Армин Молер - Консервативная революция в германии 1918-1932

В национал-социализме как в доктрине изначально была заложена противоречивость, которая не была слишком острой в силу того, что членский состав НСДАП от возникновения до исчезновения партии был по своим характеристикам весьма неотчетливым. Бунтующий рабочий из берлинского пригорода Ведцинг и старый боец из балтийского фрайкора могли находиться бок о бок с владельцем крошечного магазина, основной заботой которого была защита от больших универсамов, а также рядом с предпринимателем, ожидающим окончания социальных бурь, что позволило бы ему найти новые рынки сбыта за рубежом. Один грезит тем, чтобы вместе с фашистской Италией начать «крестовый поход против большевизма», другой ожидает братания германских государств, расположенных на берегах Балтийского и Северного морей, при этом бросает искоса презрительный взгляд на «феллахского» юг, а третий надеется, что Советская Россия станет более «русской» и менее «интернациональной», что позволило бы вместе с Германией начать восстание «бедных» против богатеев, владеющих мировыми богатствами. В одной и той же партии оказались и баварские федералисты, и прусские централисты, и фанатичные католики, и убежденные протестанты, равно как и яростные противники любых форм христианства. Даже, казалось бы, единственный, объединяющий их аспект — иступленное неприятие евреев и масонов — иногда дает сбои. Некоторые вовсе не против того, чтобы дать титул «почетного арийца» полезным для движения людям, например, Ялмару Шахту.

НСДАП как формирование было совершенно аморфным с момента возникновения и до весны 1945 года. Казалось, что Гитлер специально не определял четкие границы партии, оставлял их расплывчатыми, дабы противопоставлять друг другу различные группы, тем самым укрепляя собственное положение и привлекая в ряды партии как можно больше людей. Хотя бы по этой причине весьма затруднительно провести границу между некоторыми из группировок НСДАЛ и лагерем «Консервативной революции». В идеологической каше, которой, по сути, являлся национал-социализм, наряду с прочими идеями находилось множество консервативно-революционных вкраплений. Были ли они ошибочными или же это была просто тактическая мимикрия?

Весьма характерно, что многие представители «Консервативной революции» сами не отходили на очевидную идеологическую дистанцию. Нередко их отталкивал от НСДАП просто партийный «стиль». Национал-социалистические методы с их неподлежащей сомнению демагогией могли устрашать; в некоторых случаях идеей могли просто-напросто пожертвовать во имя «реального» успеха (в качестве примера можно привести Южный Тироль). Дистанцию могли держать также по причине личной антипатии к Гитлеру или же к его командному составу в партии. Это отрицание, которое в большей степени апеллирует к инстинктам, нежели к рассудочным началам. Консерватор Густав Штайнбёмер как-то верно подметил, что «перетекание» сил из его лагеря в национал-социализм проходило «в ритме уныния, разочарования, отчаяния и волнения».

До того момента, когда в ноябре 1923 года Гитлер предпринял попытку путча, НСДАП была только одной из многочисленных группировок. Эта партия была всего лишь инициатором вооруженного переворота. Она уже испортила отношения с большинством других участвующих в процессе сил, что привело к символьному развенчанию Гитлера и Людендорфа. На время пребывания Гитлера в тюрьме партия еще пыталась наладить контакты с другими группировками и организовать сотрудничество. Однако всё это заканчивается в декабре 1924 года, когда Гитлер выходит на свободу. Отныне НСДАП идет собственным путем. Это становится отчетливым очень рано, когда партия отказалась делить с кем-либо власть; все её попутчики могут быть лишь подчиненными, но не равноправными партнерами.

На выборах в рейхстаг, прошедших в сентябре 1930 года, НСДАП добивается при минимальном росте партийных рядов настолько выгодного положения, что может в корне изменить отношение к себе. Именно по этим причинам у многих консервативнореволюционных устремлений в отношении НСДАП был личный, почти частный характер (это не касается ценности данных личностных решений). Действительно, не хватает решительного разграничения с точки зрения высших идеалов, что стало бы обязательным для всех. Вместо этого происходит длинная цепь отдельных потрясений, которая тянется от 9 ноября 1923 года до 20 июля 1944 года.

Но всё-таки к концу 20-ых годов для представителей «Консервативной революции» становится очевидным, что внешне успешный национал-социализм фальсифицирует их цели, подобно тому, как их фальсифицирует не менее успешный коммунизм. Исходя из осознания этого факта, в последние годы Веймарской республики всё громче и громче раздаются консервативно-революционные голоса, которые высказываются за создание «Третьего фронта». Дистанцировавшись и от НСДАЛ, и от КПГ, «третья партия» должна была направиться по «третьему пути», дабы превратить Веймарскую республику в принципиально новое государственное образование. В наиболее активных группах лагеря «Консервативной революции» это устремление оформляется в намерении уйти в сторону и от красных, и от коричневых, собравшись под флагами народно-крестьянского восстания — черными стягами «Черного фронта» 17 17 Под «Черным фронтом» обычно подразумевается движение Отто Штрассера. В данном случае трактуется как широкий союз от Эрнста Никита через Бухрукера до «Вервольфов» («Боевых волков»). . Под «знаменами немецкой земли и нужды, немецкой ночи и немецкой готовности».

Один из самых активных поборников идеи «Третьего фронта» Ганс Церер (с октября 1931 года по 1933 год издатель журнала «Действие») написал осенью 1931 года в его программной статье «Правое или левое?»: «Оппозиция в отношении либерализма в Германии находится на следующем участке пути. Её правое крыло, у которого изначально было больше преимуществ в плане использования национальной идеи и

социальных тенденций, к настоящему моменту почти полностью утратило это преимущество из-за отказа от социализма. Сегодня за дело взялось её (оппозиции) левое крыло, которое стремительно наверстывает упущенное, резко ворвавшись в правый лагерь, где стремится определять национальные тенденции. Внутри оппозиции эти два фланга всё ещё противостоят друг другу, борются друг с другом, исходя из национальных, и с социальных позиций. Каждый из этих флангов выдвигает претензии на то, чтобы контролировать противоположный, но при этом ни один из них не имеет на это право. Национал-социалисты ещё не обращаются к коммунистам ни как социалисты, ни как националисты. Ожесточенная борьба, которая идет между этими двумя движениями, ежедневно пополняя списки убитых и раненных, ставит под угрозу оба лагеря, поскольку массы постепенно разочаровываются в них обоих, пока те рискуют взаимно уничтожить друг друга».