовку сериала, а вот трактовка книги? И, если вчитаться, получается крайне интересная вещь. Они все условно хорошие. Они все правы. Каждый из них находится в рамках не глобальной этики, не вопросов добра и зла, не вопросов теологии, а в рамках собственной правоты. Мизинец, кстати говоря, там гораздо более позитивный, нейтрально позитивный персонаж, ну, немножко прилгал, что он с Кейтилин спал, а может быть, и не прилгал. И кстати, он Сансу не продаёт Рамси Болтону. Там абсолютно другой расклад. Варне вообще не белый и пушистый.

Р.Т.:Он не пушистый, он лысый.

М.Ш.:Да. Что характерно. Как верно заметил Ричард, он абсолютно нейтрален: такой наблюдатель, игрок и т.д. И, кстати, обратите внимание, в сериале он ещё постоянно прячет руки. То есть он вообще не показывает никаких своих намерений. И Его Воробейшество, который точно так же следует каким-то своим правилам. А теперь внимание: так ведь Серсея абсолютно в этом плане права. Она же спасает своих детей! Какая мать не хочет спасти своих детей?

Р.Т.:Да, то есть, видимо, здесь есть элемент этики, но этики чисто, если хотите, биологической. Меня впечатляет, что сам концептуальный пласт саги - он дохристианский или послехристианский. Даже ни одно из имён героев не является именем христианским, хотя иногда напоминает его.

Р.Т.:Само понятие этики при анализе этого произведения ахронично и анахронично. И, кроме того, я бы сказал о понятии «народ», которое упомянул, если не ошибаюсь, Владимир. «Народ» был придуман Гердером, то есть это XVIII век. Точка отсчёта, от которой развивается сюжет, отсылает нас в совершенно иной, доисторический, во всяком случае досовременный, период. Поэтому народа там действительно нет. Там есть люди, там есть воины, там есть какие-то крестьяне, которые копошатся в плодородной земле...

М.Ш.:В почве.

Р.Т.:И нации тоже. Вообще, в конце XVIII - начале XIX века этих понятий не существует. Биологически привязано всё к любви: особенно матери и отца к детям; к любви мужчины и женщины друг к другу. Этим, на мой взгляд, этическое содержание исчерпывается.

А.М.:Да, но если говорить как раз о гоббсовском мире, то Гоббс сделал очень интересную вещь. Фактически создав первую, в общем-то, атеистическую систему политологии, он, собственно, перевернул спор времён Реформации и Контрреформации - спор об узурпации, вокруг которого всё строилось. Собственно, католики утверждали, что Католическая церковь - единственная, которая не может узурпировать власть, поскольку она всячески заботится о своих детях, и, собственно, те добродетели, которыми она обладает, оправдывают в том числе даже и те недостатки, ошибки, преступления, которые были совершены. А что Церковь совершала преступления - это потому что она вынуждена была противостоять той системе узурпации, которая существовала во всём окружающем мире. То есть окружающий мир здесь описывается как Град Земной и как град, в котором происходит узурпация. Понятно, что эта схема восходит к Августину, хотя очень своеобразно препарированному, где только, в общем-то, Град Божий, как вы помните, не представляет собой узурпацию. А, собственно, с чего у Августина начинается мировая история - с того, что, в общем-то, Ромул убивает Рэма, то есть фактически узурпатор убивает узурпатора.

Е.В.:Каин Авеля.

А.М.:Да, и Каин убивает Авеля. То есть узурпацию нельзя, по Августину, преодолеть, потому что уничтожение узурпации становится, в свою очередь, новой узурпацией. Гоббс поворачивает эту ситуацию, доказывает, что считаемое нами заботой об общем благе является узурпацией. Если бы Ромул завалил Рэма подарками, это была бы точно такая же узурпация.

Е.В.:Одной из вербальных и смысловых доминант дискурса Дейнерис является слово «узурпатор».

А.М.:Да. Кстати.

Е.В.:И Станниса Баратеона. Вот они бесконечно оперируют концептом «узурпатор», называя узурпаторами всех, кто так или иначе является их конкурентами по борьбе за железный трон.

А.М.:Да. И вот, конечно, интересно, что если Гоббс выворачивает эту ситуацию, то «Игра престолов» в некотором смысле - это размышление над тем, как работает система, где узурпация поддерживается не только как бы начальным убийством или ритуальным, в общем-то, жертвоприношением по Августину, но и всеми остальными сторонами жизни, где для цивилизаторства оно тоже будет в той или иной мере узурпацией.