Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

Суворов, рассказывает автор, строго следил за тем, чтобы его чудо-богатыри, павшие в бою, были похоронены с подобающей торжественностью. Конечно, и в эту войну найдется немало примеров, когда прах павших героев с честью и почетом предавали земле. Но так было не везде и не всегда. Сколько тысяч и тысяч наших воинов побоятся в безымянных могилах, как часто находят незахороненные останки погибших в тех местах, где шли бои! Сколько матерей, жен, детей и внуков скорбят, не зная, где можно поклониться праху своих погибших сыновей, мужей, отцов!

Сегодня опубликована статья моего нового заместителя Николая Кружкова «Командир и адъютант». Хочу рассказать, как возникла идея дать в газете статью на эту тему. Во второй книге моей трилогии «Год 1942» я писал о сатирической балладе Алексея Суркова с длинным заголовком «Певец во стане русских воинов, или Краткий отчет об очередной командировке вашего собственного корреспондента». Тогда я привел строки, в которых поэт подвергает остракизму застревающих в больших штабах журналистов, где они «щиплют сводку, как жирного индюка, и, по ветру настроив лютни, в сироп макают перо». Были в балладе строки, посвященные отрицательным типам из числа адъютантов.

Добрался корреспондент на попутной полуторке в армейский штаб:

Как-то вернулся с фронта Сурков. Сидели мы с ним, беседовали. Зашел Кружков, присоединился к нам. Вспомнили сурковскую балладу, заговорили об адъютантах. Я сказал, что чаще всего пишут о плохих, а ведь есть и хорошие. Вспомнили, что Симонов написал впечатляющий рассказ «Третий адъютант». А больше ничего не смогли вспомнить. Кружков тут и вызвался написать об адъютантах. За два года войны он их видел разных. Прекрасный публицист, Николай Николаевич хорошо разработал эту тему. В ней немало соображений, выходящих за пределы военного времени, поэтому я позволю себе остановиться на ней подробнее. Прежде всего поучительны суждения, основывающиеся на исторических примерах. Вот что читатель узнает.

Знаменитый русский военный теоретик генерал Драгомиров писал: «Желательный адъютант должен быть нелицеприятен и не интриган; толков, грамотен, деятелен; должен уметь жить в ладу со штабом; должен все помнить, не надоедать с пустяками; должен знать, что доложить, а о чем и умолчать. Доброе товарищеское согласие в офицерской семье много зависит от адъютанта».

Автор напоминает и высказывание Наполеона о существовании двух видов адъютантов: один — для боя, другой — для гостиных. Этот афоризм. Кружков остроумно комментирует: «Так как наш командир не ощущает особой потребности и необходимости шаркать по паркету гостиных, то естественно, что ему нужен адъютант для боя».

А затем он пишет об адъютантах нашего военного времени. Прежде всего он разбивает бытующее ложное представление о том, что адъютантская работа не заслуживает признания и уважения. Многие думают, что адъютант — это ординарец или вестовой с офицерскими погонами. Бывает, что начальник ценит в нем не знание дела и службы, а мелкое угодничество, лесть. Ничего хорошего нет в том, когда начальник обращается к своему адъютанту примерно таким образом: «Петров, где мой бритвенный прибор?», или «Подай-ка, Петров, мои ночные туфли…»

Это грехи командиров и начальников, свидетельство их невысокого морального уровня. Но есть грехи и самих адъютантов. Нередко, указывает автор, можно встретить у нас в армии этаких чистеньких молодых людей, сидящих в приемных начальников, ничего, в сущности, не делающих, крайне довольных собой, занимающихся разговорами и пересудами. Они снисходительно и свысока разговаривают с людьми, считают, что обладают такими же, что и их начальники, правами. Здесь статья Кружкова перекликается со стихами Суркова.

А затем в сжатом виде в статье предлагается в своем роде кодекс работы и поведения адъютанта:

«Кто такой адъютант? Это первое доверенное лицо начальника. Командир верит каждому слову своего помощника, а адъютант в свою очередь организует работу так, чтобы завоевать это доверие. На какой основе строится доверие командира к своему адъютанту? Прежде всего на отличном знании службы. Адъютант должен разбираться в любой сложной обстановке, быстро схватывать мысли начальника и осуществлять их, ясно и четко составлять боевые документы и быть во всех отношениях правой рукой своего командира. Разумеется, только тот адъютант, который является образованным офицером, может выполнять подобные функции».

В статье убедительно доказывается, что, если какой-либо молодой человек думает преуспеть в адъютантской должности без настоящих знаний, он легко может оказаться в положении порученца, оказывающего мелкие бытовые услуги.

Все эти суждения автора статьи подкреплялись выразительными примерами из фронтовой действительности.

В заключение Кружков кратко и выразительно суммирует высказанные соображения: «Военный опыт, военные знания, личный такт, умение вести себя скромно и достойно с начальниками и подчиненными — вот что ценно для адъютанта. Адъютант разделяет не власть, а труды своего начальника. Начальник — мысль, адъютант — действие, начальник — голова, адъютант — руки».

Статья «Командир и адъютант» затронула проблему, о которой много толковали в армии, но для печати она словно бы не существовала. Поэтому встретили ее с большим интересом. Ее бурно обсуждали офицеры и генералы.

Эту статью я снова вспомнил, оказавшись в действующей армии на фронте. Эта тема была мне близка. Правда, в самой редакции у нас не было адъютантов и ординарцев. Я «приобрел» адъютанта, когда вступил в должность начальника политотдела 38-й армии. И старался в своих взаимоотношениях с назначенным мне адъютантом Михаилом Петровым следовать советам, сформулированным «Красной звездой». Я хотел, чтобы он был моим помощником, а не тенью. Когда мы с ним выезжали в дивизии и дела меня задерживали в одном полку, я его посылал в другой, чтобы узнать, как там живут солдаты и работают политотдельцы, передать порой непростые поручения. Словом, по возможности старался, чтобы он проявлял себя как политработник.