Дмитрий Пучков - Бородино: Стоять и умирать!

Выдвигавшиеся силы русской резервной артиллерии Кутузов вынужден был разворачивать у деревни Семёновская, что хорошо видно по их дислокации, когда после первых французских атак на флешах и в боевых порядках развёрнутых на них войск находилось 52 орудия, а за Семёновским оврагом — 110 орудий. Это выводило основную часть орудий из зоны обстрела «Гранд-батареи», но позволяло использовать, только когда французы вплотную приближались к флешам или врывались на них. В такие моменты русская артиллерия получала возможность действовать более эффективно, чем французская. Тут сказывалось как большое могущество русских орудий, их высокая скорострельность и удачное для контратак размещение, так и устройство флешей. Как отмечал в своих записках французский капитан Жиро де л’Эн, «эти редуты были простые реданы… в форме шеврона, не закрытые у входа, так что вторые позиции неприятеля оружейными и картечными залпами выметали находившихся внутри их. Удержаться в них было несравненно труднее, чем завладеть ими». По словам Ф. Н. Глинки, артиллерия в Бородинском сражении жила своей собственной жизнью. Над головами сражавшихся у флешей с визгом пролетали ядра, картечь, гранаты, «поражая насквозь сжатые строи» атакующих. Батареи у деревни Семёновской вели прицельный огонь по неприятельским орудиям, выдвинувшимся к реданам. Русская артиллерия, по образному выражению участника битвы, «менялась смертью» с батареями Сорбье и д’Антуара.

Действия на крайнем правом фланге французской армии, у Старой Смоленской дороги и деревни Утица, отделённом от основного места действий перелеском и кустарниками, были вялыми и неуверенными. «На оконечность нашего левого крыла двинулся Понятовский, рано поутру, по старой Смоленской дороге, вытеснил наших стрелков из Утицы, занял деревню и атаковал 1-ю гренадерскую дивизию. Нападение было отбито. Неприятель возобновил атаку и заставил Тучкова отступить к высотам за Утицей. Понятовский последовал за ним, атаковал высоту и овладел ею. Здесь кончились успехи неприятеля. Уже заблаговременно, при первом нападении Понятовского, просил Тучков о подкреплении, потому что у него оставалась только одна дивизия, а другая, Коновницына, была отправлена на помощь второй армии к Семёновскому. Князь Кутузов отрядил к Тучкову 17-ю дивизию, Олсуфьева, из корпуса Багговута, только что переведённого с левого крыла в центр армии. Когда 17-я дивизия пришла к месту своего назначения, Тучков решился прогнать неприятеля с кургана. Граф Строганов, с четырьмя гренадерскими полками, с одной стороны, Олсуфьев, с Вильманстрандским и Белозерским, с другой, и сам Тучков, с Павловским гренадерским, ударили в штыки. Уступленная высота взята, но Тучков заплатил за успех жизнью. Простреленный насквозь пулей, от чего через три недели умер, сдал он начальство Багговуту. Понятовский отступил и несколько часов ограничивался одной канонадой, опасаясь быть завлечённым в засаду и не имея сообщений с главной армией».

В итоге действия Понятовского и противостоящих ему русских войск никак на ходе сражения не сказались. Что, в общем-то, неудивительно, учитывая малочисленность войск на этом участке и сложность действий на пересечённой лесистой местности. Силы Понятовского были порядка 10 тыс. человек при слабой артиллерии. Противостояли им корпус Тучкова и ополчение. Боевая ценность ополчения была крайне низка, и его в бою серьёзно учитывать не стоило. По численности корпус Тучкова был равен корпусу Понятовского. Но после отзыва на флеши дивизии Коновницына Понятовский получил примерно двойное превосходство в силах, а в артиллерии даже тройное. Этим и был обеспечен первоначальный успех французов. Но с прибытием 17-й дивизии из корпуса Багговута превосходство перешло к русским. Воспользовавшись этим, Тучков провёл контратаку и выбил противника с высоты. Сам Тучков был смертельно ранен во время контратаки.

Наполеон был уверен, что русский фронт достигает Старой Смоленской дороги, так что от действий Понятовского успех ожидался разве что случайный; основной задачей польского корпуса было обеспечить с фланга группировку, атакующую флеши. При этом задачу Понятовский выполнил запоздало, так как дивизия Коновницына, бывшая в корпусе Тучкова, успела принять участие в отбитии флешей у французов. Русские также не смогли развить успех своего контрудара в силу сложности местности и малочисленности сил. Для удара во фланг французской группировки у флешей утицкий отряд был явно слаб, а для беспокоящих действий в обход фланга французов было слишком мало конницы, только казаки Карпова.

В целом действия вдоль Старой Смоленской дороги носили локальный характер и практически не могли сказаться на ходе сражения решающим образом. Причиной тому были изолированность этого направления от остального поля боя и невозможность развёртывания там больших сил. Но создать угрозу флангу главных сил сторон там можно было, что вынуждало обе стороны предпринимать на этом направлении активные действия и даже усиливать имевшиеся в районе Утицы группировки.

На левом фланге армии Наполеона почти одновременно с активизацией корпуса Понятовского начал атаку на Курганную батарею корпус итальянского вице-короля Евгения Богарне.

«При начале боя на нашем левом крыле, вице-король стоял, как ему было предписано, в наблюдательном положении близ Бородина, но, завидя, что Даву, Ней и Жюно подаются вперед, счел минуту сию благоприятной для наступательных, повеленных ему действий, имевших целью прорвать наш центр. Он поручил защиту Бородина дивизии Дельзона, послал кавалерийскую дивизию Орнано на правый берег Войны, для наблюдения за правым крылом русской армии, а с остальными тремя дивизиями своего корпуса и кавалерией Груши стал переходить через Колочу, направляясь против Курганной батареи, защищаемой Раевским. Её прикрывали четыре пехотных полка 26-й дивизии, Паскевича; впереди два полка 12-й дивизии, находившейся… под начальством Васильчикова, занимали кустарник; три егерских полка стояли в резерве. Раевский расположил войска таким образом, что при появлении неприятеля к кургану мог взять французские колонны с обоих флангов. К распоряжениям Раевского Паскевич присовокупил приказание Начальнику артиллерии при приближении неприятеля отослать назад лошадей и зарядные ящики. На левом фланге Раевского стоял 3-й кавалерийский корпус под командой барона Крейца.

Когда войска вице-короля стали подходить, с ними завязалась в кустарниках перестрелка. Оттеснив наших стрелков, Французы двинулись на батарею; 18 орудий её и стоявшие по сторонам артиллерийские роты поражали их сильным огнём. Неприятель не колебался. Выстрелы по нём ежеминутно становились чаще, заряды истощались, наконец дым закрыл неприятеля так, что нельзя было видеть ни успехов, ни расстройства его, и “вдруг головы французских колонн, без выстрела, перелезли чрез бруствер”. Неприятель не мог употребить захваченных им 18 орудий, потому что при них не было зарядов, но, по обеим сторонам взятой ими батареи, французы стали подвозить орудия для поражения отступавших войск Раевского. Ещё несколько минут промедления, и неприятель успел бы утвердиться в средине нашей боевой черты. Задние колонны его спешили, удваивали шаг, но не могли прийти в настоящую пору. Ермолов и граф Кутайсов, незадолго перед тем посланные Князем Кутузовым с разными поручениями на левый фланг, поравнялись с батареей, когда она только что перешла во власть французов. “Высота, — говорит Ермолов, — повелевающая всем пространством, на котором устроены были обе армии, и 18 орудий, доставшихся неприятелю, были слишком важным обстоятельством, чтобы не испытать возвращения сделанной потери. Я предпринял это. Нужна была дерзость и мое счастье, и я успел. Взяв один только батальон Уфимского пехотного полка, я остановил бегущих и толпой, в образе колонны, повёл их на курган и ударил в штыки”. В то самое время Паскевич пошёл на штыки в левый фланг неприятеля, находившегося за редутом, а Васильчиков в правый. “Во мгновение ока, — пишет Раевский, — опрокинули они неприятельские колонны и гнали их до кустарников, столь сильно, что едва ли кто из французов спасся”. Между тем, пока Паскевич и Васильчиков атаковали и кололи неприятеля по сторонам батареи, Ермолов устилал вершину кургана вражескими трупами.