Юрий Соколов - Войны с Японией [От поражения к Победе. К 110-летию окончания Русско-японской войны 1904–1905 гг. и к 70-летию окончания Советско-японской войны 1945 г.]

В ответ на это я получил следующую телеграмму от начальника штаба Восточного отряда.

«Срочно генералу Кашталинскому.

Начальник отряда приказал людей с занимаемых мест никуда не уводить и только в случае бомбардировки, в начале ее, разрешил, оставив сторожевое охранение, отвести людей сажен на 100, на 200 далее на ближайшие возвышенности с целью скрыть, но не уходить. Полковник Орановский».

Таким образом, бой 18 апреля должен был быть упорным, так как в случае наступления превосходных сил предстояло успеть отодвинуть войска из Шахедзы и, главное, успеть эвакуировать 9-й госпиталь, лазарет, этап № 8 с его запасами и значительные запасы зерна, закупленные в Шахедзах.

Никаких распоряжений из штаба отряда о том, чтобы убирать тыл, я не получил.

В 3 часа ночи я получил донесение из 12-го полка о том, что на островах слышен стук колес, шум переправы и грохот перевозимых по мостам орудий. Видно было, что японцы готовились к штурму.

Ровно в 5 часов утра, с восходом солнца, раздался первый залп неприятеля по Тюренченской позиции. Эта позиция обстреливалась как с фронта, с островов, так и с двурогой горы, на которой была ночью поставлена батарея, место для которой видел еще 16 апреля начальник штаба дивизии подполковник Линда после занятия Хусанских высот.

Ход боя. Вслед затем, около 5 с половиной часов утра, шрапнельный огонь был направлен к стороне Потэтынзы. Ход боя пока по донесениям и опросам командира 12-го полка и оставшихся в живых батальонных и ротных командиров представляется в следующем виде.

Центр.

С рассветом сторожевые роты 2-я, 3-я, 4-я и 6-я отошли в свои окопы. В начале 6-го часа утра были замечены на левом берегу Эйхо редкие цепи японцев, за которыми шли густые колонны пехоты. По ним был сначала открыт сильный залповый, а затем и пачечный огонь. Роты в окопах терпели сильный урон от шрапнельного продольного огня. Полковником Цыбульским постепенно были влиты в боевую линию 5-я, 10-я и 11-я роты.

Около 8 часов утра японцы под прикрытием сильного флангового огня вылезли на берег и вскоре роты боевой линии стали, не ожидая штыковой схватки, отходить из окопов на следующие возвышенности.

Увидев отступающие части 12-го полка, я в 9 часов утра приказал занять для поддержки отступающих тыловую позицию, на которой были поставлены 4 орудия в центре, справа пулеметная рота, 7-я и 8-я роты 12-го полка и слева — части рот боевой линии: 2-я, 3-я и 5-я роты 12-го полка.

Для продольного обстреливания долины р. Хантуходзы были поставлены 3 орудия 2-й батареи 6-й артиллерийской бригады (четвертое орудие было подбито 17 апреля и оставлено при зарядных ящиках).

Расстроенные боем 4-я, 6-я, 9-я, 10-я и 12-я роты 12-го полка и 1-я рота, находившаяся при знамени, отошли в резерв за тыловую позицию. Около 4 часов утра на позиции батальона 11-го полка приехал начальник отряда генерал Засулич со штабом и затем в начале 6-го подъехал к штабу дивизии. Узнав о движении сильных японских колонн, начальник отряда послал старшего адъютанта штаба дивизии генерального штаба капитана Кржеминского к резерву в Тензы с приказанием немедленно привести остальные два батальона 11-го полка и 3-ю батарею 3-й артиллерийской бригады, после чего уехал с позиции к резерву. Это было в 7 часов 25 минут утра. Подкрепления эти из резерва могли прибыть не раньше 11 часов утра. Расстановку войск на второй позиции делал я лично в сопровождении моего начальника штаба. К 10 часам к левому флангу подобрались около 4 сборных рот 12-го полка.

Наступление японских колонн с Тюренченских высот было остановлено сильным огнем 2-й батареи и пулеметов. Бой в центре затих. Еще в 9 часов утра для наблюдения была послана охотничья команда 10-го полка на правый фланг к д. Дзиньпао. Не получая донесений от полковника Громова и имея в виду, что у Чингоу стоит целый батальон и 2 орудия с конными охотниками, я не беспокоился за левый фланг; лишь около 10 часов утра, случайно узнав, что 22-й полк отступил, я немедленно двинул к Чингоу охотничью команду 12-го полка, от которой и получил первые донесения об обходе японцев.

Бой на правом фланге Тюренченского участка велся в таком порядке: около 6 часов утра был открыт огонь по наступавшим японским колоннам, которые обстреливались в течение часа 5-й и 6-й ротами 11-го полка и пешей охотничьей командой поручика Остапенко. Около 8 часов утра подполковник Яблочкин узнал, что 6-я рота 12-го полка уже отошла с передовых позиций, почему, согласно полученным указаниям полковника Цыбульского, приказал 6-й роте и пешим охотникам отходить, причем сообщил 8-й роте 24-го полка, чтобы она отходила на Тензы.

В это время японцы занимали уже Тюренченские высоты; в 9 часов 15 минут получено личное приказание полковника Цыбульского остановиться и прикрыть отход рот 12-го полка. Отход этот прикрыла 6-я рота 11-го полка, имея в резерве 5-ю. 6-я рота стреляла около 25 минут, находясь сама под сильным огнем японцев. Здесь были ранены командир батальона подполковник Яблочкин, командир роты капитан Булгаков и поручики Бужинский и Сычев.

Остановив наступление японцев и не получая дальнейших приказаний, батальон в 10 часов утра начал отходить в Тензы, кроме 8-й роты, занявшей позиции в тылу.

Бой у Потэтынзы.

Еще 16 апреля расположение 22-го полка и 3-й батареи было осмотрено начальником штаба дивизии и позиция для обороны бродов признана вполне соответствующей своей цели. Вечером 17 апреля войска были отодвинуты к югу, как сказано выше в донесении полковника Громова № 52. Ход боя у Потэтынзы излагаю по показаниям штабс-капитана 7-й роты 11-го полка Антоновича, который участвовал в этом деле. «В береговых окопах у Эйхо находилась только 7-я рота 11-го полка, которая не спала целую ночь. Дальнейшего охранения впереди роты выставлено не было. Около 5 часов утра японцы открыли шрапнельный огонь с батарей на островах по окопу и батарее. Наша батарея стала ей отвечать, но скоро замолчала. В это же время с Хусанских высот двинулась, прикрываясь цепью, японская колонна. Роты на позиции открыли огонь, но уже около 6 часов утра огонь прекратился, и я узнал, что роты уходят в горы. Тогда и 7-я рота 11-го полка, понесшая потери и потерявшая ротного командира, вышла из окопов и отступила через горы в долину Тензы, куда и прибыла только к 5 часам вечера». Донесения об отступлении 22-го полка я утром не получил.

Около 11 часов утра, ожидая подхода 11-го полка, я поехал осмотреть намеченную его позицию на высоте 84,1 и здесь ко мне подскакал лазаретный фельдшер 6-й дивизии на буланой лошади и спросил, куда двигаться лазарету, прибавив, что начальник штаба отряда приказал двигаться на Лошагоу. Я сказал, что туда и двигаться. Фельдшер прибавил, что 22-й полк разбит, что в Лошагоу японцы, что батарея взята и знамя потеряно.