Сергей Медведев - Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в.

К 1904 г. ситуация не изменилась. Так, начальник витебского ГЖУ 28 мая 1904 г. жаловался в Департамент полиции, что в Витебске и Двинске филёрами служило всего два человека, а негласное наружное наблюдение постепенно теряло смысл: «Но так как за несколько лет службы жители знают их хорошо в лицо и, в виду недостатка в количестве унтер-офицеров для обыкновенной текущей службы в Витебске и Двинске – вследствие исключительного положения дел с каждым годом все более и более растущего – их приходится отвлекать от филерских обязанностей, а с конца прошлого года одевать, по мере надобности, в форменную одежду, тем более что оставление их в статском платье, вследствие известности их населению, а главным образом наблюдаемым, теряет смысл, а заменить их новыми нет возможности – филерская служба их не может приносить той пользы, которая требуется от них, и потому сведения по существу устанавливаемых наблюдений добываются здесь через посредство участковых унтер-офицеров обыкновенным путем» [276] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 229. Д. 560. Л. 30. . Розыскные пункты в Белостоке, Гродно и Ярославле сигнализировали о том, что филёры не могли разнообразно одеваться для того, чтобы объекты наблюдения их не узнали: «Необходимо приобрести несколько перемен зимнего и летнего статского платья, которого в Управлении совсем нет» [277] Там же. Л. 28–29. .

Революционные события способствовали кадровым перестановкам в Департаменте полиции. В июле 1905 г. исполняющим должность директора был назначен Петр Иванович Рачковский, ранее заведовавший заграничной агентурой. Из того, как Медников описывает изменившуюся в связи с этим назначением обстановку в департаменте, становится ясно, что он не избегал участия в различных внутренних объединениях и группировках: «…своя рубаха ближе к телу, ну, конечно, дело на заднем плане, а главное, своя политика, то есть поменьше дела, побольше слов … Мне кажется, 77. И. (Рачковский. – С. М.) не агентурный человек, мало он понимает эту отрасль, интрига на первом месте у него процветает» [278] Козьмин Б.П. Зубатов и его корреспонденты. М., 1928. С. 111. . По мнению Медникова, одной из основных задач Рачковского было осуществление влияния на петербургского губернатора Д. Ф. Трепова, назначенного на эту должность 11 января 1905 г. В его письмах экс-обер-полицмейстер Москвы предстает крайне внушаемой личностью, зависимой от того, кто из подчиненных одержит верх за право пользоваться его доверием. Именно поэтому в кругах департамента считалось, что Трепов долго не продержится на должности, требующей ответственности, самостоятельности мышления и разумной решительности: «А Д. Ф. сильно под влиянием Петра Ивановича, а последний ему все сучит, то тот, то другой хочет видеть Д. Фед., а последний мякнет от удовольствия – да П. И. вывезли эти знакомства … Никого он близко не подпускает кД.Ф. Я раз забрался, но мне и досталось, влоск положили и уложили…» [279] Там же. С. 113, 117.

Усиление позиций партии Рачковского ознаменовало собой перспективу скорой потери мест сотрудниками опального Зубатова. В этот процесс вполне естественно был вовлечен ближайший сотрудник Зубатова Медников, который на себе почувствовал все тяготы положения меньшинства. В своих письмах он злобно критиковал деятельность Рачковского на посту директора Департамента полиции, подозревая его в приверженности личным выгодам и переложении ответственности на других. Зубатову он писал о том, что Петр Иванович, раньше являясь его верным союзником, после увольнения Сергея Васильевича резко переменился и начал «петь песнь о том, что Зубатов – фантазер». Причины такого поведения Медников усматривал в том, что новая власть полиции боялась бывшего начальника Московского охранного отделения и делала всё, чтобы он вновь не появился на горизонте управления агентурой. Данные предположения скорее были написаны в угоду Зубатову, потому как предположить, чтобы в революционное время он был вновь призван к деятельности, довольно затруднительно.

В 1906 г. пришел черед Медникова уйти из Департамента полиции. Как деятельный и активный человек он сразу занялся хозяйством, о чем не забывал сообщать своему дорогому другу и учителю, с которым их связывало очень многое: «На выставке скотоводства я купил бычка с серебряной медалью, строю кладовую каменную 30 аршин на 12 для складывания всех продуктов, имущества и машин» [280] Козьмин Б.П. Зубатов и его корреспонденты. М., 1928. С. 119. . Бывший глава филёров с большой выгодой для себя торговал маслом на 1200 рублей в год, свининой на 600 рублей и « коровами-браковками» на 500 рублей. Врожденные качества сноровки и предприимчивости с успехом применялись им и в животноводстве. В то же время у Медникова не было недостатка в предложениях о продолжении карьерной деятельности в разных областях. Находясь на пенсии, он занимался изданием какой-то газеты («…дайте раз дохнуть, надо газеткой заниматься») ; служивший в Петербурге начальник дворцовой Охранной агентуры А. И. Спиридович активно звал «заняться делом» явно сыскного характера; приглашали на работу в градоначальство. На все эти предложения Медников отвечал отказом, понимая, что прежние позиции в департаменте ему занять не удастся, да и опасное время не располагало к взятию на себя большой ответственности.

По письмам Евстратия Павловича явственно ощущается накопившаяся усталость человека, много пережившего, утомленного непрекращающимися интригами в Департаменте полиции и трудностями неспокойного времени. Живя в своем загородном поместье, он продолжал интересоваться происходящими политическими событиями, о чем почти каждый раз писал Зубатову. В мае 1906 г. Медникова интересовала тема выборов в Государственную Думу: «Я просматривал списки думских депутатов – эта книжка стоит 12 копеек – где они разбиты по партиям, но, конечно, многими скрыты настоящие их направления» [281] Козьмин Б.П. Зубатов и его корреспонденты. М., 1928. С. 119. . Высказывание подобных предположений означало сходство взглядов Медникова и Зубатова на политическую обстановку в стране, которое облегчало им совместную работу в полиции в первые годы XX столетия.

Изменения в политической жизни вполне естественно влияли на перемены в Департаменте полиции. Так, в августе 1906 г., когда петербургский губернатор Д.Ф. Трепов смертельно заболел астмой, вся полиция переживала объяснимое волнение, связанное с тем, что перемена на губернаторской должности нередко означала и смену директора Департамента полиции, Медников с присущим ему юмором описывал суету и беспокойство чинов сыска: «Наши канальи в большом смущении и сильно повесили носы, но я думаю, Спиридович уйдет, его все же хотят вытащить в Особый отдел, но он очень торгуется и едва ли ему это удастся. <���…> На Фонтанке работы пропасть, хоть еще такой же состав давай, но там занимаются более статистикой, чем делом, так все пишут, пишут и пишут…» [282] Там же. С. 123. Вследствие личной заинтересованности Медникову было выгодно представлять обстановку в Департаменте как деструктивную, но массовые увольнения старых сотрудников подтверждали частичную правоту его слов. Наряду с политическими и внутридепартаментскими новостями Медников в каждом письме расспрашивал о том, как поживают близкие Зубатова – жена и сын Николай, приглашал их в гости: «Если будешь в Москве, то непременно заезжай» [283] Там же. С. 120. . Стилистика эпистол доказывает, что между бывшими коллегами по работе существовали теплые, приятельские отношения. К сожалению, письмами к Зубатову исчерпываются источники о бывшем руководителе филёров Московского охранного отделения. Известно, что в 1910 г. он был помещен в психиатрическую больницу, где через некоторое время окончил свою жизнь. О том, из-за чего Евстратий Павлович мог попасть в клинику, сказать затруднительно, однако Меньщиков брал на себя смелость утверждать, что это случилось из-за его сенсационных разоблачений: «Узнав о разоблачениях Меньшикова, которому он очень доверял, помешался и умер в больнице для душевнобольных» [284] ГА РФ. Ф. 1723. Оп. 1. Д. 375. Л. 524. .