Доминик Бартелеми - История частной жизни Том 2 [Европа от феодализма до ренессанса]

Епископский дом в Але, подробно описанный в 1354 году в связи с кончиной Гийома д’Альзона, или Марсийяка, епископа Але и аббата Граса, удивляет широтой размаха. В описи отмечены не только домовая церковь и большая аула (aula major), называемая также столовой (tinel), но и две канцелярии и не менее двадцати спален, среди которых так называемая парадная спальня — помещение, отличное от собственно спальни епископа, обозначенной как «задняя спальня» (retrocamera). То же противопоставление парадной спальни и задней комнаты мы видим в документах 1389 года, относящихся к замку Порт-Мар, городской резиденции реймсских архиепископов. Здесь спальни отведены хозяину особняка, капелланам, конюшему, кухонной прислуге, управляющему винным погребом, секретарю. В других местах комнаты в епископских жилищах могли предназначаться и таким духовным или светским лицам, как сборщик податей, казначей, викарий, конюший, камерарий, торговец зерном, прокурор.

Распределение и наименование помещений сами по себе рассказывают об образе жизни, о «жизненных стандартах» обитателей дома, даже независимо от его размеров, конструкции, местоположения, внутреннего или внешнего убранства, меблировки. Более «буржуазно», например, иметь дома контору, чем мастерскую, а еще лучше канцелярию — вместо конторы или помимо конторы. Наличие стойла с лошадьми или мулами свидетельствует о том, что жильцы дома не перемещаются по улице пешком.

Богатая буржуазия, наиболее преуспевшие нотабли явно старались усвоить аристократические обычаи, но в то же время их особняки в общих чертах сохраняли приметы их профессиональной деятельности. Так было с руанским домом Пьера Сюро, главного сборщика налогов Нормандии времен ланкастерской монархии. В доме находились две конторы, одна на первом этаже, около входной двери, где работали финансовые клерки, другая на втором этаже. О последней в посмертной описи имущества сообщается как о «личной конторе вышеупомянутого покойного» (1435). Пьер Лежандр, казначей военного ведомства, затем казначей Франции, видный финансовый чиновник на службе Людовика XI, Карла VIII и Людовика XII, был связан с самыми благоденствующими семьями королевства (такими, как Брисоне), возведен в дворянство и даже посвящен в рыцари королем. Он владел несколькими сеньориями в Вексене и, естественно, стремился войти в круги самой высшей знати. Опись его движимого имущества в 1525 году оправдывает эту амбицию лишь чрезвычайным изобилием гобеленов. Впрочем, особняк Лежандра на улице Бурдоне в Париже выглядел так, что вплоть до совсем недавнего времени, до исследований Андре Шателя, его принимали за особняк де ла Тремуйя, подлинно и чисто аристократический. В этом особняке были не только домовая церковь и зал, но и три конторы, иными словами, три комнаты для профессиональной деятельности.

Хроника прокурора Дове, составленная во время процесса Жака Кёра, включает описания многих домов, принадлежавших казначею Карла VII или его компаньонам. Конторы и лавочки в Лионе и в Руане напоминают нам о природе занятий обвиняемого. Что касается большого дома в Бурже, предмета гордости своего владельца, «хотя незаконченный к моменту процесса, [он] показывает, что хороший вкус не был несовместим с любовью выскочки к комфорту» (Мишель Моля). Башни, домовая церковь, гербы, высеченные в камне, галереи и балконы: все было сделано для того, чтобы подчеркнуть царственную пышность этого дворянского жилища. Добавим еще четыре зала (рекорд для жилища такого рода) и амбициозные названия, присвоенные некоторым комнатам: комната Кораблей, Галерея, палата Епископов, комната Ангелов, зал Времен года. И, однако, в этом аристократическом особняке велась работа, приносившая доход его владельцу; в некотором смысле он занимался «недостойной деятельностью», на это указывают многочисленные конторские помещения с деревянными бюро; обтянутые, как было принято, зеленым сукном, они позволяли с удобством, внимательно изучать финансовые и торговые бумаги.

Это только в записках чисто литературного характера буржуазные особняки преодолевают последние преграды, которые мешают им ассимилироваться с чисто патрицианскими резиденциями. Не без задней мысли Жильбер де Мез в своем описании Парижа начала XV века той же силой воображения объединяет «особняки епископов и прелатов» с особняками «господ из парламента, господ из счетной палаты, шевалье, буржуа и различных чиновников». Он помещает в особняк на улице Веррери, принадлежащий «сиру Милю Байе», представителю старой парижской буржуазии (который был менялой, затем должностным лицом при Карле V и Карле VI в палате податей, на монетном дворе, в счетной палате), часовню, «где каждый день происходило богослужение», и особо подчеркивает два уровня в жилище — зимний и летний: «У него там внизу были залы, спальни и канцелярии [автор остерегается говорить о конторах, tablier, и даже о делопроизводстве в мастерской], чтобы летом жить на первом этаже, и точно так же наверху, где он жил зимой».

Еще более убедителен пример особняка Жака Дюшье (или де Дюсси), главы счетной палаты, который умер в 1412 году. Здесь также речь идет о жилище, расположенном на правом берегу Сены, в деловом квартале, точнее, на улице Прувер. В своем описании Жильбер де Мез умышленно акцентирует внимание на военной атрибутике особняка (имевшего настоящий оружейный зал), на его удобстве и комфортабельности, на отказе от того, что могло показаться строго утилитарным (по двору гуляли райские птицы и павлины, а не курицы или утки). Подчеркивается утонченный вкус владельца, его истинное чувство культуры, аристократическая любовь к светским играм и музыке, где он проявлял себя не только как меломан, но и как музыкант: «На дворе были павлины и другие райские птицы. Первый зал украшали развешанные по стенам картины с прикрепленными разъяснительными надписями. Другой зал заполняли всевозможные арфы, органы, виолы, гитары, псалтерионы и прочие инструменты, на всех них умел играть упомянутый майстр Жак. В третьем зале были столы, шахматные доски и другие виды игр в большом количестве [две эти комнаты были предвестниками игровых и музыкальных салонов XVIII века]. Кроме того, здесь была прекрасная часовня с аналоями чудесной работы, чтобы положить книги. От них можно было пройти к местам для сидения, ближним и дальним, расположенным справа и слева. Кроме того, здесь также был кабинет, стены которого покрывали драгоценные камни и ароматные травы. Кроме того, спальня, где хранились разнообразные меха. Некоторые прочие спальни были заставлены резными кроватями и столами, покрытыми богатым сукном и золочеными скатертями. В другой верхней спальне было множество арбалетов, часть которых украшали красивые эмблемы, а также штандарты, знамена, стяги, луки, пики, мечи с изогнутым лезвием, секиры, гизармы [161] Гизарма — вид алебарды с длинным узким наконечником. , павезы, тарчи, экю [162] Павезы, тарчи, экю — виды средневековых щитов. , сплетенные из железа и свинца, пушки и другие орудия с полным вооружением. Короче говоря, там имелось все, что предназначалось для войны. Также в этой спальне было окно, сделанное с необыкновенным искусством, сквозь его раму проходила полая железная труба, через которую при необходимости можно было наблюдать за тем, что происходит снаружи, и разговаривать с теми, кто там находится, без излишнего обнаружения себя. На самом верху располагалась квадратная комната с окнами по всему периметру, чтобы смотреть на город сверху. И когда там ели, вино и пищу поднимали с помощью блока, потому что было очень высоко их нести. Пинакли особняка украшали прекрасные позолоченные изображения».