Жорж Дюби - История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

За год до своей поездки в Лаон Людовик VI отправился во Фландрию, чтобы совершить отмщение Божие — «очистить этот край от греха», как выражался Сугерий, но также и ради своей собственной мести. Он одновременно хотел и продемонстрировать державную мощь в этом беспокойном фьефе королевства. На данном событии я остановлюсь несколько подробнее, ибо оно позволяет выявить структуры.

Все началось с ужасного преступления: государь, граф Фландрии, был умерщвлен в церкви, когда молился и раздавал милостыню. 2 марта 1127 г. в церкви Сен-Донасьен в Брюгге Карл Добрый погиб как мученик. Его прославили как мученика. «Страсти» его более или менее хорошо описаны. Один из таких рассказов представляет для историка исключительный интерес. Автором его является не монах, но клирик, один из служивших графу в его замке, — Галберт. Оказавшись в самом центре драмы, он записывал происходившее, день за днем, «на восковых таблицах», а затем, «в спокойные часы», создал на основе этих записей удивительный репортаж. Восхищают точность его взгляда, та тщательность, с которой он отбирает и датирует свидетельства, оценивает их, и особенно — стремление разобраться в хитросплетениях интриги. Прежде всего документ позволяет выявить профессиональный уровень писцов, которые служили у государей в начале XII века. Отчетливо обнаруживается, что без людей пера государи более не могли обходиться даже в самой северной части Франции, наиболее удаленной от центров античных традиций.

Эти люди помогали управлять сеньориями. Так, сразу же после убийства Карла совершившие его предатели «завладели архивами, относящимися к доходам графа», а новому графу пришлось спешно вызывать нотариуса, «потому что перед ним предстали люди, пасшие стада, и интенданты доменов — для отчета о том, что они ему должны». Письменность стала необходимой и для передачи сообщений. Когда рыцари Осткерке сложили с себя присягу на верность и отказались от врученной им чести, они не поехали к сеньорам, чтобы в их присутствии совершить требуемые обрядом жесты, но направили в Ипр «пергамент с их личными подписями». 20 марта 1127 г. в Брюгге пришли два письма, одно — от короля с приглашением явиться к нему для избрания нового графа, другое — от претендента (подлинность его была оспорена). Направленные к Людовику люди возвратились через десять дней с посланием от короля; кравчий графа Карла показал его горожанам, которые пришли на поле, где, вне стен города, проходили их собрания; горожане удостоверились, что письмо запечатано; им его прочитали; затем началось обсуждение, в центре которого было не какое-то лицо, но текст. Таким образом, происходило медленное изменение механизма действия властных сил, которое благодаря отчету Галберта предстает перед нами с необыкновенной ясностью.

Здесь, во Фландрии, граф является посредником Господа, граф действует от имени Господа. Как и всех наместников Вседержителя, его отличает благородство, крови; графская власть передается по наследству, от отца к сыну, старшему сыну. Иногда порядок нарушался. В 1071 году дядя графа по имени Роберт, прозванный «болотным графом», ибо он жил в низменной Фрисландии, отстранил племянников, заняв их место. Сам Карл стал в 1119 году наследником своего бездетного двоюродного брата. На этот раз наследство передавалось совершенно законным образом — с согласия совета знатных людей, по воле умиравшего, который доверил Карлу «королевство», взяв с него клятву верности. Династия широко распространилась благодаря замужествам дочерей, их бракам с самими знатными людьми. Карл был сыном короля Дании, но воспитывался, как того требовал обычай, в доме брата своей матери, что облегчило наследование: он не был чужаком.

Благородство крови определило достоинства Карла, в особенности то, что Галберт называет «рыцарством». Он был прекрасным защитником отечества, отцом и покровителем храмов Божиих, справедливым по отношению к сильным, щедрым по отношению к бедным. Весьма ярко эти качества проявились в 1124 году, когда страну поразил великий голод. То было небесное предзнаменование, гнев Господа, который намеревался покарать страну за узурпацию, совершенную Робертом Фризом. Как иначе можно было бы объяснить потрясения? Карл Добрый попытался сдержать удорожание продуктов. Он приказал высеивать ранние сорта хлеба, запретил пивоварение и, что особенно важно, открыл свои амбары. Каждый день в Брюгге помощь получала сотня бедняков. А в промежутках между подобными голодн&ми годами добрый князь постоянно содержал в своем доме обездоленных; каждому он давал по денье, когда приходил молиться в церковь вместе с канониками, своими собратьями. Именно так понимался порядок: перераспределение доходов от сеньории в пользу неимущих.

Но главное, порядок понимался как мир. Умиротворение являлось великим делом для этого примерного графа (возможно, он мечтал о более высоком сане, ибо происходил от Карла Великого; Капетинги своим новшеством показали пример, ребенку дали имя Карл; Галберт напоминает, что ему была предложена Империя, а затем престол в Иерусалиме, ибо граф, конечно, являлся крестоносцем и его достоинства укрепились во время святого паломничества). Граф был озабочен, в первую очередь, буйством фламандских воинов. У него не было врагов на границах. Однако каждый год он выводил 200 рыцарей за пределы своего отечества, чтобы дать ему спокойно вздохнуть. Ради развлечения отряд вступал в схватки с другими отрядами. Рассказ нотариуса из Брюгге высвечивает, таким образом, ту роль, которую начинают играть в политической системе в 20-е годы XII века рыцарские турниры. С их помощью оттачивалось военное искусство. Благодаря им находил выход переизбыток агрессивности у рыцарства. Владетели великих княжеств в Северной Франции брали на себя устройство этих очень полезных спортивных встреч. Но общественному порядку угрожала не только рыцарская вспыльчивость. В народной среде имелись люди, владевшие другими видами оружия, — луками со стрелами, которые могли быть опасными. В четвертый год своего «царствования» Карл Добрый запретил торговцам, горожанам носить такое оружие. Так, под слоем рыцарей и над слоем настоящих «бедняков» — крестьян — в этом крае обнаруживаются группы людей, которые благодаря своей военной силе обладают частью принуждающей власти. Эти люди жили в бургах, у ворот замков, помогая оборонять крепости, не оставляя оружия во время опасных торговых экспедиций. В описываемое время такие люди стали представлять угрозу. Они были способны сопротивляться взиманию повинностей, добиваться предварительного установления размера налогов, как это произошло в Лаоне. Граф Фландрии хотел разоружить этих людей. Они должны были отныне защищать свои права не с помощью оружия, не в сражениях, а с помощью слов, обращаясь в суд. Однако, как замечает Галберт, слово также есть оружие, причем более коварное. Ловкачи могут добиться своего обманом. И он задается вопросом: не явилась ли эта мера по наведению порядка одной из причин беспорядка? Может быть, она не была угодна Господу?