Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

Генерал повернулся к министру иностранных дел, задав ему свой обычный вопрос: верит ли тот в успешное завершение переговоров с американцами?

— Главной проблемой, — в очередной раз ответил Тойода, — является вывод наших войск из Китая. Соединенные Штаты не удовлетворены японским ответом по этому вопросу. Америка становится все более и более подозрительной и требует от нас конкретики. Они не могут понять, почему Япония, говоря о мире, готовится к войне?

— Я не пойду ни на какие уступки относительно вывода войск, — заорал Тодзио. Казалось, военный министр совсем потерял терпение.

— Это будет означать полный разгром Японии Соединенными Штатами — несмываемое пятно позора на истории Японской Империи! В дипломатии нужно уметь не только уступать, но и сопротивляться. Если мы уступим, то потеряем Маньчжурию и Корею, — снова повторил генерал свои старые аргументы, но на этот раз с таким жаром, что это подействовало на слушателей.

Затем Тодзио обратил свой гнев на флот, особенно на морского министра адмирала Ойкава, за то, что моряки не могут честно и открыто сказать: способны они или нет победить американцев?

Коноэ и его министры сидели молча, раздавленные жаром «бомбовой» речи военного министра. В итоге, Тодзио добился того, чего хотел. Через несколько часов после совещания в его кабинет прибыл генерал Судзуки, заявив, что действует в качестве посланца принца Коноэ: принц не может больше занимать пост премьера, поскольку военный министр публично выразил столь экстремистские взгляды.

Тодзио пожал плечами и отказался сделать что-либо для предотвращения правительственного кризиса, но многие в армии не на шутку встревожились, узнав о предстоящей отставке принца Коноэ. Генерал Муто признался генералу Судзуки, что хотя премьер-министр «был, конечно, трусоват», он один умел сохранять единство нации. «Если он уйдет в отставку, Япония не сможет вести войну».

К вечеру генерал Судзуки, обегав много влиятельных кабинетов и обсудив последние новости, вернулся в военное министерство. Японцы не любили в таких случаях пользоваться телефоном, который вполне мог прослушиваться. Судзуки спросил генерала Тодзио, кто, по его мнению, должен стать следующем главной правительства?

— Им не может быть никто, кроме принца Хигашикуни, — ответил Тодзио, — правительство должен возглавлять только член императорской фамилии.

Если бы было принято решение о мирном урегулировании всех американо-японских противоречий, то лишь дядя Императора мог добиться этого, не рискуя вызвать мятеж в армии. Он мог вызвать к себе обоих начальников штабов и прямо заявить им, что он, дядя Императора, против войны. Сам Император этого сделать не мог, поскольку такой поступок противоречил традициям и конституции. А желанию принца императорской крови обязаны были следовать все военные, независимо от собственных взглядов.На прощание Тодзио признался Судзуки, что не хочет больше встречаться с Коноэ, поскольку он исчерпал все свое терпение на беседы с ним.

От военного министра Судзуки направился прямо на виллу принца Коноэ и рассказал ему, что Тодзио предложил в качестве следующего премьера принца Хигашикуни. Коноэ согласился с этим предложением. «Принц — очень порядочный человек. Я его хорошо знаю. Он против войны. Завтра я скажу об этом Его Величеству».

На следующий день наступило 15 октября — крайняя дата для начала войны, определенная милитаристами. К счастью, пока ничего не произошло. Утром генерал Судзуки сообщил маркизу Кидо о рекомендации принца Хигашикуни на пост премьер-министра. Однако, у Хранителя Печати это не вызвало никакого энтузиазма. «Принц, — заметил маркиз, — безусловно, талантливый человек, но не имеет достаточного политического опыта». Более важно было то, что он, будучи членом императорской фамилии, не мог взять на себя ответственность за начало войны. Если бы она, конечно, разразилась.

К полудню генерал Судзуки узнал, что принц Коноэ уже был принят Императором. В отличие от маркиза Кидо, Его Величество считал, что Хигашикуни вполне подходит на пост премьера. Коноэ попросил Судзуки выяснить по этому поводу мнение самого принца.

— В армии далеко не все желают войны, — сообщил Судзуки принцу Хигашикуни. — Я уверен, что вы сможете контролировать ситуацию.

Генерал добавил, что даже сам Тодзио считает, что только Хигашикуни, имея постоянный доступ к Императору, сможет контролировать армию и в случае войны, и в случае мира.

— Это очень серьезный вопрос, — ответил принц. — Мне нужно подумать. Кроме того, я должен предварительно побеседовать с военным и морским министрами.

Вечером Коноэ позвонил маркизу Кидо, прося у него совета: должен ли он в частном порядке поговорить с принцем Хигашикуни? Кидо ответил, что не возражает. Коноэ тайно встретился с Хигашикуни, сообщив ему, что переговоры с американцами никогда не кончатся успехом, если армия не согласится вывести все войска из Китая. Только новый кабинет, возглавляемый принцем, сможет решить все проблемы и привести к единому мнению как армию, так и флот.

— Это слишком неожиданный и слишком сложный вопрос, чтобы сразу его решить, — заметил Хигашикуни. — Я лично против, чтобы правительство возглавлял кто-либо из членов Императорской фамилии. Кроме того, организация нового кабинета вовсе на означает автоматического соглашения с армией. Если им что-либо не понравится, я, как и любой другой, буду рисковать своей жизнью.

Он посоветовал Коноэ не уходить в отставку, а просто добиться смены военного министра.

Сам Тодзио тоже не сидел без дела. Роковая дата настала, а никто даже не почесался. Генерал решил снова поставить этот вопрос перед Императором и стал через маркиза Кидо добиваться приема во дворце.

— Пришло время выполнять решение, принятое 6 сентября, — заявил генерал маркизу Кидо.

Кидо ответил, что решение было принято слишком быстро и было недостаточно обдуманным. «Оно должно быть пересмотрено».

— Хорошо, — буркнул генерал. — А что вы скажете на то, что новый кабинет должен сформировать член императорской фамилии?

Кидо признался, что еще не разговаривал с Хигашикуни, но считает, что член императорской фамилии может возглавлять правительство только в мирное время.

Это было совсем не то, что Тодзио хотел услышать. Не найдя, что ответить, генерал снова вернулся к «решению 6 сентября». «Оно должно быть выполнено», — упрямо настаивал он.

— Если мы так поступим, — ответил Кидо, — то что случится с Японией?

— А вы как полагаете? — уклонился от ответа генерал.

— Я полагаю, — сказал Кидо, — что Япония превратится в третьестепенную страну…