Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

«Сталину бросились в глаза цифры: «Для НКВД — 50 000 винтовок». Он забросал нас вопросами, кто конкретно дал ему заявку, зачем столько винтовок для НКВД? Мы сказали, что сами удивлены этим, но Берия настаивает. Тотчас же вызвали Берию. Тот попытался дать объяснение на грузинском языке. Сталин с раздражением оборвал его и предложил ответить по-русски: зачем и для чего ему нужно столько винтовок!

— Это нужно для вооружения вновь формируемых дивизий НКВД, — сказал Берия.

— Достаточно будет и половины — 25 тысяч.

Берия стал упрямо настаивать. Сталин дважды пытался урезонить его. Берия ничего не стал слушать.

Тогда раздражённый до предела Сталин сказал нам:

— Зачеркните то, что там значится, и напишите десять тысяч винтовок.

И тут же утвердил ведомость.

Когда мы вышли из кабинета, нас догнал Берия и бросил злобно:

— Погодите, мы вам кишки выпустим!

Мы не придали тогда должного значения его словам, — пишет Н.Д. Яковлев, — считали их своего рода восточной шуткой. Только позже стало нам известно, что этот выродок и предатель обычно приводил свои угрозы в исполнение...

Угрозу Берии «выпустить нам кишки» я вспомнил уже после войны. Жаловался на меня Сталину и Мехлис за то, что я не слишком почтительно обходился с ним. После одной такой жалобы Сталин как-то сказал мне:

— Вас надо судить за неподчинение начальству.

Это или что-то другое сыграло свою роль, но в последние годы жизни Сталина я очутился в тюремной одиночке...».

Как видим, перед нами два совершенно однозначных эпизода, определивших судьбы двух людей. Бесспорно, Берия уготовил маршалу Яковлеву ту же судьбу, что и Вознесенскому. «Сотру в лагерную пыль!» — любимое изречение Берии. Немало моих личных друзей было отправлено в лагеря. Чем-то не понравился Берии и мой заместитель по наркомату Б.М. Рыбак, и его вскоре осудили...

В 1953 году Берия снял с работы начальника Главгаза Ю.И. Боксермана только за то, что то тот накануне был несколько часов на беседе в горкоме партии у Хрущева, которого Берия, как возможного претендента на ещё более высокий пост, ненавидел. Берия направил Боксермана на строительство завода по сжижению газа, оборудование для которого, по его мнению, было «вредительски» закуплено в США при участии Боксермана, и обещал сослать виновных в лагерь, но не успел, так как сам вскоре был арестован.

Рвался ли Берия к высшей власти в стране после смерти Сталина? Думаю, безусловно, рвался. Для этого он пытался смягчить в руководстве страны впечатление о себе как человеке жёстком и деспотичном.

Своё истинное лицо, своё подлинное отношение к Сталину Берия проявил уже на следующий день после смерти Сталина, на похоронах, не стесняясь поносить его пока ещё шепотком. Некоторые склонны утверждать, что это не так, но вот живое свидетельство дочери Сталина Светланы Аллилуевой:

«Дом в Кунцево пережил после смерти отца странные события. На второй день (подчёркнуто мной — Н.Б.) после смерти его хозяина — ещё не было похорон, — по распоряжению Берии созвали всю прислугу и охрану, весь штат обслуживающих дачу и объявили им, что вещи должны быть немедленно вывезены отсюда (неизвестно куда), и все должны покинуть это помещение.

Спорить с Берией было никому невозможно. Совершенно растерянные, ничего не понимающие люди собрали вещи, книги, посуду, мебель, грузили со слезами всё это на грузовики, — всё куда-то увозилось, на какие-то склады... подобных складов у МГБ — КГБ было немало в своё время. Людей, прослуживших здесь по десять-пятнадцать лет не за страх, а за совесть, вышвыривали на улицу. Их разогнали всех, кого куда: многих офицеров из охраны послали в другие города. Двое застрелились в те дни. Люди не понимали ничего, не понимали — в чём их вина? Почему на них так ополчились? Но в пределах сферы МГБ, сотрудниками которого они все состояли по должности (таков был, увы, порядок, одобренный самим отцом), они должны были беспрекословно выполнять любое распоряжение начальства».

Зачем был этот разгром? Явно не нужный ни с какой точки зрения, да ещё на следующий день. Ясно — начиналась посмертная борьба со Сталиным, одним из зачинщиков которой был Берия, конечно же, со своим вчерашним неприятелем Хрущёвым. Это косвенно подтверждает и сын Берии — Серго в своей книге, говоря, что Лаврентий Берия был всё время врагом «системы» (то есть сталинских порядков).

О том же, как неожиданно Берия повёл себя после смерти Сталина, я узнал из статьи Александра Фролова «113 дней из жизни верного ученика и ближайшего соратника, или Неизвестная перестройка», опубликованной в газете «Советская Россия» 11 апреля 1992 года.

Став первым из четырёх заместителей Председателя Совета Министров СССР Маленкова и возглавив одновременно новое, объединённое с органами Госбезопасности Министерство внутренних дел, Берия три с половиной месяца буквально фонтанировал различного рода инициативами.

«Зачем тебе МВД?» — спрашивал Берию Микоян, на что тот отвечал: «Надо восстановить законность, нельзя терпеть такое положение в стране. У нас много арестованных, их надо освободить и зря людей не посылать в лагеря». 24 марта он направляет в Президиум ЦК КПСС записку об амнистии, а уже 27 марта издаётся соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР. Из 2,5 миллиона заключенных было освобождено 1,2 миллиона.

Затем наступил черёд политзаключенных. 4 апреля (эту дату многие люди старшего поколения считают началом «оттепели») в газетах было опубликовано «Сообщение МВД СССР». В нём говорилось, что МВД провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу группы врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей Советского государства. Выдвинутые против них обвинения являются ложными. Работники следственной части бывшего КГБ использовали недопустимые и строжайше запрещённые советскими законами приёмы ведения следствия. Берия обвинил в этом Сталина.

Стремление дискредитировать Сталина, развенчать культ его личности было поставлено в вину Берии рядом членов Президиума ЦК КПСС. Каганович, например, рассказал, как ещё во время похорон, стоя на трибуне Мавзолея, Берия оскорблял Сталина, понося его самыми неприличными словами. И всё это преподносилось под видом того, что нужно жить теперь по-новому. Берия враждебно относился к заявлениям о том, что Сталин — великий продолжатель дела Маркса — Энгельса — Ленина.

Берия явно не собирался ограничиваться «департизацией» одного только МВД. Его планы были значительно шире и нацеливались на перенос центра власти из партийных в государственные органы под предлогом «разграничения функций».