Кеннет Фаулер - Эпоха Плантагенетов и Валуа. Борьба за власть (1328-1498)

Франция и Англия, возникшие в ходе Столетней войны, больше не были связаны друг с другом феодальными узами, языком или культурой; продолжительные военные действия наряду с чумой, голодом и экономическим упадком внесли вклад в то стечение обстоятельств, которое стало приметой позднего средневековья почти на всей территории Европы. Между 1300 и 1450 гг. население Франции уменьшилось с 21 миллиона до 14 миллионов жителей, население Англии — с 4,5 миллионов до 3 миллионов, и последствия этого были видны повсеместно. И хотя мы не можем отнести на счет Столетней войны все, что происходило в течение этого «столетия», трудно не прийти к заключению, что именно она во многом послужила причиной экономического упадка во Франции — «вместе с англичанами во Францию пришли леса». Почти повсюду разорение, учиняемое войсками, сопровождалось разрушением поселений и истреблением местного населения, и хотя на войне гибло меньше людей, чем умирало от чумы, очень часто именно она давала толчок к снижению численности населения со всеми вытекающими из этого последствиями. Политическим итогом войны было усиление и, возможно, ускорение процесса централизации государства под властью короля и перехода от централизации к абсолютной монархии, впоследствии вошедшей в историю как «Старый порядок». Ибо хотя тенденция к централизации наметилась задолго до начала войны и не представляла собой нового поворота в развитии страны, власть, которой отныне располагал король, во многих отношениях была наследием военной эпохи. Между 1420 и 1430 гг. борьба между Плантагенетами и Валуа едва не привела к уничтожению французской монархии, медленное восстановление которой после появления на сцене Жанны д'Арк ясно показало, что только монархия была в состоянии возродить страну. Реорганизация армии способствовала укреплению власти короля и введению системы налогообложения, свободной от тех неопределенных ограничений, которым она была подвержена в прошлом. Феодальные магнаты больше не являлись политической силой, противостоявшей королю, поскольку крупные фьефы один за другим прекращали свое существование и либо включались в состав королевского домена, либо передавались во временное владение некоторым членам королевской семьи: Гиень в 1453 г., Алансон в 1456 г., Руссильон и Сердан в 1463 г., земли Арманьяков в 1473 г., герцогство Бургундское в 1477 г., Анжуйские земли в 1481 г. и десять лет спустя герцогство Бретонское. Оставшиеся фьефы были открыты королевскому правосудию, королевскому налогообложению и требованиям королевской военной системы. Было очевидно, что время больших независимых фьефов, каждый из которых имел политическую организацию, подобную организации королевства, миновало, и по мере их угасания знать попадала во все большую зависимость от покровительства и благосклонности короля. Разоренные войной, обнищанием имений, утратой своего традиционного положения в обществе и задаваемым королевским двором масштабом роскоши и расточительства, представители знати вынуждены были поступать на королевское содержание, посвящать себя военной или административной карьере или добиваться пенсионов для того, чтобы вести благородный образ жизни.

Таким образом, Франция, возникшая в результате Столетней войны, теперь была уже не была феодальным королевством, но монархией нового типа с сильной и отныне, по-видимому, необратимой тенденцией к централизации и абсолютизму.

Подобные факторы присутствовали и в Англии: упадок благородного сословия и рост королевской власти после завершения международной и гражданской войны, однако во многих отношениях опыт Англии был иным. Поскольку влияние войны на перераспределение материальных ценностей было преувеличено, и, как было замечено, Столетняя война «была в лучшем случае дополнительной, но никак не главной причиной социальных перемен», в других отношениях ее последствия были очень глубокими. Как следствие того, что в Англии не была создана постоянная армия, не было необходимости в создании системы деспотического налогообложения, подобного тому, которое было введено во Франции, тогда как чрезвычайные финансовые требования, возникавшие в ходе войны в связи с организацией военных экспедиций и оккупацией французских территорий, способствовали развитию парламента и со времени правления Эдуарда III больше чем что бы то ни было содействовали его превращению в орган управления, существенно отличавшийся от того инструмента королевской власти, который был создан во времена его деда. Уже в XV веке Коммин отмечал важное значение парламента. Повествуя об армии, которую Эдуард IV собирал в 1474 г., чтобы отправиться на помощь герцогу Бургундскому, он пишет:

«Но дело затягивалось [в Англии], поскольку король Английский не мог предпринять такой поход, не собрав парламента, который равнозначен Штатам, и является учреждением справедливым и священным; благодаря ему короли становятся сильнее, и им лучше служат, если только они его собирают в подобных случаях. Собрав сословия, они объявляют им свое намерение и просят у своих подданных средств — будь то на экспедицию во Францию или Шотландию или на другие подобные предприятия; ибо в Англии не взимаются никакие налоги и сословия охотно и щедро помогают королю, особенно при экспедициях во Францию» [17] Цит. по: Филипп де Коммин. Мемуары / Пер. Ю. П. Малинина. Наука. М., 1987. С. 127. .

И хотя далеко не все это было правдой, хотя после окончания войны деятельность представительного органа постепенно сходила на нет, тем не менее требования, выдвигавшиеся палатой общин на протяжении XIV и XV веков, и приобретенный политический опыт были зафиксированы в документах и стали достоянием будущих поколений, бессмертным наследием Англии эпохи позднего средневековья.

1154 — Генрих Плантагенет, герцог Нормандии и Аквитании, граф Анжу, Мэна и Турени, вступает на английский престол. Воцарение династии Плантагенетов в Англии.

1259 — Парижский договор. Генрих III Английский отказывается от своих прав на все принадлежавшие ему земли, которые были завоеваны Филиппом Августом (Нормандию, Анжу, Мэн, Турень и Пуату), и соглашается владеть оставшимися фьефами Плантагенетов во Франции на условиях вассального оммажа. Это становится главным источником последующих разногласий между французской и английской коронами.