Светлана Яблонская - Игра Престолов: прочтение смыслов. Историки и психологи исследуют мир Джорджа Мартина

М.Ш.:Отлично сказано!

В.Б.:Никому это, вообще говоря, не пошло на пользу в конечном счёте. И, вероятнее всего, она постепенно будет становиться всё более жестокой, всё более непредсказуемой, всё более властолюбивой. Сейчас к чему пришёл фильм? К тому, что на мир живых идёт армия мёртвых, а Серсея думает, как бы с помощью этих мёртвых убрать политических конкурентов.

М.Ш.:Истинный политик!

В.Б.:Это, конечно, истинный политик, но в какой-то момент подобный подход напугает того самого Джейме, который когда-то убил одного короля для того, чтобы не погибли люди, и, в принципе, он вполне способен провернуть этот трюк ещё раз.

Р.Т.:Я скажу так. Что она - мать, ставшая патриархом. Все её дети погибли. Она уже мертва. Если она беременна, то, может быть, она мёртвым беременна. Мне кажется, она уже умерла.

Е.В.:Я подчеркну её эмоциональную неоднозначность - в том смысле, что, с одной стороны, безусловно, она отвратительна, а с другой стороны, она в какой-то момент начинает вызывать сочувствие. И мы в ней сочувствуем человеческому. Но после того, как мы увидели в ней человеческое, начинается история с её расчеловечиванием. И мне кажется, что это драматургически очень интересный и оправданный ход. Потому что если бы склеить, условно говоря, финал фильма и начало, то, в общем, нам этот персонаж стал бы глубоко неинтересен в какой-то момент и всё. Но, поскольку есть вот эта человечная середина, когда она теряет детей и претерпевает всякие бедствия, мучается, любит и т.д., то мы видим, как человек проявляется, причём невольно, и человек умирает внутри неё. И, вообще говоря, довольно логично, что она как бы может думать, что можно договориться с нелюдью, с мёртвыми. Потому что у неё уже какие-то перегородки... Она отрезала себя от человечества, от неё уходит Джейме. То есть она уже не любит никого. Она хочет власти ради власти как принципа. Хотя всё время, как безумная, действительно повторяет: «Мы это делаем», - там есть этот эпизод: «Ради кого ты это делаешь? - Я это делаю ради нас. - А нам это зачем?» Дети умерли, зачем это нам?

Р.Т.:Она мертва, поэтому она хочет заключить договор с мертвецами.

А.М.:Да. Но в том-то и дело, что перед нами действительно персонаж из мира мёртвых, в чём-то напоминающий Дидону. То есть человек, который может быть политическим фактором только как принадлежащий к обречённости на смерть. И движет всем остальным сюжетом. Другое дело, что в её облике нет провиденциальности, и парадоксальность её в том, что она действительно действует, страдает. Она патетична, но она никогда не провиденциальна, в отличие от других героев. То есть мы не можем сказать, зачем она делает это, кроме чистого осуществления власти в данный момент.

М.Ш.:И соглашусь, и возражу. Два момента. Мне кажется, что если Джейме абсолютно современный герой, то Серсея - самый мозаичный герой «Игры престолов». Потому что, во-первых, она абсолютная леди Макбет. Вовторых, леди Макбет, которую уже потом и Макбет сам начинает бояться, так же, как её начинает бояться Джейме. Это первое. Второе. Она - абсолютно трагическая героиня, ибо над ней довлеют рок и судьба. Ибо было пророчество. И всё, что она затеяла с Воробейшеством, происходит потому, что, как мы помним, она пыталась обмануть пророчество. Она решила, что Маргери Тирелл, или Маржери Тирелл - та самая молодая королева, которая придёт и лишит всего, что ей дорого. А на самом деле чем дальше, тем больше становится понятно, что это Дейнерис Таргариен. И, опять же, финал Серсеи абсолютно неясен: кто из двух младших братьев её, собственно, и прикончит? Она всё время думает, что это будет Тирион Ланнистер, но чем дальше, тем больше понятно: велика вероятность, что это будет Джейме. И, наконец, это как бы скорее тема для дальнейшего разговора, крайне интересно, что перед нами попытка женщины отстоять своё право в мужском средневековом мире. Ибо она раз за разом произносит, что истинный сын Тайвина Ланнистера не Джейме, а она - старший сын. Вопрос старшинства, вопрос возможности управления. Другое дело, что - тут я согласна буквально со всеми коллегами - верны слова лорда Актона: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

A.М.:Да. Спасибо большое всем. Действительно, мы всячески закольцовывали эту композицию, но и кольца, и драконы, и Георгий, побеждающий драконов, и Толкиен, и Вагнер, и Мартин заслуживают ещё и дальнейших разговоров. Но всем большое спасибо. Думаю, это не последняя наша встреча.

B. Б.:Спасибо.

М.Ш.:Спасибо.

А.М.:Спасибо, Ричард.

Е.В.:Спасибо, коллеги.

Да, «Предание» - благотворительный фонд, хотя и не только. Мы помогаем людям в самых разных бедах, заходите на сайт fond.predanie.ru и сами всё поймёте.

Да, это мы (вместе с «Ратоборцами» и библиотекой им. Боголюбова) провели конференцию по «Игре престолов». Да, просто потому что захотели.

А теперь зачем нам это надо.

Когда-то давно мы начинали как православная интернет-библиотека. Нам казалось, что мир гибнет от недостаточно серьёзного отношения к предельным вопросам - к смерти, к смыслу жизни, Бытию Божьему и тому подобным материям. И мы искренне трудились на ниве христианской миссии в меру своих сил и разумения. И Господь благоволил нашей работе - во всяком случае, позволил ей существовать, и у этой работы был плод. Но по мере накопления опыта оказалось, что современный мир делится не столько на праведников и грешников, не столько на правоверующих и еретиков, не столько даже на христиан и тех, кто ещё не просвещён светом Евангелия, сколько совсем иначе. Он делится на тех, кому наплевать и тех, кому нет. Причём это самое «не наплевать» может выражаться как-то очень по-разному. Это может быть тяга к улучшению мира через труд и милосердие, это может быть тяга к знаниям и неспособность мириться с несправедливостью, это может быть беспокойство человека искусства или тихое безумие религиозности. Но есть те, кто успокоился, и те, кто ещё жив.

Это у белых ходоков одно стремление - пожрать весь мир, а людям вечно надо чего-то более сложного. И постепенно, оставаясь христианами, мы начали менять концепцию своей работы. Мы по-прежнему готовы дать ответ о своём уповании, если нас о том попросят. Мы работаем для братьев по вере, стараясь честно говорить о том, что нас волнует как членов Церкви. Но мы перестали видеть в мире одних только врагов и одних только заблудших.

Наши союзники сейчас - честная мысль и честное творчество. Даже если это больная мысль и нездоровое творчество - тем ярче они свидетельствуют о том, куда зашёл мир, и что ему действительно нужен Спаситель. И в этом смысле гуманитарные науки, как бы они ни рядились в антиклерикализм - тоже наши союзники.