Жак Ле Гофф - Людовик IX Святой

Именно в 1257 году Генрих III прислал к Людовику IX епископа Винчестерского, миссия которого, без сомнения, преследовала двойную цель: еще больше настроить французского короля на проведение про-английской политики в империи и предложить заменить договоры о перемирии, благодаря которым между двумя королевствами сохранялся непрочный мир, полноценным мирным договором. Людовик IX был специалистом, но не монополистом в делах мирного урегулирования, а Генрих III старался создавать свой имидж христианского короля по образу и подобию Людовика IX. Но он не отказался от притязаний на территории, которыми во Франции владели его предки, утверждая, что наследники его отца, Иоанна Безземельного, не отвечают за ошибки предка. Оба короля имели искреннее намерение заключить мир, но Генрих III все больше втягивался в борьбу с английскими баронами, навязавшими ему в 1258 году новые ограничения власти в «Оксфордских провизиях» [408]. Переговоры потребовали немало сил и времени [409]. 28 мая 1258 года мирный договор был наконец подписан в Париже. Доверенные лица королей Англии и Франции поклялись, как было принято, на Евангелии; при этом присутствовал сам Людовик и два его старших сына — Людовик и Филипп; первому было четырнадцать, второму — тринадцать лет.

Английский король навсегда отказался от Нормандии, Анжу, Турени, Мена и Пуату, но сохранял права на Ажан и Керси и должен был получить отречение своего брата Ричарда Корнуэльского и сестры Алиеноры, графини Лестерской, от всех прав во Французском королевстве. От французского короля, которому нетрудно было добиться денег от процветающих и послушных городов королевства, король Англии, очень нуждавшийся в средствах, получил сумму, необходимую для содержания в течение двух лет пятисот рыцарей, а также ежегодные доходы с Ажана вплоть до урегулирования ситуации в этой земле. Кроме того, король Франции пожаловал английскому королю свои домены в диоцезах Лимож, Кагор и Перигё, за исключением земель, находящихся во владении епископов Лиможа, Кагора и Периге, и фьефов, пожалованных своим братьям Альфонсу де Пуатье и Карлу Анжуйскому. Людовик обещал королю Англии в случае смерти Альфонса де Пуатье часть Сентонжа по южному течению Шаранты. Но французский король сохранял своего сенешала в Перигоре и мог строить там новые бурги напротив английских укреплений. Кроме того, Бордо, Байонна и Гасконь становились французскими ленниками, английский король соглашался держать их как фьеф от короля Франции и тем самым превращался в пэра Франции, но обязанного при этом принести оммаж вассала Капетингу.

Ричард Корнуэльский и сын Генриха ратифицировали мирный договор 10 февраля 1259 года. Семнадцатого февраля эту процедуру совершили в Вестминстере доверенные лица короля Англии. Граф и графиня Лестерские (Симон де Монфор и его жена Алиенора) долго не соглашались и подписали мирный договор только 4 декабря 1259 года, in extremis [410]. По приглашению Людовика IX Генрих III в сопровождении своей супруги, второго сына Эдмунда и многочисленной свиты высадился 14 ноября на континенте. Двадцать пятого ноября Людовик IX устроил в честь него прием в Сен-Дени, а в Париже предоставил в его распоряжение собственный дворец в Сите. Четвертого декабря 1259 года в саду дворца, в присутствии многочисленных английских и французских прелатов и баронов и при большом стечении народа король Англии принес оммаж французскому королю, опустившись перед ним на колени и вложив свои руки в руки Людовика IX. Перед этой церемонией канцлер Франции, францисканец Эд Риго, архиепископ Руанский, торжественно зачитал мирный договор.

Договор вызвал горячие споры среди советников двух королей. Жуанвиль приводит нам яркое свидетельство того, что говорилось с французской стороны:

Случилось, что святой король договорился, чтобы король Англии с женой и детьми прибыл во Францию для заключения мира. Члены его совета возражали против этого мира и говорили ему так: «Сир, мы весьма удивляемся, что такова ваша воля, что вы желаете пожаловать королю Англии столь обширную часть ваших владений, которые вы и ваши предки отвоевали у него и получили за его беззакония. Поэтому нам кажется, что если вы думаете, что не имеете на них права, то совершите хорошую реституцию королю Англии, только если отдадите все, что было завоевано вами и вашими предками; если вы думаете, что имеете на это право, то, нам кажется, вы потеряете все, что ему отдали».

На это святой король ответил так: «Сеньоры, я не сомневаюсь, что предки английского короля по заслугам утратили то, чем владею я, и землю, которую я ему даю, я даю ему и его наследникам не как то, чем я владею, но чтобы между нашими детьми, а ведь они — двоюродные братья, воцарилась любовь. И мне кажется, я делаю это не зря, ибо он не был моим человеком, а благодаря этому становится моим вассалом» [411].

Жуанвиль, одобряя короля, делает вывод:

Это был человек мира, который всеми силами старался упрочить мир между своими подданными, а особенно между богатыми людьми, своими соседями и государями [412].

Далее Жуанвиль приводит примеры множества распрей, с которыми Людовик Святой покончил и во Французском королевстве, и за его пределами, и заканчивает этот фрагмент, посвященный королю-миро-творцу, любопытной речью Людовика Святого.

По поводу этих иноземцев, которых король примирил, иные его советники говорили ему, что было бы лучше, если бы они продолжали враждовать; ведь если бы они истощили силы друг друга, то не смогли бы напасть и на него, а будучи в силе, смогут. И на это король ответил, что они говорят дурно: «Ибо если бы соседние государи увидели, что я позволяю им воевать, поразмыслив, могли бы сказать: “Не к добру король позволяет нам воевать”. И из ненависти ко мне они напали бы на меня, и мне пришел бы конец, не говоря уже о том, что я заслужил бы гнев Бога, говорящего: “Благословенны все миротворцы”».

И так вышло, что бургундцы и лотарингцы, которых он умиротворил, любили его и повиновались ему; и я даже видел, как они обращались к королю для проведения судебных тяжб между ними в королевском суде в Реймсе, Париже и Орлеане.

Эти две страницы, написанные Жуанвилем и доносящие до нас слова короля, — ярчайшее свидетельство, проливающее свет не только на то, чем руководствовался Людовик Святой в своих миротворческих действиях, но и на принципы его политики в целом. В основе всего лежит неразрывное единство между интересами королевства и претворением в жизнь христианского идеала. Он пожаловал земли королю Англии, а за это сделал его своим вассалом. Теперь, если бы тот нарушил оммаж, это не осталось безнаказанным. В 1274 году монах Сен-Дени Примат во французской редакции «Романа королей» (выполненной по повелению Людовика Святого, отданному незадолго до смерти), который разросся в «Большие французские хроники», подчеркивает значение оммажа для Гаскони, и современные историки согласны с этим суждением: «До 1259 года Гасконь не была ленницей ни французских королей, ни их королевства», и, следовательно, Генрих III был «человеком» короля Франции лишь «постольку поскольку». Четвертого декабря 1259 года, принеся оммаж Людовику IX за Гасконь, «чего не делал ни один из его предшественников, Генрих III превратил бывшую до тех пор независимую землю во фьеф, в аллод. Отныне Французское королевство не заканчивалось на Гаскони, но простиралось до самых Пиренеев» [413].