Николай Карпов - Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

В энциклопедии читаем: « авантюризм — поведение, деятельность какая-либо, характеризующаяся рискованными, беспринципными поступками ради достижения легкого успеха, выгоды» [293] См.: Советский энциклопедический словарь. С. 11. . Таким образом, чтобы охарактеризовать Сорокина как авантюриста нужно определить — какие же дела он совершил, которые были бы не только «рискованными», но и «беспринципными», предпринятыми им «ради достижения легкого успеха, выгоды». Вообще-то ставить в вину полководцу его стремление достичь легкой, а не тяжелой победы или успеха, просто не логично. Другое дело, что Сорокину нередко приходилось рисковать, но риск и авантюра отнюдь не синонимы. Опять же в словаре, теперь уже Владимира Даля, читаем: « рисковать … — действовать смело, предприимчиво, надеясь на счастье…». И в самом деле, в боевой обстановке нередко приходится действовать, не имея стопроцентной уверенности в победе, а потому рисковать, надеясь на счастливое стечение обстоятельств. Об этом говорят многочисленные примеры из истории Гражданской и Великой Отечественной войн, но при этом обвинять в авантюризме известных полководцев почему-то ни у кого язык не повернулся.

Рядом с главкомом были всякие люди, одни слепо шли за ним, доверяя ему и его военной удаче, другие просто его не понимали, или действовали предвзято, или завидовали. Служить с Сорокиным было, конечно, нелегко. Подчиняясь его железной воле и высокой требовательности, люди как бы попадали в его «силовое поле» и, не имея возможности открыто противостоять главкому по тем или иным вопросам, копили неприязнь, вредили исподтишка, ожидая момента, чтобы свалить его. Были и такие, кто при каждой неудаче войск Красной Армии Северного Кавказа снова и снова начинали копаться в его биографии, искать там причины, по которым он мог пойти на предательство.

Важную, если не главную роль в организации противодействия Сорокину сыграл начальник ЧК Северо-Кавказской республики Михаил Федосеевич Власов. Изучить какие-либо документы: донесения, справки или обзоры, которые он направлял в центр, и где наверняка бы мог как-то показать свое отношение к Сорокину, не удалось. На сделанный в Центральный архив ФСБ по этому поводу запрос поступил ответ, что в кадрах ЧК этот человек никогда не числился. Объясняется это тем, что ЦИК Северо-Кавказской республики назначил Власова на эту должность своим решением, а доложить в центр не счел нужным или, скорее всего, не имел возможности.

Однако в архиве Управления ФСБ РФ по Краснодарскому краю имеется биография Власова и другие документы, представленные в 1964 г. его сестрой Капитолиной. Их изучение во многом объясняет действия Власова.

Из этих документов следует, что чекист Власов был революционером-профессионалом, рано связавшим свою судьбу с партией большевиков. Он практически всю свою сознательную жизнь провел в борьбе за установление в России Советской власти. Начиная с 1912 г., т. е. с 16-летнего возраста, включился в революционную борьбу, участвовал в демонстрациях, в стычках с жандармами, занимался добыванием оружия, привлек к этой работе практически всю свою многочисленную семью — пятерых братьев, столько же сестер и мать. Его настоящая фамилия была Богоявленский, но в целях конспирации он часто менял ее и, наконец, стал Власовым.

После Октябрьского переворота Михаил Богоявленский-Власов воевал в красногвардейском отряде против немцев и белых на Украине, отступил с ним в Ростов, где был назначен наркомом земледелия Донской Советской Республики в правительстве Подтелкова. Однако в этой должности практически поработать не успел, так как уже в начале мая 1918 г. под напором немцев вынужден был вместе с Ростовским правительством отступить на Северный Кавказ, а там начал работать в руководящих органах Кубано-Черноморской Советской Республики. Вскоре он становится членом Президиума ЦИК Северо-Кавказской Республики, а 23 сентября 1918 г. возглавил ее Чрезвычайную Комиссию. Было ему в это время 23 года.

Таким образом, Власов оказался на юге России, когда там уже во всю полыхала Гражданская война. Война для Кубани особенная. Здесь уже сложилась когорта красных командиров, которые, судя по всему, не нравились Власову. Он плохо понимал казаков, ассоциируя каждого из них с «буржуями». Власов был человеком прямолинейным, слепо следовал указаниям и директивам центральных органов партии, которые, хоть и изредка, но все же поступали в ЦИК. Став председателем ЧК в то время, когда Республика оказалась во вражеском кольце, он рьяно взялся за дело. Власов готов был в каждом, кто с его точки зрения был неблагонадежным, видеть предателя и шпиона.

Действовать таким образом заставляли и указания «сверху». 5 сентября, то есть незадолго до вступления М. Власова в должность, в стране был объявлен красный террор. В центральных газетах выступали видные партийные и советские руководители, требовавшие расстреливать как можно больше тех, кто не только проявил себя как контрреволюционер, но и тех, кто мог стать им в принципе, особенно бывших офицеров. К этому времени на Кубани они почти все перешли или на сторону Рады и воевали в частях генерала Покровского, или вступили в Добровольческую армию. Поэтому за теми их них, кто воевал в Красной Армии, был установлен особый надзор.

Доверия к Сорокину у чекистов, особенно после очередных неудач на фронте, становилось все меньше. По их мнению, фактов, говорящих не в его пользу, было предостаточно. Он — офицер старой армии, сын «крепкого» хозяина-казака, а родной брат его служит в контрразведке у белых. Чекисты, конечно, не забыли и о том, что Сорокин всего год назад был членом партии левых эсеров. Руководство именно этой партии, еще недавно поддерживавшей лозунг большевиков «Вся власть Советам», партии, представленной в президиуме ВЦИК и в коллегии большинства наркоматов и местных советов, начиная с июля 1918 г. пошло на открытую конфронтацию с большевиками. До этого левые эсеры выступали против заключения Брестского мира с немцами, ведущей силой революции считали крестьянство, крайне негативно относились к политике реквизиций на селе, проводимой специально созданными для этого комбедами переросшей потом в «раскулачивание» тех, кто наиболее успешно трудился на земле.

Почему же эсеровское прошлое И.Л. Сорокина вдруг так стало беспокоить чекистов?

Дело в том, что Центральный Комитет партии левых эсеров, не добившись от большевиков тех уступок во внутренней и внешней политике, 6 июля 1918 г. поднял мятеж. Главная его цель заключалась в том, чтобы продолжить войну с Германией. Они считали, и не без оснований, что большевики ради своего прихода к власти предали интересы своей страны, пошли на сговор с ее врагами, украли приближающуюся победу над немцами. Представителями этой партии Я.Г. Блюмкиным и Н.А. Андреевым был убит германский посол В.Мирбах. У чекистов был уже пример того, как может повести себя левый эсер, обличенный большой военной властью и пользующийся огромным авторитетом в войсках. Это был М.М. Муравьев. Он 10 июля 1918 г. поднял мятеж, заявив при этом, что без каких-либо полномочий начинает войну с Германией.