Михаил Кутузов - Японо-китайская война 1894-1895 гг.

Для взаимодействия с дипломатической миссией и для разрешения вопросов международного уровня к бригаде были прикомандированы два офицера Генерального штаба: подполковник Фукусима, знакомый нам «кавалерист талантом», и майор Уэхара, специалист по Корее. Они получили специальные инструкции военного министра графа Ояма, выдержки из которых весьма интересны:

«Настоящая отправка наших войск…ни в коей мере не направлена на то, чтобы вызвать столкновение с Китаем. Вам и другим наиболее дальновидным и хорошо разбирающимся в обстановке офицерам надлежит постоянно иметь это в виду. Если молодые офицеры, подстегиваемые безудержной храбростью, втянутся в стычку, ОНИ МОГУТ ПОГУБИТЬ НАШЕ ВЕЛИКОЕ ДЕЛО (курсив мой. — М. К. ). Поэтому вам надлежит внимательно и неукоснительно наблюдать за поведением и действиями отправляемых частей, с тем чтобы избежать столкновений между нашей и китайской армиями и с честью выполнить поставленную задачу, поддержав честь и авторитет нашей императорской армии».

Известие о высадке китайцев заставило торопиться. Не дожидаясь окончательного формирования бригады, было принято решение отправить в Корею батальон. 8 июня батальон капитана Итиноэ погрузился на транспорт «Вакаура-мару» и 9 июня отплыл в Инчхон, куда и прибыл 12 числа. На этом же корабле в Корею прибыли начальник штаба объединенной бригады Нагаока и офицеры Генерального штаба Фукусима и Уэхара.

Однако сразу по прибытии в Инчхон военные показали дипломатам, кто и что решает. Военный атташе посольства капитан Ватанабэ, прибывший в Инчхон для встречи военных, настоятельно рекомендовал Нагаока не спешить выступать в Сеул, чтобы не провоцировать китайцев, однако тот отдал приказание Итиноэ выступать немедленно. 13 июня поздно вечером батальон прибыл в Сеул и сменил отряд морской пехоты, который с облегчением вернулся на корабли в Инчхон.

10 и 11 июня из Удзина на девяти транспортах основные силы смешанной бригады отплыли в Корею. Отряд сопровождал крейсер «Ёсино» под командованием капитана 2 ранга Кавахара. 16 июля японские войска высадились на берег, штаб бригады расположился в японской гостинице «Мидзуцу». Транспортировка первого эшелона смешанной бригады, прибывшего в Корею всего лишь четырьмя днями позже китайцев, была завершена.

Введение восьмисот солдат японской императорской армии в столицу вызвало шок в Сеуле. Юань Шикай, никак не ожидавший такого оборота событий и оказавшийся со взводом личной охраны в окружении батальона регулярной японской армии с кавалерией и артиллерией, начал лихорадочно искать выхода из сложившейся ситуации. Разрулить ситуацию представлялось возможным только тройственными усилиями, предпринимаемыми одновременно и согласованно Юань Шикаем и посланником Отори в Сеуле и Ли Хунчжаном в Тяньцзине. Неделя с небольшим, прошедшая с момента высадки генерала Осима в Инчхоне и до момента отправки секретной депеши Сугимуры в Министерство иностранных дел, была наполнена невероятной дипломатической активностью всех троих. При этом посланник Отори чуть было не сломал всю игру премьеру Ито и военному министру Ояма…

Но обо всем по порядку. Прибывший в Сеул Отори ожидал увидеть толпы перепуганных иностранцев, ожидающих защиты от кровожадных повстанцев. Ничего подобного он не увидел. Мало того, на следующий день по прибытии его известили о взятии Чхонжу и полной победе правительственных войск. Отори вздохнул с облегчением, поскольку уяснил для себя, что необходимость отправки значительных японских сил в Корею отпала сама собой. Визит вежливости к Юань Шикаю еще более убедил его в правильности подобного решения. Тем более что немедленно по прибытии в Сеул он получил резкий протест корейской стороны, возмущенной подобными действиями.

В это же время в Пекине и Тяньцзине японские дипломаты вручили соответствующие заявления в цзунлиямынь и Ли Хунчжану. Ли Хунчжан в личной беседе с японским консулом в Тяньцзине Аракава подчеркнул, что Китай направил войска в Корею как в вассальное государство, руководствуясь давней традицией отношений. Причин, по которым следует направлять японские войска, он не усматривает, поскольку китайские войска быстро справятся с бунтовщиками и уж наверняка сумеют защитить от них всех иностранцев. Ответ из Пекина мало чем отличался. Временному поверенному в делах Японии в Китае Комура было поручено дать ответ Министерства иностранных дел. В нем, в частности, говорилось:

«…мое государство отнюдь не признает Корею вассалом Цинской империи…мое правительство не может отказаться от сохранения за собой самостоятельности в решении вопроса о количестве войск, направляемых в Корею. Оно не потерпит препятствий в вопросе о том, какой образ действий ему избрать…». Иными словами, мы сами знаем, что и как нам делать, и все наши действия носят совершенно законный характер. Понадобится совет — спросим. А засим — примите и прочее.

Однако дипломатические демарши в сторону Японии в Сеуле набирали и темп, и вес. Отори был вынужден постоянно давать объяснения действиям, которых до конца не понимал. 11 июня — решительный протест главы корейской палаты иностранных дел Чо Пён Сика. 12, 13, 14 июня — новые обращения официальных лиц Кореи. 13 июня в бой вступила тяжелая дипломатическая артиллерия: временный поверенный в делах России в Корее барон Павел Керберг посетил посланника Отори и потребовал объяснений целого ряда вопросов. Вот некоторые выдержки из его официального запроса: «Мне стало известно, что несколько сот японских солдат прибывают в Корею. Несколько дней назад я слышал от временного поверенного Сугимура, что их целью является охрана Вашей миссии. Но, как Вам известно, сейчас в Сеуле все спокойно, и, судя по заявлению главы палаты иностранных дел, бунтовщики разгромлены и обращены в бегство, а правительственные войска уже вступили в Чончжу. Полагаю поэтому, что нет никакой необходимости вводить в Корею значительные контингенты войск… Дальнейшая высадка японских войск может показаться по меньшей мере странной». В тот же день немецкий вице-консул посетил стажера-чиновника по делам внешних сношений Мацуи и в довольно решительных тонах потребовал объяснений происходящего.

Отори ощущал явную враждебность действиям Японии. Поэтому решился на беспрецедентный шаг: начал консультации с Юань Шикаем относительно ОДНОВРЕМЕННОГО ОТВОДА КИТАЙСКИХ И ЯПОНСКИХ ВОЙСК ИЗ КОРЕИ (курсив мой. — М. К. ). Юань Шикай даже успел сообщить телеграммой Ли Хунчжану итоги предварительных договоренностей: в стране остается небольшая часть войск, высадившихся до 15 июня, большая же часть солдат выводится из Кореи. Япония выводит три четверти своих солдат, оставшиеся 250 размещаются в Инчхоне. Китай выводит четыре пятых своих войск, а оставшиеся 400 человек из Асана перемещаются в район Инчхона. После окончательного подавления восстания эти войска тоже предполагалось вывести из страны.