Михаил Кутузов - Японо-китайская война 1894-1895 гг.

Отметим на полях : европейские государства и Америка отнюдь не обольщались относительно возможностей корейского рынка: бедная страна, бедные люди. Но возможность получить государственные заказы на вооружения, на железнодорожное строительство, на развитие портов — это было гораздо привлекательнее. Именно на корейском оселке проверялась возможность активного внедрения европейского капитала на Дальнем Востоке. Во многом это удалось.

Так закончилась эпоха корейской закрытости. Но благоденствия и мира в страну это не принесло. Первичное накопление капитала предполагало беззастенчивый грабеж страны и нещадную эксплуатацию ее жителей. При этом европейские государства отличались друг от друга только возможностями такого грабежа и эксплуатации. Все это вызывало неприязнь к «иностранным захватчикам», в корейском обществе начали проявляться зачатки национального самосознания и государственного мышления.

Среди молодежи начали распространяться идеи относительно сильной страны, в союзе с которой Корея может избавиться от «иностранного порабощения». Китай на эту роль уже не подходил, а «сильная страна» пока внимательно выжидала и активно будировала такого рода настроения среди молодых корейцев. Их частенько приглашали в Японию, давая возможность воочию убедиться в успехах азиатской страны, вставшей на путь прогресса. Многие из тех, кто некоторое время пожил в Японии, начинали рассуждать о «корейской Мэйдзи-исин».

Наиболее приметным среди них был Ким Ок Кюн, которому принадлежит совершенно особая роль в истории японо-китайской войны. Он со своими сторонниками создал подобие политической партии, которая в корейской истории получила название «прогрессивной». Именно на нее японцы и сделали ставку, намереваясь поставить у власти правительство, лояльное прежде всего японским интересам. Решить эту задачу разом должен был государственный переворот, получивший название почтового.

Королева Мин

Король Коджон

Переворот был намечен на 4 декабря 1884 года — день торжеств по случаю учреждения корейской почты. Начальником почтового ведомства назначался один из «прогрессистов», Хон Ён Сик, которому и предстояло возглавить мятеж. На банкете в почтовом ведомстве собралось множество гостей, но японский посол Такедзая запаздывал: он ждал сигнала для того, чтобы в нужный момент привести на банкет вооруженных солдат. В условленный час в соседнем здании вспыхнул пожар, толпа хлынула к выходу. В этой сумятице многие противники прогрессистов, сторонники консервативного правления были попросту перебиты наемными головорезами и солдатами. Среди убитых были ближайшие родственники королевы Мин — заметим это особо, это обстоятельство еще сыграет свою роль. «Вовремя подоспевшие» японские солдаты увезли короля под своей охраной во дворец. Той же ночью было объявлено о формировании нового кабинета из членов партии прогрессистов. 6 декабря новое правительство обнародовало довольно сумбурную декларацию о своих намерениях, в которой требование возвращения на родину тэвонгуна соседствовало с требованием закрытия королевской библиотеки. Декларация удивляла своей помпезной грандиозностью и вызывала обоснованные сомнения относительно возможности ее реализации в течение ближайших лет двухсот. При всей своей выспренности и абсолютной нереальности в реализации направленность декларации была очевидна: она была направлена против партии королевы Мин, против про- китайских консерваторов. Было бы нелепо полагать, что король поддержит такого рода намерения.

Юань Ши Кай

Переворот закончился ничем. Провозгласив свои намерения, прогрессисты замерли в ожидании восторгов со стороны народа. Восторгов не воспоследовало, а что делать дальше — прогрессисты представления не имели. А тучи сгущались: Китай был готов активно вмешаться в ход событий. Ведь заключившая множество договоров с разными государствами Корея не разорвала вассалитета с Китаем — стало быть, формально Китай имел полное право вооруженной силой навести в стране порядок. Ни с кем не согласовывая и не особенно ставя в известность о своих намерениях.

Буквально в день провозглашения декларации прогрессистов китайский резидент в Сеуле генерал Юань Ши Кай поставил ультиматум королю: либо китайцы наводят порядок железной рукой, либо на вешалке в королевской прихожей завтра будет висеть чужой зонтик. Король благоразумно согласился с предложением китайского генерала — который, к слову сказать, находился в Сеуле вместе с двумя тысячами своих солдат. Вечером 7 декабря китайские солдаты вошли во дворец и заявили о своем намерении «обеспечить безопасность короля». Японцы шустро ретировались — и из дворца, и из Сеула в Инчхон. Однако взбудораженная известием о мятеже толпа успела разгромить несколько японских лавок и убила двоих японских подданных. Сильно пострадало и японское посольство, хотя число убитых там осталось неизвестным. На этом «почтовый» мятеж и завершился.

Авторская пометка на полях : японцы приложили руку и к подготовке выступления корейцев, и к обеспечению их всем необходимым. В результате сложных политических интриг, в которые оказались втянутыми и немцы, и французы и даже поляки (переводчик французского посольства в Токио — Юзеф Адам Сенкевич, родственник известного польского романиста) были получены от французов обещания предоставить до одного миллиона иен для этих целей. Однако осторожная позиция министра иностранных дел Ито Хиробуми и неготовность армии и — главное — флота к боевым действиям на материке вынудили сочувствующих прогрессистам японских политиков (Фукудзава Юкити, Гото Сёдзиро) отказаться от помощи им.

Заговорщики поплатились сполна. Значительное большинство из них было казнено, немногие — в том числе Ким Ок Кюн — сумели бежать за пределы страны, укрывшись в конечном счете в Японии.

Японская дипломатия предприняла усилия для того, чтобы «восстановить лицо» после бегства из Сеула. В январе 1885 года в Сеул послом Японии прибыл сам Министр иностранных дел Иноуэ Каору. С порога отметая требование Кореи выдать «преступников», укрывшихся в Японии, посол потребовал у Кореи принести извинения за «оскорбления» японцев, имевшие место во время мятежа. В новом японо-корейском договоре, получившим название Хансенского, или Сеульского, корейское правительство брало на себя обязательства: во-первых, принести официальные извинения Японии, во-вторых, выплатить сто десять тысяч вон семьям убитых и пострадавших в ходе мятежа, в третьих, отвести земельные участки для постройки нового здания японского посольства и казарм для японских солдат, число которых будет оговорено особо. Для строительства казарм следует выделить еще 200 000 вон. Наконец, корейское правительство должно примерно наказать бунтовщиков. Япония оставляет за собой право защиты своих подданных всеми доступными ей средствами.