Мира Радоевич - Сербия в Великой войне 1914 – 1918 гг

Военное поражение 1915 года, оккупация территории и беженство не означали разрыва государственно-правового континуитета и утраты суверенитета сербского государства [367]. В соответствии с Гаагской конвенцией 1907 года, военная оккупация считалась «фактическим и временным состоянием», которое не отменяет государственный суверенитет, а лишь временно приостанавливает, без права его переходя к оккупанту в случае с Сербией оккупация территории не сопровождала капитуляция армии [368]. Однако военное поражение неблагоприятно отразилось на международно-правовом положении Сербии и усилило ее зависимость от союзников. Реальная сила ее во внешнеполитическом плане была ослаблена, а возможности правительства ограничены. В то же время, защищая свои интересы, великие державы отклоняли попытки Николы Пашича добиться, чтобы за Сербией признали статуса союзника, которому было бы гарантировано право участия в мирных конференциях с «решающим правом голоса».

Помощь союзников имела решающее значение в функционировании правительства, Народной скупщины и армии — институтов, которые продолжали существовать в эмиграции и благодаря которым поддерживался континуитет сербской государственности. Подчиненная таким образам воле союзников, Сербия пыталась оказывать какое-то сопротивление, особенно в военных вопросах и в политической сфере деятельности правительства. Никола Пашич, осознавая, что у государства нет необходимой экономической и военной мощи, вел политику, которая сербские военные цели увязывала с планами союзников, и умудрялся сохранять свободу действий в так называемых «сербских вопросах» [369].

С целью укрепить пошатнувшееся международно-правовое положение Сербии регент Александр и Никола Пашич в марте 1916 года посетили крупные союзные государства: Италию, Францию и Англию, а в апреле того же года председатель правительства ездил также в Россию. В ходе визитов состоялись встречи с влиятельными личностями европейской политики королем Виктором Эммануилом III и министром Сиднеем Соннино, премьер-министром Франции Аристидом Брианом. британским королем, принцем Альбертом, премьером Асквитом и министром Эдвардом Греем, российским царем Николаем II и министром иностранных дел Сергеем Сазоновым. Союзникам в основном представлялась югославянская программа; визитам предшествовали приглашения союзнических правительств, а это являлось знаком, что авторитет Сербии после размещения ее армии на фронте в Солуни значительно возрос [370].

Переговоры в Риме, несмотря на оказанные почести, усилили подозрения к проводимой Италией политике и подтвердили опасения, вызванные незнанием полного содержания договора, который она в апреле 1915 года заключила с союзниками. Пребывание же во Франции подтвердило, что союзники рассчитывают на сербскую армию. Для Парижа была важно, чтобы встреча с Николой Пашичем, регентом Александром и представителями сербского Верховного командования состоялась до военной конференции союзников в Париже, запланированной на вторую половину марта. Правительство и военные верхи Франции в ходе переговоров с представителями Сербии намеревались подготовить предложения, которые потом бы представили остальным союзникам, из-за чего приоритетность имели вопросы, связанные с сербской армией и Солунским фронтом. Никола Пашич о планами ее реорганизации и привлечения к военным действиям ознакомился во время официального участия в работе межсоюзнической конференции в Шантильи. Для самой Сербии, несмотря на преимущественно манифестационный характер всей конференции, особенно важно было знать, что союзники собираются делать для «отделения одного воюющего балканского государства от коалиции Центральных держав». Какой бы неприятной она не была, такая декларация давала возможность сербской дипломатии в очередной раз выразить отношение к политике союзников на Балканах. По мнению представителя Сербии, для сербской армии, только что оправившейся от удара, нанесенного вступлением Болгарии в войну на стороне Центральных держав, сведения о планах и расчетах союзников были бы обескураживающими. Реагируя на высказанную критику, премьер-министр Франции Аристид Бриан заверил, что союзники «не хотят совершать на Балканах ничего такого, что могло бы ущемить легитимные интересы Сербии». С такой позицией были согласны и представители России. Решимость, с которой реагировали французские и российские дипломаты, позволила добиться также согласия Эдварда Грея по этому вопросу.

Этого рода заявление составило основу специальной резолюции, в которой Франция, Россия и Великобритания торжественно обязались «не заключать никакого сепаратного мира» с Центральными державами и «сражаться да полного краха политики гегемоний и насилия, а триумфа прав свободы и достоинства народов». Представители Италии не подписались под этой резолюцией, считая, что задача конференции состоит в решении конкретных вопросов дальнейшего ведения войны, а не в определении условий будущего мира. Такое поведение их можно было воспринимать лишь как еще одно неприкрытое выражение враждебности, которую официальная Италия проявляла по отношению к Сербии. Несмотря на это содержание резолюции являлось значительным дипломатическим успехом Сербии. Есть сведения, согласно которым Николе Пашичу тогда было обещано, «что в случае овладения югославянскими территориями за пределами Сербии и них будет установлено совместное правление союзников с участием представителей Сербии и в соответствии с ее интересами».

Важное значение для Сербии имело и решение союзников сохранить Солунский фронт. Согласно сведениям, с которыми представители сербского правительства были ознакомлены лишь позднее, к нему пришли только после сильного давления, оказанного французами и русскими на представителей Великобритании, в соответствии с планами, которые стали тогда известны, на фронте у Салуни после прибытия сербских частей и определенного контингента русских войск должно было оказаться около 350–400 тысяч солдат союзников. Такая численность недостаточна для наступательных действий, которые принесли бы решающую победу на фронте, но поскольку союзники уже были задействованы в битве при Вердене, это было пределом их возможностей. Представителям правительства и Верховного командования была сообщено, что Франция на основании соглашения с Великобританией предоставит сербской армии все пехотное вооружение и боеприпасы, а вопрос насчет артиллерии надлежало решать позднее. Париж они покидали с чувствам удовлетворения. Никола Пашич впоследствии отмечал, что регент и он встретили полное понимание со стороны французского правительства. Складывалось впечатление, что Франция поддерживает стремление Сербии к объединению и готова защищать ее интересы от претензий Италии. Верилось, что союзники накажут Болгарию и сместят ее границу с восточным соседом на Тимоке и Струмице в пользу Сербии [371].