Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

Я высоко оцениваю роль А.А. Громыко в жизни нашего государства, мне импонирует, не боюсь сказать, сталинская выучка его активного волевого руководства, не исключающего тактической гибкости, умения находить выгодные для страны компромиссы.

Он всегда держался скромно, выслушивал собеседника вежливо и терпеливо, не навязывая ни своего мнения, ни своих оценок. Человек дела, человек большой политики и большой жизни, он прочно и объёмно вошёл в политическую и дипломатическую историю XX века, заняв в ней достойное место.

Сорок трудных и противоречивых лет он занимался активной политической и государственной деятельностью, в том числе более 28 лет возглавлял внешнеполитическое ведомство одной из величайших держав мира, а последние три года своей жизни находился на высшем государственном посту страны — Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Но это как бы одна сторона медали. Есть такие основополагающие моменты деятельности Андрея Андреевича, как его участие в самых главных международных конференциях века, которые на десятилетия вперёд определили ход бурной истории мира и до сих пор влияют на него.

В 1939 году А.А. Громыко был назначен советником посольства нашей страны в США, а в 1943 году, в возрасте 34 лет, стал послом Советского Союза в США, совмещая этот пост с обязанностями посла в Республике Куба. Это были очень сложные годы нашего военного партнёрства с Америкой. Но ещё сложнее и труднее стало вести дипломатическое дело после войны, когда США при Трумэне начали почти открыто готовиться к атомной войне против нас.

В 1946-1948 годах Андрей Андреевич возглавляет в ООН постоянное представительство Советского Союза, твёрдо, наступательно отстаивая наши интересы. Молодой, сильный и умный он олицетворял силу и дух нашей державы. Я до сих пор помню его яркие, немногословные речи с трибуны ООН, тонко анализирующие мировую ситуацию, ставящие принципиальные вопросы с позиций борьбы за мир, так нужный нам в те годы.

В 1949-1952 годах он первый заместитель министра иностранных дел, а с 1957 по 1985 годы — министр.

Андрей Андреевич фактически руководил нашей дипломатией более трёх десятилетий, начав ещё при Сталине, а закончив при Горбачеве. Громыко был высокоэрудированной и компетентной личностью, патриотом, преданным до конца интересам Отечества.

Мне, как председателю Планового комитета Совета Экономической Взаимопомощи социалистических стран, приходилось часто встречаться с Андреем Андреевичем по внешнеэкономическим делам. Мы всегда находили с ним нужные, согласованные решения по тем или иным вопросам.

А теперь, возвращаясь к периоду хрущёвской «оттепели», хочу ещё раз подчеркнуть, что в годы «холодной войны», особенно когда противостояние США и СССР достигло высшей критической точки, А.А. Громыко, нужно считать, находился на самой передовой.

Государственное планирование в годы «оттепели» находилось под постоянным вниманием и контролем Хрущёва, который уже был одновременно главой партии как Первый секретарь и главой Совета Министров СССР.

Спустя три месяца после моего назначения на пост Председателя Госплана он вызвал меня и поручил разработать генеральный план реконструкции железнодорожного транспорта СССР.

Нужно было за три пятилетки перейти полностью по всей стране с паровозной тяги на электровозную и тепловозную.

Вопрос был поставлен правильно и своевременно, так как потребности страны в перевозках значительно превышали возможности паровозного транспорта. КПД электровозов и тепловозов был в несколько раз больше, чем у паровозов, что очень повышало эффективность работы железных дорог.

Давая мне поручение, Хрущёв добавил:

— Только об этом ничего не говори Кагановичу. Имей дело с Вещевым. Для подготовки нужных документов даю вам три месяца сроку.

Немедля я встретился с Вещевым в моём госплановском кабинете. Бещев в то время занимал пост министра путей сообщения. Я рассказал ему о разговоре с Хрущёвым относительно реконструкции железнодорожного транспорта.

— Это же замечательно! — загорелся Бещев.

— Ну вот, тогда давай готовь все предложения. И будем действовать.

Вдруг Бещев задал мне вопрос:

— Николай Константинович, а Никита Сергеевич говорил об этом с Кагановичем?

— Он-то как раз и предупредил меня, чтобы я ничего не говорил Кагановичу... И вообще, требовал соблюдать абсолютную секретность.

— Но ведь Каганович как зампред Совмина владеет вопросами транспорта и связи.

Не на шутку встревожился Бещев и взгляд его потускнел.

— Не-ет, тогда я не возьмусь за это дело. Если узнает Каганович, мне несдобровать, убьёт!

— Да ты что, наберись смелости. Ведь нам поручено большое государственное дело, — уговаривал я его.

— Нет, нет, я не буду участвовать в этом, — решительно отказывался он.

— Значит, дрейфишь? Договоримся — ты даёшь мне материалы, все данные по этому вопросу и кого-нибудь из своих подчинённых. А если Каганович и узнает, скажешь, мол, ты здесь ни при чём.

— Нет, уволь меня от этого дела. Сделай так, что я вообще якобы ничего не знаю и что это целиком инициатива Госплана, — испуганно уговаривал он меня.

— Ладно, — согласился я, вспомнив о непомерном самолюбии Кагановича. — Ты только подготовь мне все записки и пришли из своего аппарата надёжного человека.

Я понимал его: у Бещева были веские основания опасаться Кагановича, он ещё внутренне не освободился от власти «железного наркома», заместителем которого был много лет. Знал, что Каганович — ярый противник электровозов и тепловозов. И, конечно, никогда не простит Бещеву участия в деле, против которого он выступает. Как-никак Каганович и ныне оставался в силе: в отсутствие Хрущева, совершающего поездки по стране, Каганович часто вёл заседания Президиума ЦК, и скрыть от него нашу работу было нелегко.

Столь крупная государственная задача требовала от работников Госплана, и прежде всего от машиностроительных отделов, предельного напряжения сил, широты действий и больших знаний. В частности, нужно было определить, где и сколько изготовить электровозов и тепловозов, в какие сроки и в каких количествах. В решении столь масштабной задачи должна быть задействована вся система народного хозяйства — ведь потребуются металл, моторное топливо, новые шпалы, новые конструкции для опор.

А нам на составление технических и экономических обоснований по переходу на новые виды тяги, на поиски соответствующих возможностей машиностроения, на решение кадровых вопросов нетерпеливый Хрущёв дал всего три месяца, да ещё всё это делать требовалось как бы подпольно.

Работа над проектом генерального плана электрификации железных дорог шла день и ночь. Особенно мне помог мой заместитель А.Ф. Зеленовский, ведавший вопросами транспорта. Он мало говорил, но много делал. Помогли нам и специалисты из Министерства путей сообщения, которые были посвящены в суть дела, прежде всего в подборе кадров.