Иосиф Колышко - Великий распад. Воспоминания

274. И.И. Колышко изображает назначение Б.В. Штюрмера как волевой акт Г.Е. Распутина. Не отрицая того, что, по-видимому, именно «старец» предложил кандидата с немецкой фамилией сделать главой правительства, надо иметь в виду, что его назначение определялось также двумя очень существенными аргументами: Александра Федоровна видела в Б.В. Штюрмере «верного человека», а Николай II дал будущему премьеру инструкцию наладить отношения с Государственной думой – то есть, создать видимость уступки обществу (Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны (1914–1917). Л., 1967. С. 163–164).

275. В.Л. Бурцев, известный борец с провокаторами в революционном движении, с началом Первой мировой войны вернулся в Россию, на границе был арестован и сослан в Туруханский край, затем амнистирован и в конце 1915 г. приехал в Петроград. Б.В. Штюрмер не мог иметь отношения к освобождению В.Л. Бурцева, так как возглавил правительство позднее, в январе 1916 г.

276. Слух о германофильстве Александры Федоровны и Г.Е. Распутина не имеет под собой никаких оснований. Императрица за все время войны демонстрировала совершенную верность своему новому отечеству, к тому же у нее были неважные отношения с Вильгельмом II. Г.Е. Распутин же объективно не мог придерживаться никакого германофильства, так как не обладал необходимыми для такого политического выбора знаниями. Он лишь понимал (даже скорее – ощущал), что война всегда оборачивается народным бедствием, поэтому опасна для России и правящей династии.

277. Имеется в виду Эрнст-Людвиг Гессенский, великий герцог Гессенский и Прирейнский с 1892 г.

278. Уговоры Г.Е. Распутина были не единственным и, возможно, не решающим аргументом в выборе Николая II. Решение сместить Николая Николаевича созрело у императора, вероятно, летом 1915 г., когда для него стала очевидной связь «либеральных» министров в правительстве со Ставкой. К осени 1915 г. Ставка воспринималась многими как оплот умеренно-либеральных сил, как надежда оппозиции, поэтому за увольнением министров должно было последовать и удаление великого князя. (Ганелин Р.Ш ., Флоринский М.Ф. На пути к летнему политическому кризису 1915 г.// Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX–XX веков. Сб. ст. памяти Валентина Семеновича Дякина и Юрия Борисовича Соловьева. СПб., 1999. С. 474–496; Они же. В.С. Дякин о некоторых вопросах государственного управления в России 1914–1915 гг. // На пути к революционным потрясениям. Из истории России второй половины XIX – начала XX века. Материалы конференции памяти В.С. Дякина. СПб.; Кишинев, 2001. С. 51–80).

279. Имеется в виду М.А. Стахович, один из основателей партии «Союз 17 октября», с 1907 г. член Государственного совета по выборам.

280. Военный министр в 1915–1916 гг. А.А. Поливанов был близок А.И. Гучкову.

281. Вероятно, И.И. Колышко имеет в виду князя В.И. Орлова, который до августа 1915 г. был начальником военно-походной канцелярии царя, но после назначения великого князя Николая Николаевича наместником и командующим Кавказской армией отбыл вместе с ним на Кавказ, заняв должность помощника наместника по гражданской части. Вряд ли он мог принимать активное участие в столичных делах.

282. Возможно, имеется в виду князь С.К. Белосельский-Белозерский, адъютант великого князя Владимира Александровича в 1896–1906 гг., позднее генерал-майор Свиты, с началом Первой мировой войны – в действующей армии, в конце декабря 1915 г. назначен начальником Кавказской кавалерийской дивизии. В 1900–1908 гг. также был членом Международного Олимпийского комитета от России.

283. О заговоре А.И. Гучкова существует весьма значительная литература ( Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту (заговоры перед революцией 1917 г.). Париж, 1931, и др.). Главная проблема – о нем известно мало установленных фактов. Сейчас несомненно, что нельзя говорить о существовании одного заговора. Оценки степени готовности заговорщиков также разнятся, однако, по общему мнению, этот «заговор» был далек от осуществления. Тем более странно читать у И.И. Колышко, что свержения самодержца желала почти вся «камарилья» – ведь эти люди не могли не отдавать себе отчета в том, что вместе с Николаем II утратят свои позиции и они. И уж совсем странно видеть в числе «исполнителей» Николая Николаевича – с конца 1915 г. он находился на Кавказе и прямого влияния на столичные события оказать не мог. Максимальная степень его возможного участия – моральная поддержка заговорщиков. Кроме того, известно, что Николая Николаевича пытался вовлечь в свои планы «глава» другого «заговора» – Г.Е. Львов, но великий князь отказал ему.

284. Б.В. Штюрмера перевели в тюремную больницу 21 июля 1917 г. 29 июля было проведено его медицинское освидетельствование. Оно выявило увеличение предстательной железы и резко выраженный парез мочевого пузыря. 31 июля бывшего премьера перевезли в частную урологическую клинику доктора Герзони, где он содержался под охраной (ЦГИА СПб. Ф. 1695. Оп. 1. Д. 492). Б.В. Штюрмер скончался там 20 августа 1917 г. в 22 часа.

285. Имеется в виду князь Н.Д. Голицын, последний премьер-министр самодержавной России (с 27 декабря 1916 г.). 28 февраля 1917 г. задержан, помещен в Петропавловскую крепость, но 13 марта освобожден. При советской власти несколько раз арестовывался, расстрелян 2 июля 1925 г. в Ленинграде.

286. И.И. Колышко не мог быть свидетелем визита А.Ф. Керенского в Петропавловскую крепость 9 марта 1917 г., так как находился в это время в Стокгольме. Обстоятельства посещения министром юстиции крепости записал в свой дневник полковник Г.А. Иванишин, который заведовал арестантскими помещениями. А.Ф. Керенский попросил, чтобы ему вывели всех 34 заключенных Трубецкого бастиона, что и было сделано, но в три очереди (покоридорно). Им министр сообщил о новой власти в России, об отмене смертной казни, об учреждении Чрезвычайной следственной комиссии, «что он уважает права каждого гражданина и поэтому даст и им льготы против инструкции о содержании] в Трубецком бастионе». Эти льготы состояли в следующем:

«1. Находиться в собственной одежде.

2. Иметь собственное белье и постельн[ые] принадлежности.

3. Получать обед и ужин из офиц[ерского] собрания.

4. Иметь в камере тетрадь, чернила и перо для занятий.

5. Иметь свидания не через решетку, а в комнате, в присутствии товар [ища] прокурора и заведующего] арестантскими помещениями].

6. Получать из дому в день свиданий:

а) сахар и чай, б) хлеб, сухари и печенье ив) масло и сыр»

(Записные книжки полковника Г.А. Иванишина // Минувшее. Т. 17. М.; СПб., 1994.

С. 540–541). Однако этот режим продержался недолго: уже 20 марта в крепость явились солдаты Петроградского гарнизона и установили свой режим, значительно более жесткий, чем предполагал А.Ф. Керенский.