Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Военная кампания подошла к концу. По словам самого Цезаря, он «закончил в одно лето две очень больших войны». Обе кампании оказались неожиданными, но он в полной мере воспользовался предоставившимися возможностями. В ближайшем будущем его внимание будет сосредоточено на делах Галлии. Цезарь провел большую часть зимы в Цизальпийской Галлии, выполняя административные и юридические функции, как подобало губернатору, а также следил за делами в Риме. Его армия отправилась на зимние квартиры на территории секванов. Следующей весной легионерам Цезаря предстояла подготовка к новым операциям в Галлии [38].

Зимой 58—57 г. до н. э. Цезарь собрал еще два легиона, Тринадцатый и Четырнадцатый. Он снова действовал по собственной инициативе и оплатил содержание и оснащение войск из средств, которыми распоряжался в качестве губернатора. Таким образом, за один год он удвоил численность армии в своей провинции. Центурионы из опытных легионов получили повышение и были переведены в новые подразделения. С военной точки зрения это был разумный шаг, обеспечивший новобранцев поддержкой опытных ветеранов; впоследствии Цезарь не раз поступал сходным образом. Переводы создавали вакансии в старых легионах, которые заполнялись за счет повышений или назначения новых людей со стороны. В «Записках» выдающееся мужество всегда приводится как главная причина для повышения или награждения центурионов. По свидетельству Светония, Цезарь заботился не о «нравах или богатстве своих людей, но только об их храбрости». Его трибуны и префекты, многие из которых были назначены по рекомендации или в виде услуги, доказали свою непригодность предыдущим летом. Мы не знаем, привел ли неприятный инцидент при Весонтионе к каким-либо отставкам. Центурионы Цезаря имели веские основания полагать, что их всегда будут вознаграждать по достоинству. Цезарь всячески поощрял их и заучивал имена центурионов точно так же, как он и другие сенаторы некогда заучивали имена многих горожан, чтобы приветствовать прохожих на форуме. Связь между проконсулом и офицерами имела глубоко личный оттенок. Центурионы находились на передовой и несли самые тяжелые потери. Это, наряду с продолжающимся расширением армии Цезаря, гарантировало наличие свободных постов, открытых для храбрых младших командиров. В конце Галльской войны подавляющее большинство центурионов были обязаны своим первоначальным назначением или производством на старшие должности самому Цезарю. Это была важная часть процесса, благодаря которому его легионы стали не просто армией в провинции, которой ему выпало управлять, но личной армией Цезаря [3].

Зимние месяцы также предназначались для военной подготовки. Цезарь не был поборником старинных римских традиций, порождавших суровых командиров, которые бичевали и казнили солдат ради насаждения строгой дисциплины. Он редко пользовался телесными наказаниями и считал тяжкими преступлениями лишь дезертирство и мятеж. В спокойное время и не на боевом посту его солдатам дозволялись значительные вольности. Цезарь однажды сказал, что его солдаты должны сражаться так же хорошо, даже если от них «разит духами». Марий возглавлял свои армии сходным образом, и Цезарь мог намеренно подражать своему знаменитому родственнику. Однако, несмотря на их благодушие в мирное время, и Марий, и Цезарь поддерживали высокую дисциплину в своих легионах во время военных действий. В этом отношении Цезарь соответствовал аристократическому идеалу командующего, так как считалось, что все лучшие полководцы должны тщательно готовить свои армии к бою усердными тренировками. По свидетельству Светония, «не всегда и не везде он держал их в строгости, а только при близости неприятеля; но тогда уже требовал от них самого беспрекословного повиновения и порядка, не предупреждал ни о походе, ни о сражении и держал в постоянной напряженной готовности внезапно выступить куда угодно. Часто он выводил их даже без надобности, особенно в дождь и в праздники, а нередко, отдав приказ не терять его из виду, он скрывался из лагеря днем или ночью и пускался в далекие прогулки, чтобы утомить отстававших от него солдат» [4].

Его личный пример имел решающее значение для дисциплины и боевого духа солдат. Цезарь возглавлял колонну в учебных походах и на марше, иногда верхом, но чаще пешком, вместе с рядовыми легионерами. Этот жест показывал, что он не ожидает от них ничего, чего не смог бы сделать сам. Согласно Плутарху:

Обращаясь к своим войскам, Цезарь неизменно говорил «товарищи» (commilitones ), а не «люди» или «солдаты». Для него все они были римскими гражданами, служившими Республике и сражавшимися с ее врагами. При этом они покрывали себя славой и добывали трофеи, которыми он делился с ними самым щедрым образом. Они уже одержали две больших победы. Постепенно между полководцем, его командирами и солдатами росло взаимное доверие, и они начинали полагаться друг на друга. Личные заслуги тоже всячески поощрялись наряду с гордостью за свое подразделение. Почетное оружие, иногда с серебряными или золотыми накладками, служило наградой за доблесть и было знаком особого расположения. Римская военная система всегда была направлена на поощрение храбрости солдат, но в легионах Цезаря эта концепция была доведена почти до идеала [6].

Цезарь провел большую часть зимы к югу от Альп, поэтому военной подготовкой войск занимались главным образом легаты, трибуны и центурионы. В прошлом он отстаивал права жителей Цизальпийской Галлии и во время своего губернаторского срока прилагал все усилия, чтобы заручиться поддержкой местного населения, особенно знати. В его штабе служило довольно много выходцев из Галлии, в том числе аристократов из племен, населявших Трансальпийскую провинцию. Помимо Валерия Прокилла, сыгравшего видную роль в первых двух кампаниях, в «Записках» упоминаются и другие видные римляне. Отец галльского историка Помпея Трога тоже служил в штабе Цезаря и переводил некоторые его письма. Цезарь не упоминает о нем, и возможно, он был лишь одним из многочисленных помощников, помогавших разбирать обширную корреспонденцию проконсула. Говорят, что, даже сидя в седле или направляясь на смотр войск, Цезарь мог диктовать двум секретарям одновременно. Письма отправлялись влиятельным лицам в Риме и во многих случаях подкреплялись личными визитами представителя Цезаря Бальба. В обратную сторону тоже шел поток писем, и Плутарх сообщает, что с самого начала многие отправлялись на север, чтобы просить Цезаря об услуге, в том числе о назначениях в его штаб. Цезарь, пользовавшийся любой возможностью приумножить число обязанных ему людей, почти всегда удовлетворял такие просьбы. Однако, по всей видимости, к нему обращались главным образом неудачники или малозначительные лица, не имевшие хороших связей [7].