Руслан Скрынников - Дуэль Пушкина

План друзей состоял в том, что поэт составит письмо, которое Жуковский мог бы показать императору. «Изгнанник» составил требуемое письмо, в котором дословно повторил формулу Плетнёва. «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости», — писал он в послании Жуковскому от 7 марта 1826 г. Однако события развивались в неблагоприятном направлении. 12 апреля 1826 г. Жуковский сообщил Пушкину: «В бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои. Это худой способ помириться с правительством» [4] Т. XIII. С. 271. .

Покаянное послание поэта не удовлетворило Жуковского. Он сделал резкий выговор другу, а его письмо назвал «безрассудным», т.е. непригодным для того, чтобы показать государю. В июне Пушкин сочинил требуемое прошение на имя Николая I. Он обращался к самодержцу «с надеждой на великодушие» его «императорского величества, с истинным раскаянием и с твёрдым намерением не противуречить моими мнениями общеприятому порядку (в чём и готов обязаться подпискою и честным словом)» [5] Т. XIII. С. 283. . Пушкин просил разрешить ему покинуть места ссылки и выехать для лечения в Москву, Петербург или за рубеж.

Псковский губернатор фон Адеркас ценил литературу и сам пописывал стишки, которые давал для исправления Александру Сергеевичу. 19 июля по его распоряжению инспектор врачебной управы составил свидетельство о болезни Пушкина (расширение вен на правой голени). В тот же день Адеркас препроводил документы губернатору остзейских провинций маркизу Паулуччи, который 30 июля отослал бумаги царю.

Момент был выбран не слишком удачно. В июне 1826 г. власти получили донос на Пушкина. Приехавший из Пскова генерал П.С. Пущин рассказывал знакомым, что на Псковщине крестьяне волнуются, ожидая вольности, что поэт посещает местную ярмарку в крестьянской одежде и пр. Тайный агент истолковал эти рассказы генерала как указание на то, что Пушкин «возбуждает к вольности крестьян». Сразу после завершения суда над декабристами власти послали во Псков одного из самых опытных секретных агентов А.К. Бошняка с фельдъегерем. В случае подтверждения доноса агент должен был арестовать поэта и увезти его под конвоем [6] Эйдельман 1979. С. 396. .

Под видом «путешествующего ботаника» Бошняк объехал окрестности сельца Михайловского и добросовестно собрал сведения о поведении ссыльного. Среди соседей были не одни приятели, но и недоброжелатели поэта. Но все они в один голос подтвердили, что он ведёт себя благонамеренно и ни в каких антиправительственных поступках не замечен.

Бошняк надеялся получить необходимые ему сведения в усадьбе генерала Пущина. Но и генерал, и его домочадцы отвергали всякие сомнения насчёт благонамеренности Пушкина. Они заявили: «…нельзя предполагать, чтобы он имел действительные противу правительства намерения, в доказательство чего и основывались на непричастности его к заговору. …он столь болтлив, что никакая злонамеренная шайка не решится его себе присвоить…» [7] Модзалевский 1925. С. 20; см. также: Эйдельман 1979. С. 327—336, 360—365, 381—403.

Браня поэта, Пущины указали его характерную черту — редкое простодушие и доверчивость.

Конспираторы не доверяли Пушкину не из-за его болтливости. Поэт обладал даром угадывать в людях способности. Талантливые люди легко завоёвывали его дружбу и доверие, независимо от их политических пристрастий. Среди его друзей консерваторов было не меньше, чем революционеров, и писал он не только вольнолюбивые, но и верноподданические стихи. Напомним, что авторами слов к гимну Российской империи «Боже, царя храни!» были Пушкин и Жуковский. После куплета «Боже, царя храни!» следовало:

Первый куплет сочинил Жуковский, два куплета (приведённые выше) — лицеист Пушкин.

Бошняк произвёл розыск и установил, что Пушкин посещал ярмарку местного монастыря, одевшись в крестьянскую рубаху с алым кушаком и в соломенной шляпе, но при этом ничего крамольного не совершал [9] Торговец из Опочки И.И. Лапин записал в дневнике 29 мая 1825 г., что видел Пушкина в странной одежде: в ситцевой красной рубашке, опоясанного голубой лентой, с соломенной шляпой на голове и с железной тростью. (См.: Бартенев. С. 128). .

Решившись «искать истины при самом источнике, то есть в Святогорском монастыре», Бошняк задал игумену Святогорского монастыря вопрос в лоб: «…не возмущает ли Пушкин крестьян?». Игумен Иона отвечал кратко и точно: «Он ни во что не мешается и живёт, как красная девка» [10] Модзалевский 1925. С. 21—29. .

Тайным надзором за Пушкиным руководил начальник Главного штаба И.И. Дибич. 1 августа 1826 г. Бошняк подал записку о Пушкине генералу Витту, а тот передал её Дибичу. 28 августа утром Николай I выслушал доклад Дибича, представившего все собранные материалы о ссыльном.

Псковский губернатор Адеркас доносил, что поведение Пушкина очень хорошее, генерал-губернатор Паулуччи — что поведение хорошее. Тайный агент подтверждал, что поэт ведёт себя, как красная девка. Судьба Пушкина решилась, как можно полагать, уже утром 28 августа во время доклада Дибича. Последний получил распоряжение «призвать Пушкина сюда», «не в виде арестанта» [11] Анненков 1874. С. 321. .

8 сентября 1826 г. фельдъегерь, — рассказывал Пушкин знакомым, привёз его «по почте в Москву, прямо в Кремль и всего в пыли, ввёл… в кабинет императора, который сказал: „А, здравствуй, Пушкин…“» [12] Согласно воспоминаниям А.Г. Хомутовой, она беседовала с Пушкиным вскоре после вызова его к царю (Русский архив. 1867. № 7. С. 1065—1068). Автор специальной монографии Н.Я. Эйдельман выделил Записки Анны Хомутовой в качестве «основного текста», поскольку мемуаристка виделась с Пушкиным 26 октября 1826 г. и, вероятно, вскоре же записала рассказ поэта как бы в «стенографической записи». (Эйдельман 1987. С. 28—29). Хомутова точно назвала день и час встречи с Пушкиным, что позволило Эйдельману заключить, что в основе её рассказа лежали какие-то дневниковые записи. Однако это сомнительно: оригинал записок Хомутовой не сохранился, и данные о времени их составления отсутствуют. Предположение о дневнике остаётся чисто умозрительным.

Приведённый отрывок принадлежит к числу хрестоматийных. Он заимствован из мемуаров А.Г. Хомутовой и, по-видимому, носит вполне легендарный характер. По приезде в Москву Пушкин был препровождён не в кабинет к царю, а в комнату к дежурному генералу Потапову, а оттуда к генералу Дибичу в Чудов монастырь в Кремле, где провёл несколько часов [13] День Николая I был заранее расписан по часам и минутам. С утра он слушал рапорты московского генерал-губернатора, Д.В. Голицына, Бенкендорфа, Нарышкина, посетил мать. Узнав о приезде Пушкина, царь велел дежурному генералу привести его в комнату к Дибичу в Чудовом монастыре, откуда препроводить в свой кабинет в половине четвёртого дня. Назначенное время оказалось неудачным. В 3 часа дня 8 сентября 1826 г. Николай I сел обедать с принцем прусским Фридрихом Вильгельмом. (Модзалевский 1929. С. 359—360; Эйдельман 1987. С. 18). Закончить обед через полчаса не было никакой возможности. После обеда царь отдыхал. .