Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Успех империи всегда был основан на дипломатии и политических договоренностях как минимум в такой же степени, как и на военной силе. Армия может сокрушить организованное сопротивление и подавить партизанскую войну, хотя и не может полностью покончить с ней. Но если воздержаться от регулярного применения военной силы, тогда с покоренными народами нужно заключить договор, устраивающий их и особенно тех, кто обладает властью и влиянием. Этот принцип сохранял свою актуальность как для Уэлсли в Британской Индии или Бюжо во Французской Северной Африке в XIX в., так и для Цезаря в Галлии в I в. до н. э. Все они были одаренными полководцами и одерживали громкие победы на поле боя, но каждый сознавал, что самого по себе этого недостаточно без эффективной дипломатии и грамотного управления. Римская экспансия за пределами Италии не подразумевала уничтожения коренного населения и его замены римскими колонистами или даже насаждения римской элиты для эксплуатации завоеванных народов. Несмотря на убийства и массовые порабощения, сопровождавшие создание римского государства, Галльская провинция, созданная Цезарем, была населена коренными кельтскими племенами. В повседневных делах ими управляли вожди из числа местной знати. Успех завоевания опирался на убеждение племен и их вождей, что в их же интересах принять римское господство, а не противостоять ему [2].

С самого начала Цезарь понимал это и не забывал о политическом контексте своих военных кампаний. Он впервые вторгся в Галлию под предлогом выполнения просьб и удовлетворения жалоб, поступавших от союзных племен. Захватчики были изгнаны, но с противниками Цезаря из числа галлов обошлись гораздо менее сурово, чем с германцами, и после своего поражения они стали союзниками Рима, заслуживающими его защиты. Цезарь часто встречался с вождями и ежегодно проводил по меньшей мере один общий совет (иногда два или больше). Он уделял пристальное внимание сохранению равновесия сил в каждом племени и старался получить некоторое представление о характере и склонностях отдельных вождей. Некоторые люди, пользовавшиеся его благосклонностью, укрепляли свои позиции и таким образом становились его должниками. Одним из таких людей был Дивитиак, который на несколько лет стал фактическим вождем эдуев и снискал расположение других племен, ходатайствуя за них. Коммий, выступавший в качестве посла Цезаря в Британии, благодаря ему стал царем собственного племени атребатов и также получил верховную власть над менапиями. Было бы неправильно относиться к таким людям как к обычным ставленникам и фаворитам, орудиям империалистической политики Рима. Каждый из них имел собственные амбиции. Появление легионов Цезаря в Галлии внесло перемены в политику местных племен. Другие силы — гельветы, Ариовист и германские переселенцы — отступили перед натиском римлян и больше не могли использоваться в качестве рычага, уравновешивающего римское господство. Благосклонность Цезаря давала галльским вождям огромное преимущество, и, с их точки зрения, они использовали его точно так же, как и он использовал их. Проконсул обладал значительным влиянием, но не мог контролировать внутреннюю политику племен, о чем свидетельствует изгнание «царей», назначенных им для сенонов и карнутов. Прибытие Цезаря не произвело коренных изменений в структуре галльской аристократии, и вожди по-прежнему боролись за власть. Союз с Римом давал преимущество, но не обязательно решающее, так как существовали другие источники престижа и богатства. Положение «царя» в большинстве племен было ненадежным и опасным, и даже если Цезарь наделял человека полномочиями единоличного правителя, никто не мог быть уверен, что он сохранит их [3].

Политические манипуляции Цезаря в Галлии в целом имели успех, но зимой 53/52 гг. до н. э. его политика потерпела крупный провал. Это поражение имело целый ряд причин, но главной из них было растущее понимание новой реальности под властью римлян. В особенности это относилось к кельтским/галльским народам центральной и южной Галлии, одной из трех широких категорий, на которые Цезарь разделил «всю Галлию». Эти племена еще не сражались против Цезаря, хотя его кампании против гельветов и Ариовиста происходили на их земле. Такие племена, как эдуи, секваны и арверны, контролировавшие маршруты торговли с Римом и остальным Средиземноморьем, были богаче и изощреннее в политическом отношении, чем их соседи на севере. Они помогали Цезарю, а он в свою очередь благоволил их вождям и сражался (или, по крайней мере, утверждал это) ради их безопасности с гельветами и Ариовистом. Тем более удивительно, что в течение следующего года практически все они восстали против римлян. Это не был обычный бунт, устроенный недовольными возвышением своих соперников. К мятежникам впоследствии примкнули многие вожди, упрочившие свое положение при римском владычестве. Центральную роль сыграло осознание того, что Цезарь и его легионы собираются остаться в Галлии и не вернутся в пределы Трансальпийской провинции после нескольких военных кампаний. Теперь Рим ожидал, что его господство будет общепризнанным во всей Галлии. Бывший союзник стал завоевателем, даже не столкнувшись с серьезным сопротивлением со стороны кельтских народов.

Некоторые поступки Цезаря стали жестоким подтверждением этой новой реальности. Решительное убийство Думнорига, бичевание и казнь Аккона — возможно, особенно унизительная, потому что голова человека играла огромное значение в кельтской религии, а вождь был обезглавлен, — показали, что проконсул без колебаний избавляется от лидеров, которых подозревает в злом умысле против себя. Гибель известных вождей предполагала, что никто не может чувствовать себя в безопасности. Задним числом действия Цезаря можно рассматривать как неоправданно жестокие, но трудно придумать более эффективный способ разобраться с ситуацией, в которой он оказался. В конечном итоге казнь Аккона была той искрой, которая разожгла пламя мятежа, но восстание скорее всего было неизбежно. В «Записках» Цезарь открыто признает, что многие его противники сражались за свою свободу, которую интересы Рима требовали отнять у них. Значительная часть галльской знати пришла к выводу, что продолжение римского господства для них означает потерю нечто большего, чем они могли бы получить от Цезаря. Римляне говорили, что их победа принесла мир, но традиция войны с незапамятных времен играла центральную роль в галльской культуре и обществе. Вожди в первую очередь были военачальниками, чья власть определялась количеством воинов в их дружинах. Племена больше не могли сражаться друг с другом, и военную славу можно было добыть лишь в качестве союзников римской армии. Могущественные вожди знали, что захват власти над собственным народом навлечет на них скорое возмездие, если римский проконсул не одобрит этого. Мир изменился, и они увидели, что не имеют полной свободы даже в делах самоуправления. Хотя Цезарь лишь изредка вмешивался в повседневные дела галльских племен, не вызывало сомнений, что в будущем это может измениться по его прихоти. Политическая свобода была жестко ограничена предполагаемым союзником, а вместе с ней исчезла и свобода совершать набеги и грабить соседей или силой захватывать власть в собственном племени. Как уже говорилось, о положении вождя судили по размеру его боевого отряда, но такие воинские свиты было трудно содержать без регулярных войн и набегов. Угли возмущения тлели по всей Галлии, и в зимние месяцы произошло немало тайных встреч с обсуждением планов мятежа. Многие из них происходили на территории карнутов — возможно, потому, что там находились культовые места, священные для всех галлов. Вожди не могли обмениваться заложниками для скрепления новых союзов, так как это могло привлечь внимание римлян. Вместо этого они символически соединяли свои племенные знаки — штандарты — и произносили клятвы [4].