Михаил Кутузов - Японо-китайская война 1894-1895 гг.

Вернувшись в Сеул, Сугимура изложил свою точку зрения Отори. Посланник, наконец, понял, чего от него хотят. Текст его телеграммы от 18 июня разительно отличается от той, которую он отправил по тому же адресу Министерства иностранных дел четырьмя днями раньше: «По прибытии в Сеул и изучении ситуации на месте мое представление о положении в Корее резко изменилось(!!!). Китайских солдат в Сеуле нет. Восстание тонхаков потерпело поражение, и Чончжу снова занят правительственными войсками. Высадившиеся в Асане китайские войска остаются на месте и никуда не продвигаются. В связи с этим я не вижу необходимости в увеличении контингентов японских войск, нужных для охраны. Но поскольку для Японии было бы крайне невыгодно бесполезное возвращение трехтысячного отряда наших солдат, прибывших 15 июня в Инчхон, мы должны найти способ их эффективного использования (!!!).К счастью, 15 июня меня посетил генеральный резидент Китая в Корее Юань Шикай и предложил договориться об одновременном выводе войск из Кореи. Я ответил, что не уполномочен решать вопрос о выводе войск и должен запросить инструкции у своего правительства. В данном случае мы должны потребовать от корейского правительства и генерального резидента Юань Шикая, чтобы Китай вывел свои войска раньше, чем Япония. В случае, если Юань Шикай откажется принять это требование, мы должны воспользоваться его отказом, чтобы обвинить Китай в поддержке своего сюзеренитета над Кореей, нанести подобными действиями ущерб в этой стране. Этим отказом мы должны также воспользоваться для изгнания с помощью наших вооруженных сил китайских войск их пределов Кореи (!!!).Жду ваших срочных указаний относительно того, могу ли я… пойти на указанные выше крайние меры, если наши мирные переговоры ни к чему не приведут».

Комментарии излишни. В том, что Юань Шикай и Ли Хунчжан не пойдут на вывод своих войск из Кореи иначе, чем одновременно с Японией, можно было ни секунды не сомневаться. Юань Шикай больше не строил иллюзий относительно возможных договоренностей с японским посланником — японские войска были в Сеуле и, несмотря на все заверения Отори, никуда уходить не собирались. Наконец, Отори произнес вслух то, чего до сих пор вслух не произносил никто: война с Китаем может стать необходимым действием для установления господства в Корее. Пора расчехлять боевые трубы и поднимать «зет» до половины! Именно таким флажным сигналом обозначалась готовность к атаке на императорском флоте… А по готовности, после того как сигнал был повторен на всех кораблях в знак того, что сигнал разобран и команда выполнена, флаг поднимали до места — чтобы был хорошо виден всей эскадре и не давал повода врагу усомниться в серьезности намерений атакующих: вперед, на врага!

Едва ли не самых жестких правил в жизни придерживаются опытные лоцмана. Одно из таких железных правил гласит: осмотрись перед опасным поворотом, приготовь якорь к отдаче и уточни показатели эхолота, отмечающего глубины под килем… ну и конечно — «По местам стоять к повороту!». Премьер Ито находился как раз в положении такого лоцмана, от рекомендаций которого во многом зависело, сумеет ли Япония успешно миновать опасный корейский перекат или же разобьется о камни. Или хуже того: бездарно застрянет на мели, став мишенью для тех, кто остался на плаву… В общем, в его положении осмотрительная решительность была единственным выходом из складывавшейся ситуации.

Ситуация, напомним, была следующей. Главная ставка, сформированная для управления экспедиционным корпусом, была готова переместиться в Хиросиму за сутки. Командир отдельной бригады Осима держал своих солдат в Инчхоне в пятичасовой готовности к выступлению. Корабли адмирала Ито находились в Инчхоне и вели постоянную разведку в Желтом море. Генеральный штаб негласно вел подготовку к мобилизации, продолжая перебрасывать в Корею воинские контингенты. То есть шел непрерывный и весьма динамичный процесс, которым было необходимо управлять.

При этом главного повода, из-за которого началась вся эта суета, больше не существовало! Восстание тонхаков, столь грозное вначале, неожиданно быстро выдохлось, и никаких серьезных катаклизмов в Корее не вызвало, если не считать перепуганного королевского двора в Сеуле. Китайские войска — около трех тысяч человек — не имели единого командования и единой задачи, размещались скученно в Асане и в Кончжу (провинция Чунчондо), и уходить не собирались. Их присутствие никого особенно не напрягало (по крайней мере, до поры до времени), поскольку они не сами заявились, как японцы, а были званы королем.

Ко всему прочему, Ито приходилось заниматься еще и парламентским кризисом, случившимся как нельзя некстати. На пятой сессии парламента (декабрь 1893 года) была принята специальная резолюция по поводу разразившегося накануне скандала со взятками, в которых были изобличены министр земледелия и торговли граф Гото Сёдзиро и его помощник Сайто Сюитиро. 29 декабря 1893 года премьер распустил нижнюю палату. Но пыла у оппозиции это не убавило: на шестой чрезвычайной сессии, созванной в мае 1894 года, оппозиция предложила выразить правительству вотум недоверия по поводу «затягивания вопроса о пересмотре договоров». Однако это предложение не прошло, палата его не приняла. Оппозиция не унималась: 31 мая на обсуждение парламента был представлен проект петиции императору с требованием укрепления дисциплины в государственных учреждениях и уменьшения расходов на административные цели. Это был, по сути, завуалированный намек на «перераспределение» средств, выделенных по военно-морской программе, в карманы многочисленных представителей клана Сацума, видевших флот собственной вотчиной. Этот ход оказался более удачным: ста пятьюдесятью тремя голосами против ста тридцати девяти петиция была принята, и 1 июня председатель нижней палаты парламента Кусумото Масатака прибыл во дворец и вручил петицию министру двора для вручения императору. Поскольку случай был беспрецедентный, император поостерегся от необдуманных действий и отказал в приеме петиции, хотя ее содержание ему довели устно.

Формально правительству Ито было выражено недоверие. На этом основании Ито Хиробуми принял решение о роспуске палаты — втором за полгода. В стране реально назревал парламентский кризис. 2 июня, на чрезвычайном заседании кабинета министров, обсуждалась сложившаяся ситуация. Ближе к середине дня министр иностранных дел привез срочную депешу Сугимуры из Сеула, в которой говорилось об официальной просьбе Кореи к Китаю о посылке войск. Это было подарком судьбы! У правительства сразу появился предмет срочной и неотложной деятельности, и важно было, чтобы этот предмет деятельности существовал как можно дольше! Оппозиция в этом случае нейтрализовалась намертво, поскольку любое ее несогласие с действиями правительства можно было трактовать едва ли не как государственную измену. На заседание правительства немедленно был вызван начальник Генштаба и его заместитель, решение послать в Корею объединенную бригаду было принято тут же. А чтобы оппозиция не мешала важным государственным делам, одновременно было принято решение о роспуске парламента.