Александр Хлевов - Предвестники викингов. Северная Европа в I-VIII веках

Шлемы вендельского времени богато орнаментированы. Приведем для примера изображения на классических находках из наиболее представительных в этом смысле могильников Вендель и Вальсъерде, а также шлеме из погребения в Саттон-Ху (Восточная Англия). Общими мотивами для них являются изображения процессий идущих воинов, пущенные по фризу шлема, здесь же фигурируют всадники в сопровождении пеших людей, змей и летящих птиц. На пластинках, украшающих лобовую часть шлема, изображены иногда поединки двух воинов или просто парные фигуры воинов.

Но, без сомнения, главной в семантическом смысле частью декора шлема является лежащий вдоль всего гребня стилизованный зверь. В большинстве случаев это традиционный для северного искусства вепрь, в отдельных случаях встречается вместо вепря хищная птица — как на шлеме из погребения Вендель XIV. Главным элементом защиты тела воина являлся щит. Предельно простая и рациональная форма щита, сбитого из досок и увенчанного металлическим умбоном, на который стремились принять удар, была универсальной. Удивительную устойчивость главной отличительной черты — формы самого щита — мы обнаруживаем, сопоставляя данные эпохи Тацита и второй половины I тыс. н. э. Доминирующим типом у континентальных германцев был овальный щит с круглым умбоном (177; 23). При этом Тацит сообщает, что отличительная особенность всех скандинавских племен — «круглые щиты, короткие мечи и покорность царям» (116; 44). Это находит подтверждение: безраздельно господствующим на Севере щитом оказывается круглый.

При этом внешняя и внутренняя стороны вендельского щита покрыты декором. Декор внутренней поверхности представляет собой симметричные группы (как правило, по три экземпляра) стилизованных голов животных, расположенных по обе стороны рукояти щита, Обычно это вепрь и какая-то хищная птица (щит из Вальсъерде 7) или несколько вепрей и, предположительно, волков (щит из Вальсъерде 8) (148).

Защитное вооружение для тела представляет в эту эпоху чрезвычайную редкость, связываемую, судя по всему, исключительно с предводителями дружин, хотя на декоре шлемов присутствует множество воинов в кольчугах. Редчайшие находки демонстрируют как наличие кольчужного и пластинчатого панцирей, так и формирование, в одном из случаев, в погребении Вальсъерде (152; 47), чрезвычайно своеобразного для этого времени доспеха, комбинирующего как кольчужные участки прикрытия (грудь и спина), так и собранные из продолговатых пластинок ламеллярные фрагменты (конечности, нижняя часть туловища). Однако этот уникальный случай не позволяет рассматривать Скандинавию как регион процветания панцирной защиты. Подавляющее большинство воинов ходило в бой лишь со щитом, шлем был редким, но достаточно распространенным явлением, доспех же применялся еще реже.

Выводы, следующие из анализа материала, могут быть следующими. Почти на всех известных нам типах оборонительного и наступательного вооружения присутствуют изображения животных. Однако присутствие это, вне всякого сомнения, в каждом конкретном случае продиктовано насущной необходимостью и отвечает определенным закономерностям — как в содержании образа, так и в его форме. Попытаемся рассмотреть те аспекты, которые представляются достаточно ясными, и очертить границы непознанного.

Вне всякого сомнения, источником существования массовых изображений зверей и птиц на столь важном объекте, каким является оружие, был тотемизм. Пережиточное явление уже в вендельскую эпоху, тотемизм сохранялся в сознании людей и постоянно проявлялся в различных сферах бытия.

Германские племена имели давние и достаточно сильные тотемистические традиции. Уже на заре их письменной истории мы обнаруживаем зафиксированное античными авторами, быть может, уже не совсем четко осознаваемое самими представителями племени, тотемное начало в наименовании некоторых племенных коллективов. Так, у Тацита находим племена херусков и эбуронов. Они достаточно надежно этимологически выводятся из названий двух видов животных — оленя («херуц») и вепря («эбер»). Вероятно, этот ряд может быть продолжен. Так, племя свионов, помещенное Тацитом на севере Европы в Скандинавии скорее всего следует связывать с общедревнегерманским наименованием свиньи — одного из основных жизнеобеспечивающих факторов североевропейской экономики. Сохранившееся позднее, в эпоху Вендель и в начале эпохи викингов, племенное имя «свей» ( svear ) имеет тот же корень. К этому же понятийному кругу относится и общескандинавское имя Свейн (Свен). Сравним также современное шведское sven — парень.

Другое племя, вероятно несущее в своем имени какие-то пережитки тотемистических представлений, — хавки (хауки) (возможна связь с наименованием хищной птицы: сокола или ястреба).

Но вышеприведенные примеры употребления образов животных на предметах вооружения являют еще более яркий образчик пережиточного тотемизма.

Наступательное вооружение — меч и копье — несет на себе изображения змей и медведей (если предположить, что шарообразные выступы на рельефных изображениях копий вендельских шлемов — именно схематичные символы, а не, скажем, упор, препятствующий проникновению в жертву). И змея, и медведь всегда были достаточно грозными противниками человека, их боевые качества высоко ценились у различных народов. В случае со Скандинавией семантика образа змеи не вполне ясна, однако вызывает интерес тот факт, что и сама змея, и способ фиксации ее (узел) достаточно обычны в позднейших изображениях на рунических камнях эпохи викингов. Здесь змей обычно интерпретируется как образ Мирового Змея Ермунганда, опоясывающего Землю и являющегося одним из хтонических чудовищ. Были ли змеи на мечах вендельских воинов навеяны представлениями о Ермунганде — сказать трудно, однако как вариант интерпретации это предположение кажется вполне допустимым.

Другой образ — образ медведя — поддается, как представляется, более прозрачной интерпретации. Скорее всего он связан с представлением о животном-оборотне. В традиционной скандинавской и шире — германской культурно-мифологической традиции оборотнем является обычно либо волк (вервольф), либо медведь. С этим связано представление о берсерках ( berserkR , собственно, и означает «обряженного в медвежью шкуру»). Таким образом, мы вправе предположить связь фигурок на копье Вендель XII с магическим взаимодействием обладателя оружия и хищника-оборотня. Глубочайшие корни воинского оборотничества, отчетливо прослеживаемые в малой пластике вендельского периода, в сценах поединков героя и некоего существа — полуволка-получеловека, свидетельствуют, что данный феномен был весьма популярным сюжетом и темой для обсуждения и осмысления. Блестящий пассаж из «Саги о Вельсунгах» подтверждает это: