Робер Фавтье - Капетинги и Франция

Остается уяснить этот образ действий, принцип выкуп благородной службы по всему королевству, а не только одном домене. Кажется, заслуга здесь принадлежит Филиппу Красивому, хотя это и не было целиком нововведением.

Уже довольно рано, в XIII в. допускалось, чтобы благородный вассал призванный на службу в ополчение, мог если желал, откупиться от этой службы. Но речь не шла об установленной общей таксе, которую вассалы имели бы право внести, чтобы освободиться от военной службы.

Следующий шаг был сделан, когда король Филипп III Смелый, созвав королевское ополчение, дабы наказать восставшего графа де Фуа, увидел в 1272 г., что многочисленные сеньоры отказались стать под его знамя. Ордонанс 1274 г. установил настоящий тариф на выкуп этой службы, тариф, подразумевающий штраф за отсутствие и добавляющий к нему приблизительную сумму, которую должен был бы потратить призванный вассал, если бы он прибыл в войско [214] Ordonnances, Vol. XI. р. 351. . Но все же для вассала оставался свободный выбор между реальной службой и выкупом.

Филипп Красивый пошел еще дальше, впрочем, не без осторожности. Ввиду английской войны он поднял общую сумму на сто процентов в 1294 г., на пятьдесят в 1295, 1299, 1301 гг. Но эти таксы ударили только по незнатным. Их новшество заключалось в том, что под ударом оказались все простолюдины королевства. И только из-за трудностей, связанных с войной во Фландрии, королевская власть распространила на знать, причем знать всего королевства, систему субсидий в свою пользу.

В мае 1302 г. был объявлен арьер-бан, то есть сбор всех мужчин королевства. Все мужчины, способные носить оружие, должны были прибыть в Аррас в установленное время. Но знать, достигшая возраста службы и обладающая 50 ливрами дохода, могла откупиться, уплатив половину этого дохода. Такса была на четверть снижена для женщин, детей или инвалидов, держащих фьеф. Кроме того, сборщикам посоветовали не поднимать эти таксы на землях барона без его согласия.

17 октября 1303 г. ордонанс [215] Ordonnances. Vol. I. р. 383–385. «Об освобождении и совете» некоторого числа баронов постановил, что знать и церковники без исключения должны поставить королю «хорошо вооруженного рыцаря, на коне стоимостью 50 турских ливров, в доспехах и кольчуге», исходя из 500 ливров земельной ренты. Простолюдины обязаны предоставить шесть сержантов с сотни дворов. Все эти части прослужили бы четыре месяца.

Заметим мимоходом, что эта субсидия основывалась не на фьефе, но на доходах знати. Однако она включала действительную службу. И на этом не остановились. Ввиду жалоб, вызванных ею, ее преобразовали в настоящий денежный побор, когда знать и церковники выкупали своего воина за сумму в 50 ливров, исходя из 500 ливров ренты, то же самое было разрешено коммунам.

Этот побор не возобновлялся при жизни Филиппа Красивого, поскольку общая субсидия, предназначенная в 1313 г. на фландрскую войну, была приостановлена, когда, по словам Жоффруа де Неса, фламандцы снова пообещали выполнять условия мира в Атисе, и новая субсидия, выраженная в туманных терминах на аналогичной основе в 1314 г., также была отменена перед лицом всеобщего недовольства.

Мы еще плохо знаем субсидии, взимавшиеся в 1315, 1318, 1319 и 1324 гг., чтобы уяснить, на какой основе они были приняты. Мы допускаем, что они в несколько смягченной форме напоминали субсидии при Филиппе Красивом. Впрочем, детали не важны. Важно то, что король получает деньги от всего королевства, а знать обложена так же, как церковники и простолюдины.

Ибо король также получал деньги от церкви, то ли в форме десятины, предоставляемой Святым престолом, то ли в форме субсидий от провинциальных ассамблей духовенства. Известно, что булла «И о положении» ( Etsi de statu ) от 31 июля 1297 г. признавала за французским королем право, в случае необходимости, о чем мог судить лишь он сам, требовать от духовенства помощи на защиту королевства, не испрашивая согласия Святого престола.

Все это делалось без провозглашения новых принципов, с бесконечной осторожностью и любопытными рекомендациями, чтобы не вызывать недовольство населения, призываемого к обложению. И вот таким образом, не произнеся слова «налог», объявляя только военную службу, предусмотренную феодальным обычаем, французский король обретал в случае необходимости финансовую поддержку всего королевства.

Все эти существенные результаты являются плодом труда королевских агентов. Имея возможность проникать повсюду, беспрестанно заставляя развиваться королевскую юрисдикцию, неумолимо требуя службы королю и превращая личную службу в службу финансовую, они, не заявляя о том, сделали из французского короля источник всякого публичного права и правосудия, главу всех военных сил королевства, суверена, способного потребовать от всех финансовой помощи.

Но когда угасла первая капетингская династия, от всего этого остался лишь набросок. Принципы не были провозглашены. Потребовались переговоры и осторожность, чтобы права суверена действовали, когда это было необходимо. Административная машина еще слишком несовершенна. Чтобы действовать эффективно, ей надо было пережить времена слабости королевской власти, когда ее права были скорее теоретическими, нежели реальными.

Тем не менее, в течение трех столетий наблюдается значительный прогресс, и даже столь значительный, что заслугу его нельзя приписать одним королям и королевским агентам; чтобы его объяснить, следует рассмотреть эволюцию французского общества с XI по XIV вв.

Основа монархическая, территориальная, административная — над всем этим Капетинги поработали успешно, закладывая базис, необходимый для создания нации. В целом они этого достигли, не прибегая к силе. Но, чтобы их труды принесли плоды, следовало к этим основам привязать население, заставить его признать их. И если это произошло без чрезмерных трудностей, если действия короны не встретили серьезного сопротивления, то потому, что труды династии и ее агентов происходили неспешно, с восхитительным терпением, а особенно потому, что они или параллельно глубоким изменениям в обществе, к которым Капетинги не имели никакого отношения и которые постепенно высвобождали различные социальные группы от рамок, в которые их заключал феодальный мир, чтобы поместить их в новые рамки, приготовленные династией.

В тот момент, когда новая династия пришла к власти и в течение века, прошедшего от избрания Капетингов, феодальный режим во Франции находится в своем апогее. Королевство — не более чем мозаика фьефов, практически независимых или путем силы начинающих формироваться некоторыми великими авантюристами, ведущими происхождение от каролингских служащих и более или менее руководствующимися географическим положением. Кажется, Франция ориентируется на образование феодальных княжеств, а не на возрождение единого королевства в руках могущественного суверена. С точки зрения социальной, класс владельцев фьефов, благородный класс целиком преобладает, и мир клириков, богатых землями, полученными в дар, глубоко проникнут этой мирской феодальностью, мало отличаясь от благородного класса. Простое население, городское или сельское, впрочем, мало известное, не играет никакой политической роли, будучи сильно привязанным к земле, на которой и с которой они живут. Никакой индустрии, торговля почти полностью местная, экономика целиком сельскохозяйственная, жизнь, горизонты которой делаются все более и более узкими, заставляет людей оставаться на своем месте.