Михаил Ростовцев - Общество и хозяйство в Римской империи. Том I

Все, что может быть сказано об армии в эпоху Августа, основано на предположениях. Мы во всех подробностях знаем ее организационное устройство, однако очень мало осведомлены о социальном составе императорской гвардии, легионов, вспомогательных частей, флота и полицейских частей. Желательно было бы знать не только какова была система рекрутирования римской армии, но и каково было социальное положение солдат Августа. Блестящая работа Моммзена, посвященная проблеме рекрутирования, давно стала классикой (Mommsen Th. Die Conscriptionsordnung der rеmischen Kaiserzeit // Hermes. 1884. 19. S. 1—79; 210–234; Gesammelte Schriften. VI. S. 20 ff.), и ее выводы признаны ныне всеми исследователями, занимающимися этой темой (см. хорошую библиографию в статье В. Либенама [W. Liebenam] в RE. V. Sp. 615 ff.; ср.: Cagnat R. II Daremberg — Saglio. Diet. d. ant. III, 2. P. 1047 sqq.; Domaszewsky A., von. Geschichte der romischen Kaiser. I. S. 170 ff.; Idem. Die Rangordnung des romischen Heeres // Bonn. Jahrb. 1908. 117. S. 192 ff.; Ritterling. Legio // RE. 1924. ХII. Sp. 1213 ff.; Parker H. M.D. The Roman Legions. 1928. P. 169 sqq.). Новый материал представлен следующими авторами: Cagnat R. L’armee romaine d’Afrique. 1912. P.287 sqq.; LesquierJ. L’armee romaine d’Egypte. 1918. P. 203 sqq. Единственным исследователем, у которого есть расхождения с Моммзеном, является О. Зеек (Rh. Mus. 1893. 48. S. 616 ff.). Но его работа упоминается очень редко. К сожалению, наш материал, относящийся ко времени Августа, очень скуден. И все-таки представляется достаточно вероятным, что в то время как легионы западных армий рекрутировали до 43 г. до Р. X. почти исключительно из числа римских граждан Италии, Нарбонской Галлии и Бетики, легионы Востока наряду с западными римскими гражданами насчитывали в своих рядах довольно много галатов и каппадокийцев. Та роль, которую играли галаты, несомненно во многом объясняется отчасти традицией, начало которой было положено Антонием, отчасти же — превосходными качествами солдат, поставляемых Галатией. Можно предположить, что и Август, и его преемники желали романизировать те части Малой Азии, население которых было западного происхождения и потому должно было легче поддаваться западным влияниям, чем население эллинизированных областей. Нельзя забывать, что Галатия и Каппадокия с военной точки зрения были очень важными провинциями и наличие там большого количества романизированных ветеранов из числа местных уроженцев было очень важным фактором. Ср. предпринятое Августом основание римских колоний в Малой Азии (например, Антиохии в Писидии). Еще сложнее ответить на вопрос о том, к какой социальной среде принадлежали рекруты. Систематически проводимая Августом работа по организации свободнорожденной молодежи римских граждан в Риме и в италийских городах, о которой речь будет идти ниже, и тот факт, что она проводилась в период его правления только в Италии и, может быть, в провинциальных городах с населением, состоящим из cives Romani , показывает, какое значение Август придавал воспитанию италийской молодежи в военном, религиозном и лояльном духе. Разумеется, при этом он имел в виду цель использовать эти абсолютно надежные элементы для пополнения своей вновь организованной постоянной армии не только офицерами, но и солдатами. Следует также отметить, что большинство солдат, рекрутированных в Италии, были выходцами из римских колоний Северной Италии; то же самое относится к Нарбонской Галлии и Испании (см. обзор собранного Риттерлингом [Ritterling. Op. cit.] материала в кн.: Parker Н. D. The Roman Legions. Р. 169 sqq.). Поэтому я склонен предполагать, что желаемая цель состояла не в том, чтобы создать армию, состоящую из пролетариев, а в том, чтобы сформировать такое войско, костяк которого состоял бы из представителей имущих классов городов, получивших римское гражданство. Трудно также поверить, чтобы солдат вспомогательных частей набирали из низших классов провинциального населения, так называемых peregrini . Однако в этом вопросе все совершенно темно.

Свои взгляды по поводу этого предмета я изложил в краткой статье «Augustus» (University of Wisconsin Studies in Language and Literature. 1922. № 15. P. 134 sqq.; cp.: Rom. Mitt. 1923–1924. 38/39. S.281 ff. и мою книгу «Mystic Italy» (1928), из которой я здесь привожу одно место). Здесь нет смысла помещать огромную библиографию на тему о том, как относились поэты эпохи Августа к политике императора; ее легко можно найти в последних изданиях «Истории римской литературы» Тейффеля и Шанца. Ср.: Frank T. Vergil. A biography. 1922. Р. 174 sqq.; Allen К. The Fasti of Ovid and the Augustan Propaganda // Amer. Joum. Phil. 1922. 43. P. 250 sqq. О том, как во времена Августа обстояло дело с религией, см. замечательные наблюдения В. Вебера: Weber W. Der Prophet und sein Gott // Beihefte zum alten Orient. 1925. № 3. S. 28 ff.; cp.: Norden Ed. Die Geburt des Kindes. 1924; Boll F. Sulla quarta ecloga di Virgilio // Mem. d. r. Acc. di Bologna. Sc. Mor. 1923. Ser. II. T. V–VII. P. 1 sqq.; Carcopino J. Virgile et le mystere de la IVе eclogue. 1930. Об имени «Август» см. работы, посвященные понятию auctoritas в «Res gestae», cap. 34; cp.: Hirst G. The Significance of Augustior as applied to Hercules and to Romulus // Amer. Joum. Phil. 1926. 47. P. 347 sqq.; Scott K. The Identification of Augustus with Romulus — Quirinus // Trans. Amer. Phil. Ass. 1925. 56. P. 86 sqq. О памятниках искусства времен Августа см.: Mrs. Strong A. La Scultura Romana. I. 1923; II. 1926; Idem. Apotheosis and After-life. 1915; Ross Taylor L. The Worship of Augustus in Italy during his lifetime // Trans. Amer. Phil. Ass. 1920. 51. P. 116 sqq. и The Altar of Manlius in the Lateran // Amer. Joum. Arch. 1921. 25. P. 387 sqq. Cox Bowerman H. Roman Sacrificial Altars. Bryn Mawr College, 1913; Rostovtzeff M. Le goblet d’argent du tresor de Boscoreale dans la collection de M. le baron E. Rothschild // Memories pres, а l'Acad. 1925. 13. Cp.: Scott K. Mercur-Augustus und Horaz. С. I. 2 // Hermes. 1928. 63. S. 15 ff.; Lehmann-Hartleben K. Der Altar von Bologna // Rom. Mitt. 1927. 42. S. 163 ff. Lowy E. Zum Augustus von Prima Porta // Ibid. S. 204 ff. (с библиографией различных толкований рельефов на панцире этой статуи). Было бы очень интересно и полезно собрать и изучить все памятники высокого и прикладного искусства, имеющие отношение к культу Августа и его семьи. В совокупности эти памятники составляют неписьменную параллельную версию « Res gestae divi Augusti ».

См. второй киренский эдикт (ср. примеч. 5 и 6а) и комментарий Премерштейна (Premerstein A., von. Ztschr. d. Sav.-St. 1928. 48. S. 458 ff.; cp.: Arangio-Ruiz V. Riv. Fil. 1928. 6. P. 334 sqq.). В Кирене произошло следующее: несколько римских граждан, утверждавших что они знают нечто, «касающееся безопасности принцепса и общественных дел» (Z. 45: οπρός την έμήν σωτηρίαν τά τε δημόσια πράγματα άνήχεν), [ каковое имеет отношение к моей безопасности и государственным делам (греч.)] были арестованы наместником и в оковах отправлены в Рим. В Риме император самолично расследовал это дело. Он установил, что эти люди « вообще ничего не знают, а то, что они говорили в провинции, было сплошными выдумками и ложью ». Поэтому он отправил их домой, кроме одного, которого киренское посольство обвиняло в том, что он убрал статую императора, выставленную в общественном месте. Все это император говорит в специальном эдикте, направленном в Кирену; его основная цель — очистить доброе имя наместника от возможных нареканий. На мой взгляд, это происшествие объясняется следующим образом. Между римскими гражданами и греками Кирены существовала непрекращающаяся вражда. Обозленные на греков римские граждане пришли к наместнику и, судя по всему, в двусмысленных выражениях возвели обвинение на нескольких греков, приписывая им, очевидно, участие в заговоре. Поскольку они таким образом вмешались в дела наместника и вдобавок вызвали у него подозрение в том, что сами замешаны в этом деле, наместник сильно разгневался; он поступил с этими delatores как с преступниками и отправил их в оковах в Рим. Одновременно с ними из Кирены, несомненно с позволения наместника, в Рим выехало посольство, намереваясь выступить там против delatores с какими-то обвинениями. Своим решением император стремился успокоить всех участников: наместника, римских граждан, которые были обижены тем, как обошлись с их согражданами, и греков. Это довольно пустяковое происшествие сугубо местного значения показывает, однако, насколько мысль о возможных покушениях и заговорах прямо-таки носилась в воздухе и как настороженно правительство следило за всем, что происходило в провинции, стараясь не упустить информацию такого свойства. В то же время оно бросает яркий свет на судебные решения императора (см.: Premerstein А., von. Op. cit.) и на историю законов об «оскорблении величества» ( crimina maiestatis ); ср.: StrouxJ., Wenger L. Die Augustus-Inschr. auf dem Marktplatz von Kyrene // Abh. Bayr. Ak. 1928. 34, 2. S. 72. Anm. 2; Uxkull W., von. Gnomon. 1930. 6. S. 127, cp. 125.