Клиффорд Фауст - Великий торговый путь от Петербурга до Пекина [История российско-китайских отношений в XVIII–XIX веках]

В тот или иной момент русской истории право на ввоз из-за рубежа и изготовление изделий из шелкового сырья предоставлялось в качестве великой привилегии особо избранным неофициальным просителям, но исключительного права на изготовление или сбыт данной тонкой ткани за Русским государством никогда не сохранялось. Еще в 1717 году Петр Великий предоставил монополию на переработку коконов в шелк и шелковую парчу в России московскому купцу Ивану Евреинову и его товарищам по общему предприятию. 20 лет спустя, когда пришло время для продления его привилегии, И. Евреинову на основании его же прошения предоставили величайшую торговую льготу, которой не пользовались остальные купцы, занимавшиеся торговлей на границе: ему разрешили отправлять с пекинскими обозами русские товары стоимостью до 10 тысяч рублей. Эти товары предназначались для обмена исключительно на сырье для изготовления шелка, и даже тогда такой обмен происходил под тщательным надзором со стороны директора обоза, отвечавшего за то, чтобы оборот товара, принадлежащего частным лицам, не шел во вред государственной торговле. В своем прошении И. Евреинов сетовал на отсутствие у него возможности полностью загрузить производственные мощности его новой московской шелкопрядильной фабрики по причине отсутствия сырья в виде кокона шелкопряда. Такого сырья, докладывал он властям, просто не появлялось на торгах в Кяхте и Маймачене. Купец Евреинов к тому же просил освободить возимый им в Россию шелк от всех поборов. Но царица Анна отказалась уступать ему свой таможенный доход. После 1737 года в Пекин снарядили только три обоза, и в отсутствие бухгалтерских книг данных предприятий остается загадкой, воспользовался ли И. Евреинов на самом деле предоставленной ему привилегией. Если воспользовался, то по пограничной торговле этого практически незаметно. К тому же И. Евреинов занимался гораздо больше не коммерцией, а товарным производством, предназначенным для поощрения переработки шелкового сырья в России.

В 1753 году, или спустя 16 лет, ситуация в сфере обращения шелка на территории России на первый взгляд выглядела практически той же самой. Тонких шелков, подходящих для переработки, по-прежнему не хватало, если верить результатам тематических заслушиваний в Мануфактур-коллегии, и ценились они неоправданно высоко. Соответственно, по прошению армянского купца из Астрахани Артемия Назаретова ввозимый им (вероятно, из Персии) шелковый кокон для продажи владельцам шелкопрядильных фабрик никакими таможенными пошлинами не облагался. Опять же в 1756 году сенаторы отменили таможенные пошлины на итальянские и персидские шелковые нити, предназначенные для переработки.

Только в 1759 году поставка в Россию шелкового сырья становится исключительной торговой монополией обер-инспектора Никиты Шемякина. Раньше ему принадлежало откупное право на ввоз готового шелка и шелковых изделий из Европы, а теперь он убедил сенаторов предоставить ему тридцатилетнюю монополию на ввоз в страну всех разновидностей шелков и на вывоз за границу всего шелкового сырья, признанного негодным для фабричной переработки. Весь ввоз и вывоз им товаров освобождался от таможенных пошлин. Кроме того, ему разрешался вывоз из России запрещенной сибирской пушнины — шкуры морской выдры, всех пород белки, а также овчины из Малороссии и других областей. Н. Шемякин убедил сенаторов в том, что владельцы мелких шелкопрядильных фабрик, давно существовавших в России, никогда не выполняли своих обещаний. Одной из причин он назвал то, что предпринимателям на таких фабриках приходилось одновременно выступать в роли закупщика сырья, красильщика, ткача и агента по сбыту готового товара, что представляется невозможным ввиду крупных капитальных затрат, которые требуются на все эти функции по отдельности. Складывалась ситуация, когда данные фабрики невозможно было обеспечить регулярными поставками шелкового сырья по разумной цене. Его предложение заключалось в том, как он сам это сформулировал, чтобы избавиться от возникшей «причуды» в данном деле.

Нашему обер-инспектору выпало совсем мало времени, чтобы обогатиться на предоставленных ему особых привилегиях. В 1762 году императрица Екатерина санкционировала возвращение ввоза шелкового товара в сферу частной торговли, открытой для всех желающих, конечно же с внесением обычных высоких таможенных пошлин.

Торговля табаком в России считается одной из самых первых монополий времен правления Петра Великого, сданных на откуп частным лицам. Правом на такой откуп короткое время пользовался российский подданный Богданов, и затем в 1698 году в Лондоне Головин и Лефорт передали ее графу Кармартенширскому сэру Томасу Осборну, с которым царь Петр водил дружбу. Т. Осборну предоставили исключительное право на ввоз табака из стран Нового Света через Архангельск в Сибирь фактически по 6 тысяч бочек в год из расчета по 500 фунтов табака на каждую бочку. После ввоза в Россию первых 3 тысяч бочек табака с него причиталось в пользу казначейства 12 тысяч фунтов стерлингов, а затем он обязывался поставлять российскому двору ежегодно по тысяче листьев самого качественного табака, который только удастся ему приобрести. Нарушение его монополии каралось самым суровым образом с конфискацией имущества провинившегося, одна половина которого отходила государству, а вторая поступала в распоряжение монополиста. Через непродолжительное время произошло восстановление права на откуп табачной торговли со стороны самого Российского государства, а в 1727 году было объявлено о свободной торговле этим товаром.

Монополия на торговлю табаком считалась чрезвычайно доходным занятием. С начала XVII столетия пристрастие к курению табака из Китая стремительно распространилось по всем его соседним странам и проникло в Сибирь. К концу того же столетия его употребление вошло в стойкую привычку среди сибиряков, и пользу от табака видели, как и в Китае, в следующем: считали действенным противоядием в случае укуса змеи, средством борьбы с хандрой, способным отпугивать насекомых, вызывать ступор у рыбы. Сибирские привычки курильщиков ничем не отличались от китайских. Бертольд Лауфер так описывает способ курения среди остяков Обского края: «Сначала они набирают в рот воды и раскуривают трубку, чтобы глотать дым вместе с водой. Свидетель того времени [XVII век] повествует о происходящем следующее: когда они с утра принимаются за свою первую трубку, сразу падают на землю, как будто у них случается приступ эпилепсии, так как дым, который они заглотнули, перехватывает у них дыхание. Отсюда у них выработалась привычка курить только сидя…»