Кирилл Соловьев - Самодержавие и конституция

Основная работа по «правильной» организации выборов падала на местные власти. В июле 1912 года, в преддверии избирательной кампании в Четвертую Думу, полтавский вице-губернатор Я. Г. Гололобов писал одному из лидеров правых А. С. Вязигину: «Главное, на чем теперь сосредотачивается внимание – выборы в Государственную думу. Здесь на этот счет твердо: ни один левый не пройдет, также не будет и „октябрей“ гучковского типа» [4]. В январе 1913 года костромской губернатор П. П. Шиловский жаловался князю В. П. Мещерскому на свои несчастья. Виной всему был товарищ министра внутренних дел А. Н. Харузин. Он требовал, чтобы губернатор гарантировал избрание в Думу правых. Шиловский полагал, что для этого не было предпосылок. Харузина это не смущало: он предлагал создать их. Видимо, Шиловский был прав: несмотря на все усилия правительства депутатами стали кадеты, социал-демократы и трудовики. Но губернатор был наказан: переведен в Олонецкую губернию.

Черниговский губернатор Н. А. Маклаков (впоследствии министр внутренних дел) был одним из самых активных на этом поприще. Несколько подчиненных ему чиновников только и занимались избирательной кампанией. И сам губернатор работы не боялся: лично объездил всех городских голов и уездных предводителей дворянства. Помощник Маклакова Скаржинский редактировал списки избирателей. При желании он мог исключить ту или иную фамилию, воспользовавшись любым предлогом: например, переменой адреса или задолженностью по уплате квартирного налога. В ряде случаев избирателям приходилось доказывать свое право участвовать в выборах; это делали, конечно, не все. Списки избирателей были опубликованы с недельным опозданием, что затрудняло их обжалование.

Немалой изобретательностью в деле проведения выборов в Четвертую Думу отметился нижегородский губернатор А. Н. Хвостов. Он был весьма решительным и не собирался реагировать на «выкрики» печати. Хвостов назначил выборы на 8 часов утра. Вечером предыдущего дня он приказал развести мосты через Оку и занять все имевшиеся лодки до 10 утра. Таким образом, заречная – рабочая – часть Нижнего Новгорода была изолирована. «Напрасно они (рабочие. – К. С .) метались по берегу и звали лодочников. В 10 часов по одиночке стали появляться лодки, начали наводить мост. Выборщики бросились в город, но оказалось поздно. Выборы уже были закончены…»

Как и прежде, следить за избирательной кампанией должны были полицейские. Они присутствовали на предвыборных собраниях, старались пресекать противоправительственную агитацию, что для большинства из них было непросто: образовательный уровень полицейских был невысоким; часто они оказывались не в состоянии верно оценить выступление «неблагонадежного» оратора. «Что, он не опасно говорит?» – спрашивал пристав своего помощника. «А черт его знает, – шепотом отвечал помощник, – кажется, пока ничего». Один немолодой полицейский как-то попросил кадета А. А. Кизеветтера: «Уж вы, профессор, будьте так добры, если я вас буду останавливать, не подымайте меня на издевку». Действительно, порой случались комические ситуации. В. А. Маклаков, выступая на митинге, постоянно использовал местоимение «мы». «Кто это „мы“»? – перебил его пристав. «Я и мои единомышленники», – отвечал Маклаков. «Я запрещаю говорить „мы“, вы принадлежите к партии кадетов, а это партия преступная, о ней говорить нельзя», – постановил пристав. «Хорошо, вместо „мы“ я буду говорить „они“». Толпа дружно засмеялась, а пристав остался доволен.

Правительство пыталось координировать свои действия с правомонархическими силами. В октябре 1911 года обер-прокурор Святейшего синода В. К. Саблер принимал лидеров думских правых: А. С. Вязигина, Г. Г. Замысловского, Н. Е. Маркова. Саблер спрашивал, в чем нуждались представители Союза русского народа, подробно записывал их пожелания, некоторые тут же удовлетворял. В январе 1912 года министр внутренних дел А. А. Макаров провел подобную консультацию с лидером Правой группы Государственного совета Д. И. Пихно.

Наконец, правых кандидатов можно было финансировать. А. Н. Наумов (в прошлом предводитель самарского дворянства) впоследствии вспоминал, что весной 1906 года С. Е. Крыжановский предложил ему 25 тысяч рублей на издание газеты «Голос Самары» и предстоявшую избирательную кампанию. Деньги предлагал и другой товарищ министра – В. И. Гурко: «Возьмите у нас побольше денег – без них при этих выборах, пожалуй, не обойтись… Умоляем вас – дайте в Думу хороших людей». Когда же к Крыжановскому пришел московский губернатор В. Ф. Джунковский, товарищ министра открыл железный шкаф, встроенный в стену кабинета. Там лежали пачки денег. Джунковскому было предложено 15 тысяч рублей. Существенно большую сумму на те же цели получил московский градоначальник А. А. Рейнбот.

Немалые средства поступали Союзу русского народа. Серьезные суммы передавались А. И. Дубровину, В. М. Пуришкевичу, отцу Иоанну Восторгову. Получали деньги и другие лица. В ходе выборов в Четвертую Думу в Бессарабской губернии семейство Крупенских потратило 2000 рублей из государственных средств и планировало потратить еще 5000 рублей из того же источника.

По сведениям С. Е. Крыжановского, правительство тратило на избирательные кампании около 3 млн рублей в год. Правда, эти деньги расходовались неэффективно. Нередко они выделялись организациям и газетам, о которых мало кто слышал. И все же среди получавших правительственные дотации были известные лица. «Все промелькнули перед нами, все побывали тут», – отмечал министр финансов Коковцов. Среди них не было кадетов, мало – октябристов; преимущественно это были правые (Г. Г. Замысловский, Н. Е. Марков, В. М. Пуришкевич и др.) и националисты (А. И. Савенко и др.). Правда, приходилось отказывать и им. Незадолго до роспуска Третьей Думы правые депутаты – Н. Е. Марков, П. В. Новицкий, В. М. Пуришкевич – запросили ссуду в 960 тысяч на предстоявшую избирательную кампанию. Премьер-министр Коковцов удивился, почему они не просят миллион. «Мы хорошо знаем, что вы любите точные цифры, и отказались от всякого излишества», – ответил Марков. «Скромность» не помогла народным избранникам: Коковцов им решительно отказал.

Чтобы добиться желаемого исхода многоступенчатых выборов, надо было оказывать влияние на избирательную кампанию на ее ранних стадиях, формируя коллегии выборщиков. Правительство пыталось мобилизовать послушного избирателя, каким виделся прежде всего священнослужитель. Ставка на духовенство была сделана в некоторых губерниях еще в 1907 году, во время выборов в Третью Думу. Например, в Вологодской губернии большую часть уполномоченных по землевладельческой курии составляли священники (83 из 86), в пяти уездах Пермской губернии – 56 из 57, в четырех уездах Вятской губернии – 21 священнослужитель и ни одного мирянина, в девяти уездах Пензенской губернии – 55 священников и 6 мирян, в Калужской губернии – 81 священник и 14 мирян, в Тверской – 182 и 17, в Воронежской – 96 и 15, в Рязанской – 202 и 29, в Киевской – 424 и 14 и т. д. В результате духовенство порой доминировало в землевладельческой курии. Так, в Астраханской губернии из восьми выборщиков семь были священниками, в Вологодской губернии из 30 – 21, в Вятской губернии из 49 – 33, в Киевской из 78 – 42, в Пермской из 47 – 39, в Волынской губернии из 62 – 31.