Эллен Уолд - SAUDI, INC. История о том, как Саудовская Аравия стала одним из самых влиятельных государств на геополитической карте мира

Чайлдз ответил, что «не в его компетенции отвечать на такие заявления», однако пообещал передать сообщение шейха Aramco на встрече с Дэвисом и Муром в следующую субботу. Посол заверил, что готов взять на себя роль «независимого посредника» и организовать переговоры сторон {19} .

В течение нескольких следующих дней Чайлдз и сотрудники посольства пытались собрать вместе представителей министерства финансов и Aramco. В целом их усилия потерпели крах, поскольку американцы совершенно неправильно поняли позицию Саудовской Аравии. Чайлдз, Дьюс, Дэвис и другие дипломаты и руководители Aramco, вовлеченные в процесс, полагали, что саудовцы хотят денег, так как страдают из-за своей очевидно плохой финансовой политики. Сами же саудовцы считали, что у них нет проблем с деньгами, ибо хорошо представляли себе ценность нефти у себя под ногами. Решение семьи аль-Сауд создать инфраструктуру диктовалось культурной необходимостью: было важно, чтобы люди могли воспользоваться преимуществами, которые дает нефтяная отрасль, и чтобы они понимали, что всеми благами обязаны королю. Семейство и не думало выходить за рамки бюджета ради безответственных проектов.

Чайлдз понял, что его дипломатические усилия постоянно тормозятся из-за того, что он не понимает ни целей Сулеймана, ни его тактики. В 1950 году шейх хотел заставить Aramco начать новые переговоры по концессионному соглашению (которое на момент подписания в 1932 году должно было действовать до 2012-го). Он решил создать для Aramco достаточно проблем, чтобы компания была вынуждена вернуться за стол переговоров до истечения этого срока. В то же самое время Сулейман заложил основу для более сильной позиции Саудовской Аравии при будущих переговорах. Он принялся изображать из себя жертву, жалуясь на то, что Aramco неуважительно отказалась отвечать на его письма, — хотя именно сам министр финансов не смог выплатить кредит, приказал задерживать и обыскивать все грузы для Aramco, а также запретил ей пользоваться радиосвязью.

Во время полуофициального разговора с секретарем посольства США Мухаммадом Массудом, арабом по происхождению, заместитель министра иностранных дел Юсеф Яссин продолжал давить на Aramco: «Если компания не готова помочь правительству Саудовской Аравии, оно может посчитать для себя необходимым пересмотреть условия концессии Aramco. В этом не было бы ничего странного или необычного, ведь Ирак прямо сейчас требует пересмотра условий концессии с Iraq Petroleum Company».

В ответ Массуд отметил, что «Aramco в настоящее время платит более высокие роялти, чем любая другая нефтяная компания в этом регионе, а кроме того, она инвестировала огромные суммы в Саудовскую Аравию».

Яссин оспорил это утверждение. «Ирак, — сказал он, — получает 25 процентов от устья каждой скважины, а у Саудовской Аравии нет такой привилегии» {20} .

Сулейман знал, что американцы никогда не будут относиться серьезно ни к нему, ни к Саудитам, пока не столкнутся с серьезной угрозой существованию своего нефтяного бизнеса. Поняв, что в руках у «отсталых» саудовцев с их традиционной одеждой и культурой имеется реальная власть, американцы намного охотнее сели бы за стол переговоров и принялись обсуждать новое соглашение.

Несмотря на все попытки Сулеймана усложнить для Aramco ведение бизнеса в Саудовской Аравии, Мур и Дэвис сохраняли прежнюю решимость. Они вновь отправили Чайлдза к Сулейману с письмом, объяснявшим их позицию. Хотя они и были готовы встретиться в Джидде, Эр-Рияде или где-либо еще для обсуждения любых важных проблем, «связанных с дальнейшей помощью стране, у нас есть только один ответ: „нет“. Этот ответ повторялся раз за разом, устно и в переписке. Мы не хотим сами [sic] инициировать дальнейшее обсуждение этого вопроса». Они были тверды и в том, что касалось просьб Сулеймана о «расширении доли его страны в доходах отрасли». «Мы должны, — писали они, — в интересах обеих сторон поддерживать свои расходы на конкурентном уровне» {21} .

Сулейман увидел, что Aramco так и не поняла, какую власть имела Саудовская Аравия над компанией. Сулейман и Саудиты были терпеливыми людьми. Они не хотели жестоко обращаться с Aramco, а предпочитали ждать, смотреть и постепенно наращивать давление на компанию, пока та не осознает, что у нее нет иного выбора, кроме как начать переговоры с саудовцами на равных. Руководители Aramco должны были заключить, что раздел прибыли выгоден обеим сторонам. Сулейман продолжил усиливать давление на компанию через новые таможенные пошлины. Он ввел плату за карантин, посадку каждого самолета и охрану трубопровода — и все это для того, чтобы показать Aramco, кто на самом деле контролирует страну и ее нефть.

Шли месяцы, а ситуация так и не разрешалась. Между тем Государственный департамент США связался с послом Чайлдзом, чтобы узнать, готов ли тот продлить срок своего пребывания в Саудовской Аравии еще на год. К тому времени Чайлдз уже провел четыре года в пустынном королевстве, хотя изначально речь шла о двухлетнем периоде. В 1948-м и 1949-м он соглашался остаться в стране, поскольку ситуация требовала присутствия знающего дипломата с хорошими связями. Однако к августу 1950-го Чайлдз больше уже не мог выдерживать жаркий климат.

«Температура, поднимавшаяся порой до 60 градусов, настолько существенно подорвала мои жизненные силы, что я был вынужден отказаться от предложения, тем более что для продолжения моего пребывания в стране уже не было веских политических причин», — писал он впоследствии {22} . Абдель-Азиз был очень недоволен, узнав об этом, и «категорически заявил, что не хочет позволить Чайлдзу уехать».

Привязанность короля к американцу с пронзительным взглядом не знала границ. Как рассказывал Чайлдз в своих мемуарах, «Абдель-Азиз говорил со мной так, будто я должен был относиться к его приказам с таким же вниманием, как к приказам моего правительства. В какой-то момент он рассказал, что отправил телеграмму своему послу в Вашингтоне и попросил его донести до правительства США желание сохранить меня на прежнем месте».

Стоя в последний раз перед королем в своем церемониальном саудовском облачении, Чайлдз не смог не поддаться ностальгии. «Я выразил свою глубокую благодарность за оказанные мне знаки доверия, но сообщил королю, что не имею никакой возможности отказаться от выполнения приказа моего правительства. …На его лице появилось недоуменное и даже жалкое выражение; ему было сложно свыкнуться с мыслью о том, что его приказы могут просто не исполняться. Он расслабился только после того, как я добавил, что остаться в стране мне не позволяет состояние здоровья. Он положил свою руку на мою и сказал, что в таких обстоятельствах не будет возражать».