Игорь Бунич - Влекомые Роком. Невероятная победа

Проволочки и очевидное нежелание американцев быстро прийти к какому-нибудь соглашению убедили милитаристов в Токио, что Хэлл просто тянет время. Вся их ярость обрушилась, разумеется, на премьера Коноэ, достигнув пика 18 сентября, когда на принца было совершено покушение.Премьер ехал из своего загородного дома в Орикубо, примерно в сорока пяти минутах езды от центра Токио, когда четверо людей, вооруженных мечами и кинжалами, вскочили на подножку его автомобиля. Двери машины были заперты, а пока нападавшие разбивали стекла, они были схвачены агентами охраны.

Однако, сам Коноэ был менее озабочен этим покушением, чем неумолимо приближавшейся роковой датой — 10 октября. В его распоряжении оставалось меньше трех недель для достижения мирного соглашения, а Рузвельт все еще отказывался назвать точную дату их встречи.

Посол Грю, который, естественно, ничего не знал о 10 октября, тем не менее, почти физически ощущал, что время для принятия мирного решения истекает. Через четыре дня после покушения на японского премьера американского посла вызвали в министерство иностранных дел, где адмирал Тойода сказал ему, что не понимает замечания Хэлла о том, что последнее японское предложение «сужает дух и диапазон соглашения», когда, по его мнению, оно наоборот их расширяет. Тойода готов был идти дальше: представить мирные условия Японии Китаю: слияние правительства Чан-Кай-ши и Ван-Чин-вея, никаких аннексий и контрибуций, экономическое взаимодействие и вывод всех японских войск с территории Китая, исключая несколько конкретных районов, где японские войска останутся, чтобы помочь китайцам бороться с большевиками.

Грю передал эти новые предложения Хэллу и, принимая во внимание переход ситуации в американо-японских отношениях в обстановку реального кризиса, решился на крайний шаг, написав письмо самому президенту Рузвельту. Грю был лично знаком с Рузвельтом. Когда-то, в годы обучения в Гарварде, они даже были приятелями.

«Я долго не беспокоил вас личными посланиями, — писал Грю Президенту, — по той простой причине, что письма сейчас идут очень медленно, поскольку почтовые пароходы, везущие нашу дипломатическую почту, отплывают в Штаты недостаточно часто, чтобы мои данные о развитии американо-японских отношений совершенно не устарели, когда они достигнут Вас. Но я пытался и продолжаю пытаться в своих телеграммах Государственному секретарю нарисовать точную картину динамики происходящего изо дня в день. Я надеюсь, что Вы регулярно читаете мои доклады. Как Вам должно быть известно из моих телеграмм, я поддерживаю постоянный и близкий контакт с принцем Коноэ, который, несмотря на яростный антагонизм экстремистских и пронацистских элементов в стране, мужественно продолжает работать ради улучшения отношений Японии с Соединенными Штатами. Он считает себя ответственным, что наши отношения дошли до подобного состояния, и не сомневается в том, что уже «видел надпись, начертанную на стене», понимая, что Япония должна выйти из Тройственного пакта и сменить ориентацию в политике, если хочет избежать катастрофы… Я убежден, что принц готов зайти как можно дальше, даже рискуя вызвать всеобщее возмущение в Японии, чтобы добиться разумного взаимопонимания с нами.Я сильно сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой японский государственный деятель, кроме принца Коноэ, сможет столь успешно контролировать экстремистов в армии, проводя политику, которой они, благодаря своему невежеству в международных делах и экономических вопросах, отчаянно сопротивляются. Провал в достижении соглашения значительно увеличит вероятность войны — войны, которую мы в конце концов, разумеется, выиграем, но я задаю вопрос: в наших ли интересах низводить процветающую Японию до уровня третьеразрядного государства?…»

Это письмо оказало столь же мало влияния на события, как и все предыдущие рекомендации посла Грю.25 сентября, на очередном заседании кабинета, принц Коноэ уже начал впадать в отчаяние, когда представители высшего командования потребовали установить новую, окончательную и не отменяемую ни при каких обстоятельствах дату открытия военных действий — 15 октября. Коноэ отказался от завтрака, который ему приготовили во дворце, а вместо этого пригласил всех министров кабинета в свою официальную резиденцию. Там он попытался оказать давление на генерала Тодзио: является ли крайняя дата 15 октября требованием или просто пожеланием части представителей высшего командования?

— Это было никакое не требование, а выражение мнения, — ответил военный министр. — Необходимо выполнять решение, принятое на Высочайшем совещании 6 сентября. Такие решения нельзя отменять или изменять.

Армия смыкала ряды, и принц Коноэ почувствовал себя совершенно беспомощным. Он признался маркизу Кидо, что армия хватает его за горло, и у него остается только один выход — подать в отставку. Маркиз Кидо стал отчитывать принца, как ребенка. Коноэ, чего с ним раньше никогда не случалось, стал довольно резко отвергать все претензии. Однако, Хранитель Печати напомнил премьеру, что поскольку он является ответственным за решение, принятое 6 сентября, было бы крайне безответственным поступком сейчас уходить в отставку, предоставив другим расхлебывать заваренную кашу.

— Будьте благоразумны и крайне осторожны, — посоветовал, прощаясь с премьером, Кидо.

Коноэ ничего не ответил. Он уехал, сказав своему секретарю, что ему необходимо обдумать многие вещи в спокойной обстановке. 27 сентября премьер покинул столицу и направился на ближайший приморский курорт Камакура.

Для сотрудников Государственного Департамента США японский премьер-министр был безусловным агрессором. Там не могли забыть, что именно в период «премьерства» принца Коноэ произошло вторжение в Китай и вступление Японии в Тройственный пакт. И хотя Коноэ, якобы, поддерживал четыре предварительных условия Хэлла, никто не видел в этом особенного толка. По всем этим причинам любые попытки организовать встречу японского премьера с президентом Рузвельтом до заключения предварительных соглашений были обречены на фиаско.

Опасения Хэлла охладили первоначальный энтузиазм Рузвельта по поводу встречи с японским премьером.

Однако в Токио американского посла Грю еще не покидала надежда организовать американо-японскую встречу на высшем уровне. Посол был искренне убежден, что в Вашингтоне не до конца понимают проблемы, с которыми сталкивается принц Коноэ.

29 сентября Грю телеграфировал Хэллу:

«Я хочу напомнить то, о чем говорил в своих предыдущих посланиях, что японский политический маятник всегда качается между умеренными и экстремистами. Поэтому при существующих обстоятельствах любому японскому лидеру или группе политиков невозможно резко изменить политику экспансии и при этом уцелеть. Поэтому перманентная экспансия в Китае и в южном направлении может быть предотвращена, если на ее пути японцы увидят непреодолимые преграды…