Ролан Мунье - Убийство Генриха IV

Вот в таких-то условиях и приходилось требовать от страны напрягать силы для ведения войн. Подобное напряжение страшно усугубляло ситуацию. Ведь когда в результате резкого роста налогов у населения истощались все запасы, продовольственные кризисы наносили более сильные удары, а «моры» косили больше народа. Чтобы навязывать необходимые решения, вытягивать деньги, вербовать солдат, набирать ополчение, требовать подвод, добывать саперов, затыкать рот пораженцам, расстраивать замыслы предателей, обнаруживать шпионов, укреплять дух жителей, надо было нарушать многие частные права и жертвовать многими законными интересами, рушить привычный жизненный уклад и глубоко менять систему обычаев французов при помощи настоящей армии королевских комиссаров, из которых наиболее известны знаменитые провинциальные интенданты, разрушившие союз короля с чиновниками. Королевский совет, желая навязать эдикты, постановления, то есть законы, регламенты, общие решения, направленные на введение единообразия в королевстве, на то, чтобы все подданные короля равно служили государству, игнорировавший частные привилегии, традиционные свободы, права, приобретенные в существующей иерархии, порой внушал ужас; но еще больший ужас, иногда заставлявший волноваться население целых местностей, вызывал холод, исходивший от закона, холод этих безличных решений, приходящих издалека, от неизвестных людей, или от тех, о которых знали лишь их имя, в лучшем случае представленных чужаком — королевским комиссаром, решений, встававших между верным сторонником и покровителем, между клиентом и патроном, между вассалом и сеньором, разрывая эти традиционные связи, к которым достаточно часто примешивались взаимные любовь и преданность и которые в любом случае были личными связями между людьми, где было нечто теплое, живое, человеческое. Вероятно, не желая этого, но находясь под влиянием легистов, проникнутых идеями равенства, единого закона и государственных интересов, король и его Совет осуществляли постепенную революцию.

Многие воспринимали это как холод смерти. И потому вздрагивали и содрогались, ощутив его. Иногда народы чувствовали потребность в абсолютизме, но его последствия внушали им ужас. XVII век был веком восстаний. Некоторые из них были стихийными движениями ремесленников или крестьян, которых довели до отчаяния новые налоги или сборы, сметавшими все на своем пути. Чаще всего у этих движений были подстрекатели — либо сельские дворяне, мутившие народ, либо городские чиновники. В немалом числе случаев мы видим, что все население — дворяне, чиновники, буржуа, крестьяне, ремесленники — единым фронтом выступает против фиска и королевского правительства, в защиту провинциальных и местных привилегий, «вольностей края».

Эти восстания были многочисленными, в них участвовали тысячи людей, порой все население города или местности. Но в этой яростной реакции никогда не было, так сказать, отстаивания новой идеи. Повстанцы добивались только сохранения существующего положения или возврата к прежнему. Мотивом большинства восстаний становилось сохранение местных привилегий для сословий, корпораций или лиц, сохранение функций, а значит, престижа и доходов парламентов, на чье достоинство и чьи интересы посягали все более многочисленные комиссары. В лучшем случае восставшие добивались представительства сословий в местных, провинциальных, Генеральных штатах, а то и формирования сословного государства в том виде, в котором оно обозначилось в ходе Столетней войны. Парижский парламент в принципе хотел бы стать постоянной комиссией Генеральных штатов, которые собирались крайне редко. Дворяне грезили о феодальной раздробленности. Для тех и для других речь шла о возврате к той идеализированной, отчасти мифической социально-политической ситуации, которую они в своем воображении относили ко времени до Людовика XI или к временам Гуго Капета. В XVII веке настоящими революционерами были король и его Совет. Это положение в какой-то мере переменилось в XVIII веке [346] Roland Mousnier. Les mouvements populaires en France au XVIIIe siècle II Revue des travaux de l’Académie des Sciences morales et politiques. 115e année. 4e série. 2e sem. 1962. .

Без победы принципа абсолютизма король Франции не мог бы победоносно продолжать войны, спасти независимость Франции и свободу Европы, расширить французскую территорию, добиться от французов необходимых трансформаций. Идея сословного государства, Stândestaat , как говорят немцы, уже сделалась утопичной. Эта форма государства получила широкое развитие в Германии. Во многих местах там сословные представительства вотировали налоги, распределяли их и собирали сами при помощи назначенных ими чиновников, назначали армейских офицеров, приносивших им присягу, в общем, делили власть с главой государства. В ходе войн XVII века такие представительства проявили себя скверно по причине медленного принятия решений, возможности для защитников частных интересов противостоять мерам, отвечающим общему интересу, возможности отказывать в необходимых средствах. Государства, ставшие сильными державами, заменили их той или иной формой абсолютизма. Пусть нам не возражают, приводя пример сословных представительств в Голландии или в Англии. Прежде всего, они смогли сдержать успехи Людовика XIV и добиться раздела испанского наследства, лишь противопоставив абсолютистской Франции другую силу со склонностью к абсолютизму — Австрийский дом. Далее, Голландия, страна Штатов, обязанная недолговременным могуществом лишь совершенно особой ситуации, с конца XVII в. была второразрядным государством, следующим в фарватере Англии. Что касается Англии, то ее революция сделала ее не сословным, а парламентским государством. Как сказал один английский депутат парламента при Карле I, важно не то, есть ли в Англии абсолютизм, избавленный от обязанности считаться с частными правами и привилегиями, возникшими в результате длительного исторического развития и положения вещей, а важно, кто обладает абсолютной властью — король или парламент. С 1640 г. парламент превзошел Стюартов, присвоил себе абсолютную и неограниченную, поистине суверенную власть, о какой мечтали короли. Парламент закрепил два фундаментальных принципа — суверенитет народа и интересы государства и утвердил в Англии свой абсолютизм. В XVII в. обстоятельства навязывали абсолютизм любому государству, которое хотело обеспечить свою независимость, расти, существовать. Для Франции в этот момент абсолютизм был условием выживания. А удар ножа Равальяка очень помог укреплению абсолютизма во Франции. Тем самым Равальяк немало содействовал сохранению и развитию Франции, однако той, какой он не хотел, какую хотел поразить в лице Генриха IV, — Франции абсолютистской и галликанской, патриотической и национальной, настроенной как суверенное государство против папы и императора. С этой точки зрения день 14 мая 1610 года вполне можно считать одним из тех, которые содействовали созданию Франции.