Ольга Красняк - Становление иранской регулярной армии в 1879—1921 гг.

Важной военно-стратегической задачей русской внешней политики в Персии, которая хотя никогда не афишировалась, но, тем не менее, хорошо понималась европейскими державами, и в первую очередь Англией, поскольку она затрагивала британские интересы, было обеспечение выхода России к Персидскому заливу и Индийскому океану [364] АВПРИ ф. 144, оп. 488/1, д. 3812, л. 256. . Эта задача предполагала максимальное ослабление позиций Англии в Иране с перспективой полного ее вытеснения [365] Игнатьев А. И . Русско-английские отношения накануне первой мировой войны (1908–1914). М., 1962. .

Пришедшее к власти в России Временное правительство во многих вопросах внешней и внутренней политики продолжало линию своего предшественника. На тех же позициях оно стояло и в связи с казачьей бригадой. Временное правительство не было намерено ограничивать права этой бригады. Оно оставило русскую военную миссию в том же составе, функции Персидской бригады как проводника политики России сохранялись.

После Октябрьской революции 1917 г. русская военная миссия уже не могла оставаться в Иране. Миссия была отозвана, а бригада расформирована. В 1918 г., по соглашению командующего в то время бригадой полковника Старосельского с персидским правительством и английским посланником Марлингом, британское правительство брало на себя все расходы на содержание бригады. Состав бригады в 1920 г. составлял примерно 9 тыс. казаков, включая 50 русских офицеров и 20 урядников [366] Розенблюм И. Р . Персидская армия. С кратким историческим очерком развития вооруженных сил Персии с XIX в. Тегеран, 1922. С. 11. . Одновременно англичане настояли на удалении русского инструкторского состава, на место которого были назначены английские офицеры. Так, детище России, на которое были потрачены огромные усилия и средства, бесславно закончило свое существование. Но недооценивать ее значение, как д ля России, так и для Ирана нельзя. Бригада за время своего существования под руководством русских инструкторов, из обыкновенной и лишь лучше обученной части персидской армии, постепенно, силой событий и преднамеренными стараниями некоторых из заведующих ее обучением русских полковников, превратилась в личное войско шаха. Заведующий обучением бригады русский полковник из обыкновенного, в сущности, офицера-инструктора превратился в полновластного начальника и командира этого войска.

Таким образом, благодаря своей дисциплине и военной подготовке, казачья бригада за время своего существования являлась инструментом влияния России и единственной опорой шахской власти. Впоследствии небольшие отряды ее были разбросаны по всем центрам провинций, поддерживая порядок в городах. Бригада пользовалась особыми привилегиями шаха и занимала выдающееся положение во внутренней жизни Ирана.

С начала XIX в. правители Ирана, тесно соприкасаясь с европейскими государствами, желали поднять свою армию на должный уровень, приглашали инструкторов из разных государств Европы за довольно хорошее вознаграждение. Таким образом, в Иране в разное время, а иногда одновременно, находились инструкторы французские, английские, австрийские, итальянские и венгерские и др. [367] РГВИА, ф. 446, д. 39, л. 3. Инструкторы занимались обучением и воспитанием войск, формированием новых частей, выработкой формы обмундирования, вооружения и снаряжения. Командированные офицеры, конечно, старались провести в персидской армии собственную национальную систему и потому, часто случалось, что с увольнением офицеров одного государства, вновь прибывшие из другого государства, в корне изменяли то, что было сделано до них. Как отмечал лорд Керзон, если же в Иране одновременно пребывали представители разных европейских военных школ, то каждый делал по-своему [368] Персия и персидский вопрос Георга Кюрзона // Сборник материалов по Азии. Вып. 52 СПб., 1893. С. 126. . Например, обучением армейских частей, расположенных в Тегеране, одно время руководили итальянские офицеры. Итальянцы довольно долго оставались в Иране (1850-60-е гг.), однако не принесли армии ни малейшей пользы. По оценке генерала Франкини, для них, впрочем, как и для любителя военных эффектов Наср-эд-Дина, было главным, чтобы солдаты умели проходить по плацу строевым шагом. Его не беспокоило, что обучение велось в корне неправильно. Генерал Франкини, оценивая сложившуюся ситуацию к 1877 г., писал: «Обучение солдата без всякой систематической последовательности; служащие в Персии иностранные инструкторы принадлежат к разным национальностям и школам, и так как нет письменных уставов, которыми они должны руководствоваться, войска тегеранского лагеря обучаются по французскому, итальянскому, русскому и турецкому уставам, смотря по тому, какому они предоставлены инструктору, а это значительно затрудняет обучение, лишая его всякого единообразия» [369] РГВИА, ф. 446, д. 42, л. 3 об. . Сомнительные недобросовестные услуги большинства иностранцев, находившихся на службе, породили большую степень недоверия и подозрительности не только шахского правительства, но практически всего населения. Однако среди иностранных инструкторов попадались люди серьезные и образованные, внесшие немалый вклад в дело изучения географии, этнографии и истории страны.

Во время второго путешествия в Европу (1878 г.) шах заключил с австрийским правительством соглашение о найме австрийских военных инструкторов сроком на три года, вместе с тем Иран брал на себя обязательство закупить вооружение и снаряжение австрийского производства [370] Sykes P . A History of Persia. L., 1930. Vol. 2. P. 366–367. . Уже в январе 1879 г. в Тегеран прибыла высокопоставленная австрийская военная миссия во главе с полковником А. Шоновски-Дешонваисом. В состав миссии входили: майор Ф. Стодак, капитаны инфантерии А. Стандейски и И. Краус, капитаны артиллерии Ж. Холл и Э. Вагнер де Ветерсдохт, старший лейтенант инженерных войск Б. Лейтнер, старшие лейтенанты инфантерии В. Биковски и К. Сиилинг, старший лейтенант связи В. Кзак, старший лейтенант инфантерии и адъютант полковника Б. Шема, военный техник А. Ваха и руководитель музыкальной команды Жебуа [371] РГВИА, ф. 446, д. 43, л. 13–13 об. .

Австрийские инструкторы намеревались на первом этапе сформировать по австрийскому образцу семь фоуджей пехоты (в составе восьмисот человек каждый), а в случае успеха эксперимента распространить его на регулярную пехоту. Было решено также реорганизовать артиллерию [372] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/a, д. 1060, л. 124. . Иранское правительство передало инструкторам на обучение 2 фоуджа, комплектуемых в Персидском Ираке. Администрация и губернатор провинции должны были беспрекословно выполнять все требования полковника Шоновски, касавшиеся военного дела. Штаб-квартирой австрийских военных специалистов стал Султанабад, где находился один из военных лагерей иранской армии. Иранское правительство установило срок обучения в один год, по истечении которого австрийские инструкторы должны были представить шаху обученные фоуджи [373] Curzon G . Persia and the Persian Questoin, Vol. 1. L., 1892. P. 587. . Австрийские специалисты остались недовольными общим состоянием выделенных в их распоряжение фоуджей, по причине массовых побегов солдат и их большой болезненности. Полковник Шоновски категорически потребовал у военного министра Ирана обеспечить батальоны оружием и снаряжением, обуть и одеть солдат, построить казармы и т. д. Требования полковника Шоновски показались военному министру настолько чрезмерными, что он даже выразил сожаление по поводу приглашения миссии [374] РГВИА, ф. 446, д. 43, л. 65–65 об. . Иранская сторона не могла удовлетворить требования австрийцев. Вполне можно утверждать, что деятельность этой миссии принесла скромные плоды. Австрийская миссия занялась приведением в порядок сарбазских частей, численность которых составляла 1800 человек [375] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/а, д. 1060, л. 62. . Домантович, современник описываемых событий, сообщает о местопребывании подопечных австрийской миссии: «Сарбазы были расположены в зданиях бывших караван-сараев, не приспособленных для стоянки войск, так как они состояли из множества малых, не имеющих сообщений одна с другой, комнат, в которых помещались на полу по 10–12 солдат. Никаких приспособлений к помещению воинской части, никаких необходимых принадлежностей вроде кроватей не было» [376] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/а, д. 1060, л. 125. . В этих условиях пятая часть всего состава была больна. Сарбазам была дана однообразная форма австрийского покроя, но всего лишь по одной паре, которая надевалась лишь на время смотров и через семь месяцев пришла в полную негодность. При этом скандальный процесс поставки сукна по непомерно высоким ценам вызвал негодование у персидского правительства. Вне смотров солдаты представляли собой весьма печальный вид «оборванцев, не могущих сравниться даже с солдатами старых полков» [377] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/а, д. 1060, л. 125 об. . Обучение производилось по австрийским уставам, но в то же время австрийцами была допущена ошибка в оставлении в руках персидских офицеров права награждения, производства в чины и вся хозяйственная часть [378] Розенблюм И. Р . Персидская армия. С кратким историческим очерком развития вооруженных сил Персии с XIX в. Тегеран, 1922. С. 7. . Австрийцы в вопросе денежного довольствия выдавали только одно жалование, исключая продовольствие, что для местных условий было просчетом. Этим австрийцы полностью дискредитировали себя перед шахом и персидским правительством, показав свою неспособность в реорганизации части персидского войска. В итоге австрийские инструкторы после трех лет работы были вынуждены вернуться на родину. В Иране остались лишь майор Стодак и капитан Вагнер. В том же году в Иран прибыла новая австрийская военная миссия, укомплектованная в основном сержантским составом. Австрийские инструкторы на основе одного артиллерийского и семи пехотных батальонов сформировали по австрийскому образцу два пехотных батальона, батальон связи, инженерный батальон, артиллерийский батальон и музыкальную команду. Сделать больше австрийской миссии не удалось. Здесь же заметим, что организованный австрийцами т. н. «австрийский корпус» распался уже к 1892 г., что Дж. Керзон объясняет незнанием австрийцами национальных традиций и персидского языка [379] Curzon G . Persia and the Persian Questoin, Vol. 1. L., 1892. P. 588. . Домантович, профессиональный русский офицер называет иные причины. Начать необходимо со строевого образования, которое затрагивало всю военную систему Персии. Строевое обучение пехоты за все время пребывания австрийской миссии, выразилось только в усвоении самых простых уставных построений колонн и развертывание их. Очень редко проводились рассыпные учения, которые замещались церемониальным маршем. Не проводилось прицельной стрельбы для пехоты, однако артиллерия, довольно хорошо подготовленная к стрельбе, была абсолютно неприспособленна к маневрированию. Дело строилось на одиночном обучении, в особенности, гимнастике, которое велось довольно неплохо [380] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/а, д. 1060, л. 128. . Представитель русского посольства в Тегеране В. Жуковский давал этому положению вполне логичное объяснение. Например, инструкторам необходимо было обучить 300 человек, для чего производился учет солдат вместе с их начальствовавшим составом. На следующий день являлось только 150 человек. Инструкторы жаловались военному министру. Если военный министр обращал внимание на жалобу, то приказывал вывести снова 300 человек на учебный плац, однако это уже были совершенно новые лица, которых собирали на время учения с базара за 5-10 шай в день (10–20 копеек). При этом командиры тоже были другие, и австрийским инструкторам приходилось все обучение начинать сначала. Данная ситуация неоднократно повторялась, ввиду такого положения, инструкторы прекращали обращать внимание на обучение как таковое. Когда же шах требовал назначить смотр, и приходили изначально учтенные 300 солдат, то инструкторы были поставлены в смешное положение. Никакие оправдания австрийских офицеров на шаха не действовали, впечатление от смотра, как правило, было дурное, а в глазах шаха инструкторы выглядели «лгунами и неспособными» [381] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/а, д. 1067, л. 53. . Таким образом, дисциплины почти не существовало, в этом отношении эти солдаты были гораздо ниже старых солдат, имевших оправдание в несвоевременной выдаче содержания, подвергавшей их большим лишениям, а, следовательно, и затруднениям при отбывании службы. Следует добавить, что инструкторы австрийской миссии не пользовались уважением и доверием не только населения, но и шаха. По мнению Домантовича, «нелюбовь основана на полнейшей неспособности вести дела» [382] АВПРИ, ф. 194, оп. 528/а, д. 1060, л. 128 об. . Австрийские офицеры, хотя были отличными исполнителями, но бедные и большей частью не имели возможности на продвижение по службе и удачную карьеру у себя в Австрии. По этой причине единственная удачная возможность для них — остаться в Персии, не заботясь о том, какую роль им придется играть. Таким образом, положение австрийской миссии далеко не оправдывало своего назначения, и вскоре дела миссии были преданы забвению.