Эллен Уолд - SAUDI, INC. История о том, как Саудовская Аравия стала одним из самых влиятельных государств на геополитической карте мира

Этот случай произошел в самый напряженный период, когда переговоры Aramco и Саудовской Аравии прекратились после того, как оказалось, что и Хэр, и Сулейман должны были присутствовать на торжественной церемонии, посвященной началу строительства дороги в Медину.

Хэр рассказывал жене и сыновьям, что его машина сломалась на обратном пути в Джидду. В это время мимо проезжал Сулейман. Министр финансов остановился и пригласил Хэра в свой дворец на кофе. Там посол сначала обменялся с хозяином любезностями, как этого требовал сложный саудовский кофейный ритуал, а затем завел разговор о переговорах, которые не возобновлялись уже больше недели. Сын Хэра позднее вспоминал:

«Прибегнув к излюбленному арабскому приему аллегории, Хэр сказал: „Знаете, шейх Абдалла, моя дочь очень несчастна“.

„У вас есть дочь?“ — спросил шейх.

„Да, — ответил Хэр, — у меня есть дочь. Вы ее знаете, ее зовут Aramco; некоторое время назад она вышла за вас замуж и хочет быть хорошей женой, но иногда у нее возникают проблемы, и это заставляет ее грустить“» {38} . Госдепартаменту же Хэр рассказал, что они с Сулейманом случайно встретились на церемонии в Медине. Сулейман пригласил посла в свою резиденцию в Джидде «на чашку кофе». Согласно записке, хранящейся в Государственном департаменте США, именно Сулейман, а не Хэр «возобновил переговоры о судьбе Aramco». Сулейман, говорится в документе, сразу выложил все карты на стол. Подобная открытость была для него нехарактерна. Сулейман начал со слов: «Мне нравится принцип разделения прибыли, но лишь при условии что нам гарантирован рост выручки». Затем Сулейман сообщил Хэру, что он будет совершенно счастлив, если Aramco сможет заверить саудовцев в том, что их доход вырастет на 40 % за баррель нефти. В этом случае «он был бы готов немедленно согласиться с предложением, а также попытался бы убедить принца Фейсала поехать с ним в Эр-Рияд и заручиться согласием короля» {39} .

В истории, рассказанной Хэром своей семье, Сулейман выступал спасителем (подобравшим посла на обочине), сам Хэр заговорил первым, а Aramco изображена слабой и стремящейся угодить — как женщина, которая «хочет быть хорошей женой». В рассказе, предназначенном для Госдепартамента, Хэр предстает стоиком, а Сулейман — человеком, желающим пойти на компромисс. История, которую Хэр рассказал своим начальникам, лишь подкрепила ошибочное представление о слабости саудовцев, в то время как в реальности их позиция была намного сильнее.

Вооружившись правильным пониманием того, насколько слаба Aramco, Сулейман связался с Фредом Дэвисом на следующий день после встречи с Хэром и заставил того еще раз повторить суть предложения о распределении прибыли, но на этот раз с реальными цифрами и деталями. Сулейман сообщил Дэвису, что он «лично готов принять предложение без каких-либо оговорок» и попытается «убедить» Фейсала {40} . Принца все еще беспокоила предлагавшаяся Aramco «налоговая» схема. Он полагал, что саудовцы должны получать больше чем 50 % прибыли Aramco и что королю следует взимать «налог», который учитывался бы в США как налог, уплаченный Aramco за границей, и гарантировал бы, что компания не облагается налогами в Соединенных Штатах и оставляет все суммы в Саудовской Аравии {41} .

Затем Сулейман отправился с принцем Фейсалом в Эр-Рияд, «где они в течение недели обсуждали этот вопрос с королем» {42} . Никто из американцев даже не мог предположить, что именно происходит за стенами дворца, несмотря на многочисленные слухи.

Переговоры продолжились 29 декабря 1950 года, и в это же время представителям Aramco сообщили, что король Абдель-Азиз издал указ о новом налоге на прибыль. События развивались предпочтительным для Aramco образом. Через два дня Дэвис, Оуэн и Дьюс завершили переговоры подписанием так называемого Декабрьского соглашения 1950 года. Полные детали соглашения не предавались огласке много лет, до тех пор пока в ходе слушаний в конгрессе не выяснилось, что Aramco фактически обменяла свои американские налоговые обязательства на саудовские. По сути Aramco сделала именно то, чего так опасался Макги: она фундаментальным образом изменила природу своего концессионного соглашения с Саудовской Аравией, заключив с семьей аль-Сауд договор о разделении прибыли пополам, за которое пришлось платить казначейству США.

Декабрьское соглашение 1950 года (имевшее форму указов короля по вопросам пошлин, тарифов и двух видов налогов) состояло из четырех частей, согласно которым прибыль Aramco делилась на две равные доли через сложную систему налогов, роялти, арендных платежей и пошлин. Aramco по-прежнему должна была платить роялти и аренду королю за пользование природными ресурсами и землей страны — так обеспечивалось поступление в казну Саудовской Аравии части платежей. Компании также надлежало продолжать выплачивать пошлины за товары, которые она ввозила в Саудовскую Аравию и вывозила из королевства. Остальные суммы должны были направляться в саудовскую казну в соответствии с двумя новыми схемами платежей, утвержденными королем.

Согласно первой схеме — «октябрьскому налогу» — прибыль Aramco (доходы за вычетом расходов) подвергалась налогообложению по ставке 20 % до уплаты налогов в США. Вторая схема выплат — так называемый 50-процентный налог от 27 декабря. Он не являлся налогом в общепринятом понимании этого термина и уж точно не был налогом по ставке 50 %. Скорее, он отражал дополнительные расходы, которые должна была нести Aramco и которые рассчитывались по разным ставкам каждый квартал таким образом, чтобы общая сумма всех платежей в пользу Саудовской Аравии — роялти, арендной платы, таможенных пошлин, 20-процентного «октябрьского налога», «50-процентного налога от 27 декабря» — равнялась половине прибыли Aramco. Aramco и саудовцы называли этот платеж налогом. Налогом посчитала его и налоговая служба США после длительного изучения заявки Aramco на вычет суммы налогов, уплаченных за границей. В реальности это вообще не являлось налогом на доходы. Это была схема, призванная уравнять обе стороны с точки зрения получения прибыли.

Aramco беспокоилась, поскольку новый саудовский закон «фактически отменил уплату всех налогов компании в США». Это не значило, что Соединенные Штаты лишились части дохода от деятельности Aramco. Материнские компании Aramco, как и прежде, платили американским фискальным органам 8-процентный налог на дивиденды, 30-процентный налог на дивиденды акционеров и пошлину за импорт нефти из Саудовской Аравии, однако казначейство США каждый год недополучало миллионы долларов.

Между тем Aramco и Государственный департамент США оставались в неведении относительно того, что именно происходило во дворце короля Абдель-Азиза в конце декабря 1950-го. По предположению Хэра, шла борьба за власть между министром финансов и принцем Фейсалом. Хэр думал, что Абдалла Сулейман оттеснил Фейсала, рассказав о происходящем королю напрямую. Но все эти интриги были не столь важны. В конце концов, саудовцы добились в точности того, чего хотели с самого начала, — нового обсуждения условий концессии, равной доли в прибыли и довольного партнера. Саудовская Аравия получила за счет казначейства США 50 % прибыли от нефти, установила для Ближнего Востока прецедент разделения прибыли поровну в рамках нефтяных концессий и, что важнее всего, сделал первый шаг на пути к полному овладению американской компанией.