Алексей Фомин - Война с продолжением

Итак, Пуанкаре оказался еще большим туркофилом, чем Бриан. В Анкарском договоре его не устраивала форма, а не суть. Его тактика заключалась в том, чтобы затянуть время и отсрочить выработку новых предложений по турецкому вопросу (новым поводом вскоре стал очередной правительственный кризис в Италии). Всего за год Франция и Англия поменялись местами. В начале 1921 года Англия (и в особенности Ллойд Джордж) при внешней готовности к переговорам заранее рассчитывала на их затяжку и провал, теперь же такую позицию заняла Франция. Причина в том, что если в 1921 году была надежда на победу греков, то теперь время работало на турок, которых французы неофициально подталкивали к началу наступления [960] Sonyel S.R. Op. cit. Р. 171. . Очевидно, выгоды от вероятной турецкой победы Пуанкаре ценил выше, чем предлагавшийся англичанами гарантийный пакт. По крайней мере он не собирался жертвовать французской позицией в турецком вопросе ради заключения пакта, хотя Керзон считал, что пакт является вопросом выживания для французского кабинета (об этом он откровенно писал Гардингу) [961] Goold J.D. Lord Hardinge as Ambassador to France, and the Anglo-French Dilemma over Germany and the Near East, 1920–1922. // The Historical Journal, No. 21, Dec. 4, 1978. P. 923–924. . Это не означало, что Турция для Пуанкаре значила больше, чем Германия. Как уроженец Лотарингии он был яростным германофобом и даже заслужил прозвище «Пуанкаре-война». Он был не прочь использовать ситуацию на Востоке для решения европейских проблем, но только на выгодных для Франции условиях. Французская позиция была еще раз подробно изложена в официальной ноте Сент-Олера Керзону. Французский посол откровенно писал, что если британские предложения «принимают во внимание» позицию Греции, то французские должны учитывать требования турецкой стороны. Предложенный им план предполагал широкие уступки туркам по всем статьям договора, за исключением финансовых и экономических. В частности, французы резко возражали против выделения любых особых административных единиц для армян (в Киликии) и греков (в Смирне), что предусматривалось британскими проектами [962] NA, Cab. 24/132. French Embassy to Curzon (translation). 27/01/1922. P. 324–341. .

В Англии ход переговоров с Францией вызывал живейший интерес. 8 февраля в английском парламенте обсуждение традиционной речи короля превратилось в широкую дискуссию по вопросам внешней политики. На первом плане стоял предполагаемый англо-французский гарантийный пакт. В одних выступлениях (Г. Барнс) звучала мысль о возможности нового раскола Европы в случае заключения пакта и ненадежности Франции как партнера: «Наш опыт французской политики в прошлом и наш опыт, связанный с Анкарским договором и ближневосточной проблемой, не таков, чтобы заключать пакты с Францией или с любой другой страной» [963] Great Britain. Parliament. Parliamentary Debates. House of Commons. Ser. 5. Vol. 150. L., 1922. Col. 175–176. . Другие парламентарии (например, генерал Таунсхенд, побывавший в турецком плену и известный как наиболее последовательный английский туркофил) говорили о необходимости тесного союза с Францией на Ближнем Востоке и в Европе [964] Ibid. Col. 185, 186. . Но во всех, даже противоположных по смыслу, выступлениях одинаково признавалась тесная связь Германского и Восточного вопросов. Выступавший от имени правительства О. Чемберлен лишь подчеркнул важность дружественных отношений с Францией «с договором или без него» [965] Ibid. Col. 198. .

Сохранявшиеся расхождения во взглядах двух правительств на турецкую проблему еще раз проявились во время поездки в Европу министра иностранных дел анкарского правительства Юсуф Кемаль-бея. Он отправился в это путешествие по личному приглашению Франклен-Буйона. По словам самого министра, цель поездки заключалась в «основательной разведке Запада, возможности нащупать пути заключения мира с Грецией, получения Константинополя и Проливов, выяснения позиций Франции, Италии и, главное, Англии» [966] ТРНГ — РГАСПИ. № 79. Аралов — Чичерину. 1/03/1922. C. 161–162. . И в Лондоне, и в Париже Юсуф Кемаль-бей главным условием перемирия выставлял предварительную эвакуацию Анатолии греческими войсками, а единственно возможными условиями окончательного примирения называл Национальный обет [967] Кемаль Мустафа. Указ. соч. Т. 4. С. 64–66. . После встреч с Франклен-Буйоном в Марселе и с Пуанкаре в Париже Юсуф Кемаль-бей утвердился во мнении, что Франция намерена поддерживать все устремления националистов. Он смог собственными глазами увидеть партию военного снаряжения, предназначенную для отправки туркам в Анатолию [968] Sonyel S.R. Op. cit. Р. 139–140. . Однако Керзон не соглашался с турецкими предложениями и выдвигал свои условия: защита национальных меньшинств, нейтрализация Проливов, признание довоенных долгов [969] DBFP, Ser. 1, Vol. 17. №№ 554, 557. Interviews Curzon — Izzet Pasha. 16, 19/03/1922. Р. 654–656; Ibid. № 555, 557. Interviews Curzon — Yussuf Kemal Bey. 16, 18/01/1922. Р. 654–666. .

Долгая затяжка решения Восточного вопроса вызывала в Великобритании сильное беспокойство. Керзон, пытавшийся проводить политику нейтралитета и арбитража, сталкивался с противодействием не только со стороны континентальных союзников, но и со стороны своих коллег. В Англии к этому времени уже четко оформились «протурецкая» и «прогреческая» группировки, каждая из которых имела основания для недовольства политикой Керзона. Ллойд Джордж сохранял свои филэллинские симпатии, хотя и несколько устранился от прямого вмешательства в восточные дела. «Протурецкая» группировка была в основном связана с Военным министерством и с англо-индийскими кругами. «Турецкая дилемма» приобрела особенно драматичный характер в связи с плачевным положением греческой армии и истощением собственных ресурсов Греции, которая отчаянно добивалась английского займа [970] См об этом: DBFP, Ser. 1, Vol. 17. № 529. Curzon to Lindley. 17/02/1922. Р. 621–622; Ibid. № 539. Lindley to Curzon. 21/02/1922. Р. 635–637; Ibid. № 549. Curzon to Gounaris. 6/03/1922. Р. 646–649. , а также в связи с обострением индийского вопроса.

Эта ситуация нашла отражение в прессе и публицистике. Журнал Economist в статье, сочувственной к грекам, писал, что в случае победы Кемаля, который получал помощь от Франции, «Греция, которая служила орудием против турецких националистов, будет принесена державами в жертву необходимости умиротворения их мусульманских подданных путем подпирания ( bolstering up ) дряхлой турецкой империи» [971] The Economist, Vol. 94, March 4, 1922. P. 449. . В то же время имам крупнейшей лондонской мечети Хваджа Камаль Уд-Дин писал в своей злободневной брошюре: «Само распределение турецких территорий сделало очевидным религиозный характер, который придавался борьбе. Христианские меньшинства под турецкой властью стали только предлогом для раздела и внешней интервенции… Греко-турецкая война только подтвердила это мнение. В то время, как индийский мусульманин посылает помощь анкарскому правительству, он видит, как британское правительство облегчает оказание такой помощи его врагам — грекам» [972] Автор имел в виду переговоры о греческом займе. См.: Khwaja Kamal Ud-Din. India in the Balance. British Rule and the Caliphate. L., 1922. P. 48–50. .