Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

Приведя письма современных рабовладельцев, Толстой заключает: «Мне не хочется писать концовки к этим отрывкам нацистских писем. Всем ясно, и все очень по-человечески страшно. Концовкой должен быть яростный русский штык…»

Читая верстку, я споткнулся о то место статьи, где Толстой написал «целый народ… ввел у себя рабовладельчество».

Алексей Иванович! Целый народ? — засомневался я. — Может, напишем «часть немецкого народа» или — «многие немцы»?

— Нет! — ответил Толстой. — Целый народ виноват в том, что поднял руки перед Гитлером. Может, придет время, и тогда будем делить на целый и не целый.

Оставили, как было в рукописи.

Сегодня в Селецких лагерях под Рязанью началось формирование польской дивизии.

— На каком участке фронта предпочитают поляки развернуть свои силы? — спросил спецкор.

— Главное для нас, — сказали они, — драться с немцами. Нам все равно, где бить врага. Поляки будут его бить там, где он находится. Драться как можно скорее. В первые же дни, когда сформируется дивизия, мы будем просить об отправке ее на фронт.

Ответили они и на вопрос, как будет выглядеть дивизия внешне.

— Она будет польской не только по названию и по своему составу, но и по своей форме. Все ее офицеры — поляки. Команды будут отдаваться на польском языке. Солдаты и офицеры принесут присягу на верность польскому народу. Они оденут форму польской армии 1939 года. Знамя польской дивизии будет двухцветным — белым и красным — национальным знаменем Польши. На знамени будет красоваться орел времен династии польских королей Пястов, когда Польша вела войну против немцев…

Зигмунд Берлинг рассказал также о ходе ее формирования. И в заключение:

— Большим счастьем для нас будет бороться с немцами на территории Польши. Мы надеемся, что это счастье недалеко.

20 мая.Наше наступление на Кубани приостановлено; сил для преодоления усилившегося сопротивления немцев недостаточно. Официально сообщение было лишь о том, что северо-восточнее Новороссийска наши части вели артиллерийскую перестрелку, разбито несколько вражеских дзотов и блиндажей. В репортажах спецкоров с других фронтов — о боях местного значения, возникавших то тут, то там с целью улучшения позиций на плацдарме, об овладении одной-двумя высотами или отражении атак противника, пытающегося провести такого рода операции.

Была у меня в эти дни встреча с Г. К. Жуковым. Естественно, я не стал его спрашивать о планах и намерениях Ставки. Не знал я, да и не мог знать о знаменитой апрельской телеграмме Жукова Верховному Главнокомандующему, определившей наши стратегические задачи в районе Курской дуги: «Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем ему танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».

То, что события назревают именно на Курской дуге, мне уже было более или менее ясно. Все же во время нашего разговора с Жуковым я как бы ненароком спросил его:

— Георгий Константинович! Я направил группу наших корреспондентов в район Курской дуги — на Юго-Западный, Воронежский, Центральный и Брянский фронты. Как считаешь, правильно сделал?

Жуков, разгадав, видно, мой замысел, улыбнулся:

— Не ошибся…

— А что сейчас главное для газеты?

— Все главное, — сказал он и после небольшой паузы добавил: — Главное — боевая готовность в обороне и разведка…

Сегодня получена от наших спецкоров первая корреспонденция «Боевая готовность». Они попали в точку, словно подслушали мой разговор с Жуковым. Побывали в дивизиях, полках и вот что увидели:

«Дорога то поднимается вверх почти отвесно, то падает вниз в глубокую котловину. Вокруг все тихо, только изредка вдали промелькнет фигура путника, одиноко бредущего по тропинке. Но эта тишина и безлюдье — обманчивы. Стоит свернуть вправо или влево, проехать несколько метров, как перед радиатором машины, словно из-под земли, вырастает фигура часового. Прикрытые сеткой зелени, стоят в капонирах тяжелые гаубицы, длинные хоботы пушек увиты ромашками, в земляных каютах, обложенных дерном, недвижно застыли танки. Одна за другой тянутся тщательно замаскированные огневые позиции артиллерии, широко раскинулись невидимые противотанковые районы. Две расположенные параллельно высоты и большая ложбина между ними — это мощный оборонительный узел, готовый низвергнуть во все стороны море огня».

Но это еще не все. Спецкоры пришли в один из гвардейских полков, осмотрели оборонительные сооружения взводов. Они были построены так, чтобы можно было из них отбивать любые вражеские атаки. Здесь есть крепкие укрытия от воздушных бомбардировок — это глубокие блиндажи. Для борьбы с танками гвардейцы поставили минные поля, проложили противотанковые рвы и эскарпы. Если все же танки прорвутся и начнут утюжить окопы, то и здесь им подготовлены сюрпризы. В ответвленных траншеях сидят гранатометчики. И многое другое, что должно не только остановить противника, но главное, как было задумано Жуковым, — измотать противника в нашей обороне, выбить его танки, после чего перейти в наступление. Идеей наступления и пронизана корреспонденция:

«В глубине обороны не прекращается деятельная подготовка ко всем видам боя, в том числе и к наступательному… Гвардейцы готовятся не только к отражению ударов противника, но и к контратакам, наступлению».

Думаю, догадливому читателю нетрудно было понять, к чему это рассказано…

Войсковая разведка! Эта тема не сходит со страниц газеты. Доказывать ее значение в дни подготовки к решающим сражениям нет надобности. В эти дни опубликованы очерк Петра Олендера «Разведывательная засада», смахивающая на военный детектив, статья Ивана Хитрова «О штабной культуре разведчика», касающаяся проблемы, которой уделялось мало внимания. Особо следует отметить выступление одного из руководителей войсковой разведки наших вооруженных сил генерала И. Виноградова «Некоторые вопросы войсковой разведки». Характерна она вот чем. Ведь как обычно бывает? Если выступает в газете кто-либо из руководителей, он считает своей обязанностью вначале сказать о достижениях, а затем перейти к недостаткам. Виноградов избежал этого штампа, который, кстати, процветает и поныне. Он сосредоточился исключительно на недостатках в работе разведки, и не на «некоторых» и «отдельных», а на очень серьезных. Всех не буду перечислять, но об одном вскрытом в статье скажу подробнее.

Наблюдаются случаи, утверждает автор, когда данные разведывательных отделов (имеются в виду штабы армий и фронтов) расходятся с данными о противнике, имеющимися у командиров и начальников оперативных отделов. Разработав план операции, они не желают считаться с уже произошедшими в ходе боя изменениями в группировке немцев и ставят наши части в трудное положение. Разведчики несколько раз пытались доказать начальнику, что необходимо изменить уже составленный план, однако он и слышать об этом не хочет. Он требует добыть сведения, подтверждающие его личные выводы, и каждый раз встречает разведчиков одной и той же фразой: «Опять пугать пришли?»