Кирилл Соловьев - Самодержавие и конституция

Аналогичная ситуация имела место в любом избирательном собрании в течение всех думских лет. Так, во Владимирской губернии во время выборов в Четвертую Думу для победы нужно было получить 45 голосов выборщиков. 40 голосов гарантированно имели правые и националисты. 11 – октябристы. Остальные голоса были у «левых». В Екатеринославской губернии нужно было собрать 54 голоса. 52 было у правых и националистов, 24 – у октябристов. В Калужской губернии для победы требовалось 39 голосов. 35 было у правых, 11 – у октябристов.

Ситуация осложнялась тем, что далеко не всегда было ясно, кто правый, а кто левый. Партии не пользовались большой популярностью в обществе даже в 1906–1907 годах. В дальнейшем их значение будет только падать. Партийные предпочтения крестьян оставались загадкой, их взгляды не укладывались в прокрустово ложе партийных программ. Например, псковские крестьяне полагали, что Дума – «большое челобитное собрание», цель которого – скорейшая прирезка общине земли. Им казалось, что там, в Думе, крестьяне будут вместе с царем пить чай и обсуждать народные нужды. От Псковской губернии баллотировался граф П. А. Гейден. Крестьяне обвиняли его в том, что он утаивал от них тот факт, будто государь даровал им землю. Некоторые крестьяне выступали с целой программой реформ. Они предлагали упразднить все центральные ведомства, кроме Министерства внутренних и иностранных дел, руководителям которых предлагали положить жалованье в 500 рублей в год. В помощь министрам они предлагали держать по два писаря с окладом 300 рублей в год. В результате все центральное управление обошлось бы казне всего в 2200 рублей.

В большинстве случаев у крестьян не было партийных пристрастий. Как вспоминал князь В. А. Оболенский, во время выборов в Первую Думу крестьяне не были склонны голосовать за «господских» кандидатов и предпочитали им «своих», таких же крестьян. Эта ситуация сохранялась и в дальнейшем.

Было бы наивным ожидать проявлений высокой политической культуры и у городских избирателей, в том числе столичных. В феврале 1906 года жена видного историка и члена партии кадетов Е. Я. Кизеветтер записала в дневнике беседу трех московских приказчиков. Они спорили, в какую партию им «податься»:

Хочу записаться завтра в «Союз 17 октября», да не знаю – берут там деньги?

– Нет, там даром: они богатые, своих много, – говорит [его] товарищ.

– Вот если сюда придешь, к конституционалистам-демократам, тут возьмут с тебя…

– Много?

– Ну, там копеек 50, а если квартирный налог платишь, так по расценке. Ну а если к социал-демократам пойдешь – будут просить рублей 20. Это нам не под силу.

Узнав об этом, А. А. Кизеветтер долго смеялся: «Мыто читаем, читаем, проповедуем им разные идеи, а у них вот какая оценка – где дешевле!»

Красноречивым было и отсутствие избирателей. Конечно, это не отменяло энтузиазма, охватившего многих еще в 1906 году. А. А. Кизеветтер так описывал выборы в Первую Думу в Москве: «Избиратели шли к урнам густо. Все были в приподнятом, одушевленном настроении. Были трогательные эпизоды. Один больной генерал велел на носилках нести себя к урне, чтобы подать свой бюллетень. Была такая сцена. Приходит в вестибюль городской думы пожилой господин. Кучка подростков бросается к нему, предлагая партийные бюллетени. „Да неужто вы думаете, – говорит он, – что у меня еще не приготовлен свой бюллетень. Ведь я всю жизнь мечтал об этом дне, мечтал дожить до него“».

И все же такие настроения разделяли не все. Например, в 1906 году в Орловском уезде из 1020 числившихся городских избирателей пришли 80 человек. В Брянском уезде Орловской губернии на съезд мелких землевладельцев явились 40 избирателей из 3088. В Карачаевском уезде из 1500 мелких землевладельцев приехали 74. Подобная ситуация была и в других губерниях. Так, в Симферопольском уезде Таврической губернии из 4000 мелких землевладельцев на выборы пришли 88 человек. По городской курии Симферополя голосовала лишь четверть зарегистрированных избирателей. В Курске по городской курии голосовал 121 человек вместо зарегистрированных 3300. В Курском уезде на съезд мелких землевладельцев явилось 43 избирателя вместо положенных 1200. В городской курии Симбирской губернии голосовали 1876 избирателей вместо 6145. В Ковенском уезде (ныне Каунас, Литва) на съезд мелких землевладельцев явился 41 избиратель вместо 1740. В Шавельском уезде Ковенской губернии – 69 вместо 1013. В Тульском уезде – 150 вместо 750. В Харьковском уезде – 123 вместо 4223. В Тверском уезде – 236 вместо 1400. В Пензенском уезде – 48 вместо 1303. В городской курии Козельского уезда голосовали 217 избирателей вместо 1868. В Воронежском уезде 256 человек – вместо 2225. В Одесском уезде 360 человек – вместо 3691.

Эта проблема оставалась и в дальнейшем. Так, на выборы в Четвертую Думу в Симбирской губернии явились около 30 % городских избирателей. В 1912 году общая явка по России редко превышала 50 %. По мнению чиновников Министерства внутренних дел, это свидетельствовало о безразличии избирателей к выборам.

Была и проблема другого свойства. Не всегда было ясно, каковы партийные пристрастия будущих депутатов. В 1912 году бывший председатель Думы Н. А. Хомяков жаловался на народных избранников депутату от Самарской губернии И. С. Клюжеву: «Что это за время, которое нам приходится переживать? Где у нас настоящие люди, истинные граждане? Их нет ни здесь, ни в провинции. Возьмите в пример хотя бы нашу Смоленскую губернию или вашу Самарскую. Кого выбрать в Думу, в губернское земское собрание? Все те же лица – обыденные, будничные, беспринципные, неустановившиеся, неустойчивые, смотрящие на вещи сегодня так, а завтра – по-другому». Схожим образом описывал ситуацию депутат-октябрист Н. В. Савич: «На выборах не было яркого разделения между разными оттенками политических настроений среди того антиреволюционного блока, который объединил все консервативное, умеренное и просто перепуганное „иллюминациями“ и разгромами имений глубоко мирное, имущее и цензовое большинство обывателей провинции. Выбирали не по принадлежности к той или другой партии, в этом еще не разбирались, а излюбленным кандидатом являлся тот, кто проявил наибольшую активность во время выборных кампаний против левого картеля». Хотя бы по этой причине правительственные прогнозы исхода выборов редко сбывались. Так, в 1907 году в МВД были уверены, что в Третьей Думе сложится устойчивое правое большинство. В действительности ничего подобного не случилось.

Наконец, многие мечтали о депутатском мандате, имея в виду преимущества, связанные с обладанием им. Для крестьян это было 10 рублей суточных (в Первой, Второй, в начале работы Третьей Думы). Для многих других – возможность завязать ценные связи. В октябре 1912 года в Министерстве внутренних дел отмечали: «Жалованье играет тут сравнительно вторую роль. Ищут влияния, которое дает деньги куда более значительные, чем всякое жалованье. Провинция полна легенд о местах в банках, о концессиях, о готовности правительства давать по просьбе членов Думы места, награды, даже перерешать судебные дела».