Кеннет Фаулер - Эпоха Плантагенетов и Валуа. Борьба за власть (1328-1498)

С точки зрения тех, кто платил сборы, они представляли собой плату за военную неприкосновенность, отсюда их названия: воздержание ( abstinences ), муки войны ( souffrances de guerre ). Задача населения состояла в том, чтобы обеспечить себе как можно более полные гарантии безопасности — что зачастую оказывалось нелегким делом. Почти всегда было невозможно удовлетворить запросы не связанных друг с другом отрядов, действующих по своему собственному почину, и ситуация, которая должна была быть повсеместной, обрисована Жаном Жювенелем дез Юрсеном в эпистоле 1444 г., адресованной собранию Штатов Орлеана. После рассказа о непрекращающихся грабежах и бедствиях людей он пишет:

«…Посему бедные люди всех сословий, надеясь улучшить свой жребий, решили платить сборы ближайшему гарнизону, однако тотчас же другие гарнизоны, тоже желавшие получать дань, стали терроризировать деревни набегами, и поскольку бедные люди не могли платить, они так часто покидали свои дома, что земля полностью обезлюдела, и из ста человек остался только один, и то было печальным зрелищем».

Сборы не были единственным видом дани, взимавшейся с приграничных земель. Капитаны могли также вымогать плату за охранные грамоты, пропуска и разного рода разрешения. В Мэне в 1430-х гг. подобные документы выдавались заверенными печатью Бедфорда, и доходы от их продажи поступали к герцогскому сборщику податей с графства. Его отчеты свидетельствуют о том, что многие приходы, находившиеся в английском подданстве, считали необходимым раз в квартал приобретать «билеты подданства» ( bulletes de ligeance ) (no одному на каждое хозяйство, однако обычно выкупавшиеся совместно всем приходом) для того, чтобы оградить себя от набегов. Аббатства и другие монастыри с этой целью обязаны были приобретать охранные грамоты ( sauvegardes ) и удостоверения ( certifications ). Жители обязаны были платить как за пребывание в графстве, так и за то, чтобы его покинуть. Они должны были приобретать разрешения на уход ( conges ) и охранные грамоты для посещения территории противника ( hors cette obeissance ) и даже при посещении земель, обложенных сборами ( pays appatisse ), если они желали навестить родственников, совершить паломничество к святым местам или принять участие в церковных празднествах, и даже если это было связано с их работой или торговлей. Суммы, необходимые для приобретения подобных документов были различными и зависели от продолжительности пребывания и положения, занимаемого путешествующим лицом. Многие разрешения на уход были действительны только в течение месяца, и их средняя стоимость составляла 12 су 6 денье, однако зачастую она была гораздо большей. Подобно дани, сборам и прочим повинностям, возложенным на мирное население, главная беда охранных свидетельств и пропусков была в том, что они, прежде всего, могли выдаваться ради извлечения собственной прибыли самостоятельно действующим лицом. За время пребывания в должности капитана Креля в 1359–1360 гг. английский рыцарь Джон Фозерингей, как говорили, заработал 100000 франков на продаже охранных грамот лицам, путешествовавшим между Парижем и Нуайоном, Парижем и Компьенем, Парижем, Суассоном и Ланом, а также в соседние области. Однако охранные грамоты такого рода имели силу только для войск выдававшего их капитана. В тех областях, где действовали вольные отряды и в пограничных районах, как видно, приходилось приобретать целый пакет охранных свидетельств у различных капитанов. В 1358 г. человеку, направлявшемуся из Валони в Кутанс, нужно было иметь три охранных грамоты: от англичан в Сен-Совере, от наваррцев в Валони и от французов в Сен-Ло. Все это дополнительным грузом ложилось на плечи мирного населения.

Подобные действия считались противозаконными иначе как по «праву войны», и даже тогда формально они могли исходить только от официальных властей. Недавно было показано, насколько важен был для общества эпохи позднего средневековья правовой кодекс, известный как «право оружия». Он восходил к древней феодальной традиции и праву народов, которое в раннюю эпоху было развито из естественного закона церковными и гражданскими юристами. В рамках этого кодекса точно устанавливались обязательства воина в ходе государственных и частных войн, что служило основанием для предъявления судебных претензий относительно действий, совершенных во время войны или в ходе сражения. Оно распространялось на поведение солдат по отношению друг другу и к противнику, армейскую дисциплину, правила, касавшиеся прав на добычу, и геральдические споры. И хотя этим законам недоставало международного органа, который следил бы за их исполнением, они применялись военными судами как часть того, что впоследствии стало считаться правом народов. Реальной основой, на которую опиралось «право оружия», однако, был не столько страх действовать противозаконно, сколько страх действовать недостойно, и оно во многом было связано с рыцарскими идеалами и обязательствами. Но хотя этот кодекс сыграл очень важную роль в формировании стандартов гуманного поведения по отношению к военным (с благородными пленниками, например, обычно обращались хорошо и отпускали их под честное слово, а практика взятия пленников с целью выкупа позволяла избегать ненужного кровопролития на поле битвы), «право оружия» почти ничего не давали мирному населению.

Предписанный образец поведения, ожидаемого от военных как в полевых армиях, так и в гарнизонных войсках, в том числе и по отношению к местному населению, устанавливался ордонансами и другими правилами, издававшимися королем и его военачальниками. Наблюдение за их выполнением английскими войсками в главных полевых армиях, находившихся под командованием короля, было поручено констеблю и маршалу Англии; так, главнокомандующие назначали особых констеблей и маршалов для сопровождения вспомогательных войск. В английских полевых армиях судебное разбирательство происходило на месте и не подлежало компетенции суда констебля и маршала (Высшего суда рыцарства), который рассматривал в первую очередь вопросы, связанные с урегулированием международных споров, относящихся к сфере «право оружия». Во французских войсках, напротив, коннетабль и маршалы, каждый из которых вершил суд «мраморного стола» в Париже ( Table de Marbre , получивший такое название в связи с тем, что суд заседал вокруг мраморного стола в одной из комнат королевского дворца на острове Сите), осуществляли судебную власть через своих наместника и прево, и этот главный прево назначал дополнительных прево, которые состояли при военачальниках в провинциях и постоянно находились в главных городах пограничных районов. Именно этим прево подавались жалобы по поводу бесчинства солдат и по другим делам, связанным с нанесением ущерба мирному населению, и на основании их решения жалоба могла быть передана в суд главного прево при «мраморном столе» и даже в парижский парламент. Меры по регуляции поведения английских оккупационных войск различались в зависимости от региона и времени завоевания. Капитаны гарнизонных войск отвечали за все, что касалось внутренней дисциплины в их гарнизонах, но на территории противника и на оккупируемых территориях конфликты с мирным населением обычно улаживались в соответствии с обычаями страны. В XV веке в Нормандии и до некоторой степени в Мэне рассмотрение подобных дел находилось в ведении гражданских властей — местных бальи, которые, хотя все без исключения были англичанами, обычно осуществляли судебную власть через посредство своих наместников-французов. Организация местного снабжения и местных работ на нужды армии была поручена виконтам, которые являлись сугубо гражданскими чиновниками и почти все были французами. В Нормандии после 1428 г., если жалоба была предварительно зарегистрирована бальи, виконтом или другим судебным чиновником, последний был обязан расследовать преступление, о котором шла речь, и до завершения разбирательства капитан замешанных в этом деле войск не мог получать свое жалованье. Гарнизонные контролеры тщательно следили за доходами войск и, по крайней мере в правление Бедфорда, обязаны были проверять, поступает ли добыча только с вражеской территории.