Илья Зайцев - Астраханское ханство

В эпическом сочинении «Хан-наме» (рукопись конца 50-х — начала 60-х годов XVII в., созданная при Джаниде Абд ал-Азизе), как мне представляется, содержится смутное воспоминание о древнем Хаджи-Тархане. Чингиз-хан отправляется в поход на Казань. В то время там правит падишах по имени Бидак [6] Имя необычное. Можно было бы допустить искажение بيداق راق (ср., например, написание имени Барак в дастане об Урус-хане "Сборника летописей" Кадыр-Али-бека [Усманов 1972: 75], имея в виду, что Казань, как предполагал В. В. Вельяминов-Зернов, считалась ногаями "Бараковым царевым юртом" [Вельяминов-Зернов 1864: 123–124]). Однако в письме Кошум-мирзы великому князю Ивану Васильевичу (1538 г.), публикация которого была использована В. В. Вельяминовым-Зерновым, данный пассаж читается не "на Казанском юрте", а "на казацком юрте" [Исин 1988а: 163; Посольские книги 1995: 209]. Таким образом, личность Бидака остается невыясненной. (بيداق) из потомства хана Бейгу. Казань тогда только-только появилась, и там никто еще не знал о деяниях Чингиза. Однако Бидак, осознав его мощь и величие, покорился ему, и Чингиз занял престол Казани. Поручив Казань Бидаку, Чингиз-хан направился оттуда в степь под названием Сетаре (ستاره), откуда, покорив племена двух стран (краев), двинулся к Улук-Тагу (Великой Горе; اولرق تاغ) [Gokyay 1968: 310, 320–321]. Слово сетаре по-персидски — «звезда», но, как кажется, здесь имеет место переосмысление непонятного тюркскому (или персидскому) уху русского названия Астрахань и его приспособление к нормам родного (или культурно близкого) языка, тем более что написание топонимов довольно близко. Вероятно, исходно в «Хан-наме» Чингиз-хан отправлялся из Казани в Астрахань (окрестности которой действительно представляют собой степь, а временами даже пустыню) [7] Можно, с известной долей допущения, предположить описку: شهر استارهان превратилось в..سهل ستار .

Согласно традиционной точке зрения Астрахань возникла в ХIII в. [Волга 1899: 44] [8] Хотя иногда возведение города относили и к началу XIV столетия [Астрахань 1882: 1]. . По мнению М. Г. Сафаргалиева, это произошло в 50-х годах ХIII в., «когда правившая верхушка Золотой Орды приняла новую религию — ислам и мусульманское духовенство стало получать от ханов различные привилегии» [Сафаргалиев 1952: 29]. К. Н. Васильков, не приводя доказательств, называет даже точную дату — 1253 г., а основателем города считает Сартака, сына Бату. Город тогда якобы назывался «Аши-Тархан», что, по мнению автора, по-тюркски означает «город большой, каменный» (sic!) [Васильков 1992]. Эту дату считает правомерной и Р. Джуманов [Джуманов 1993], а С. Низаметдинова приводит даже более раннюю дату — 1250 г. [Низаметдинова 1992: № 13]. Г. Газиз относил возникновение города ко времени правления хана Узбека (1312–1340) и считал, что произошло это «почти на месте», где до этого был город Атиль [Газиз 1994: 57, 74]. Е. В. Шнайдштейн, а также Л. Ш. Арсланов и В. М. Викторин в качестве времени основания города называют конец ХIII в. [Шнайд-штейн 1996: 141; Арсланов, Викторин 1995: 336]. По мнению В. Л. Егорова, время возникновения города точно определить не удается, «можно лишь с уверенностью сказать, что в ХIII в. он уже существовал» [Егоров 1985: 119]. Согласно точке зрения Р. Гузейрова, Хаджи-Тархан возник во второй половине ХIII в. [Гузейров 2000: 24].

Дореволюционные историки часто утверждали, что Астрахань была основана хазарами. Например, авторы труда «Волга от Твери до Астрахани» считали, что древний «Атель» в XIV в. был восстановлен под названием Аджа-Тархан [Волга 1862: 376; ср. Кучин 1865: 270]. Е. П. Карнович писал, что в хазарский период этот город назывался «Атель или Балангиар, а также Сумеркент» [Карнович 1896: 1] (см. также [Рамзи 1908: 2] [9] М. М. Рамзи, который вообще часто использовал данные Н. М. Карамзина, здесь, вероятно, следовал именно ему. О названии Сумеркент и его "связи" с Астраханью см. [Pelliot 1949: 163]. ). Атель-Итиль отождествляли и с Шареным Бугром. П. П. Нейдгардт передавал предание, согласно которому город располагался на обоих берегах Волги. Дворец хана помещался на острове и был сложен из кирпича. Прочие дома представляли собой мазанки или юрты. Город этот был весьма обширен: одних мечетей в нем было около 30 [Нейдгардт 1862: 115]. Предположение о тождественности Астрахани и Ателя или Балангиара принадлежит Н. М. Карамзину. «В старых Грузинских Историях Астрахань именуется Хозарем, как пишет Грузинский Царевич Сакар Вахтангович в ответах на вопросы Г. Татищева, бывшего Астраханским Губернатором. Сии ответы, писанные в 1743 году, найдены мною в бумажниках Г.Миллера, хранящихся в Архиве Иностран. Коллегии, № 316», — свидетельствовал Н. М. Карамзин [Карамзин 1993: 254, примеч. 106].

«Астрахань, — пишут П. В. Жило и А. Н. Косарев, — название татарское, оно появилось в ХIII в. с поселением монголов в низовьях Волги». Позже город стал называться Итиль, он же потом — Беленжер. «С принятием монгольскими ханами ислама Итиль был переименован в Хаз-Торохань, Хаджи-Тархан». Первое литературное упоминание об Астрахани встречается, по их мнению, «в документах арабского историка и географа Ибн Фадлана (XIV в. (sic!))» [Жило, Косарев 1966: 120]. Вряд ли эти утверждения следует принимать всерьез. Отождествление городища на Шареном Бугре с хазарским Итилем было справедливо поставлено под сомнение еще П. С. Рыковым [Рыков 1936: 108].

Два предположения о происхождении названия города (одно из них, Ф. И. Страленберга, якобы от славянского страханъ — «прорезь», а второе — от «скифского ас, воевода, и тархан») были справедливо отвергнуты еще В. Н. Татищевым в первой половине ХVIII в. В. Н. Татищев предложил, в свою очередь, этимологию — по названию народа астурканиу упоминаемого в географической сводке Клавдия Птолемея (Пв.) у р. Кубань [Татищев 1979: 172; О происхождении 1813: 13]. Интересно, что автором заметки «О происхождении имени Астрахани» собственно татарские версии происхождения названия не рассматривались: «они не заслуживают никакого внимания, потому что, кроме бытия своего, ничего не имеют в доказательство» [О происхождении 1813: 13].

«Город этот, — писал о Хаджи-Тархане арабский путешественник первой половины XIV в. Ибн Баттута (1304–1368/69), — получил название свое от тюркского хаджи, одного из благочестивцев, поселившегося в этом месте. Султан отдал ему это место беспошлинно (т. е. в тархан. — И.З.), и оно стало деревней, потом оно увеличилось и сделалось городом» [Тизенгаузен 1884: 301; Battuta 1962: 496–497]. По мнению С. М. Шапшала, в своем рассказе о происхождении названия города Ибн Баттута «именно хотел подчеркнуть, что весь город Астрахань являлся в данном случае тарханом» [10] О слове тархан см. [Габескирия 1986: 33–34]. [Шапшал 1953: 306–307]. Согласно хронологии его путешествия, Ибн Баттута прибыл в ставку хана Узбека возле Маджар в окрестностях современного Пятигорска 6 мая 1334 г. Хотя Ибн Баттута почти бесспорно не бывал в некоторых описываемых им местностях (например, в Булгаре), его «астраханский» рассказ заслуживает доверия и внимания. Из Хаджи-Тархана он выехал вместе с лагерем хана 14 июня 1334 г. Вскоре он отправился в Константинополь. Его пребывание там длилось месяц и 6 дней — до 22–23 сентября 1334 г. Путь из Константинополя до Хаджи-Тархана занимал около 50 дней, таким образом, путешественник вернулся в Хаджи-Тархан 11–13 ноября того же года [Hrbek 1962: 469–482].