Бэзил Лиддел Гарт - По другую сторону холма

История о том, как Мантойфель привлек внимание Гитлера, также весьма любопытна. В августе 1943 года Мантойфель принял командование 7-й танковой дивизией, которой в 1940 году командовал Роммель. Входила она в группу армий Манштейна. В ту осень русские перешли Днепр и взяли Киев, откуда быстро достигли польской границы. У Манштейна не было резервов, чтобы справиться с этой проблемой, поэтому он поручил Мантойфелю собрать все, что сможет найти, и нанести импровизированный контрудар. Мантойфель прорвался наступавшим русским в тыл, стремительной ночной атакой выбил их из Житомира, а затем проследовал на север и снова взял Коростень. Разбив свои не слишком мощные силы на некоторое количество маленьких мобильных подразделений, он сумел создать впечатление большой армии. Неожиданный отпор вынудил русских остановиться.

Впоследствии Мантойфель усовершенствовал свой метод проникающих рейдов, которые врезались между колоннами русских и наносили удар с тыла. «Сложность состояла в том, что, как оказалось, русские не слишком зависели от нормальной системы снабжения. Во время этих „внутренних“ рейдов я ни разу не встречал колонны со снабжением, зато нередко обнаруживал следующие заударными частями штабы и центры связи. Проникающие рейды доказали свою высокую эффективность в деле создания неразберихи и паники в стане противника. Конечно, для операций такого рода нужно, чтобы танковая дивизия везла с собой все необходимое, дабы не зависеть от коммуникаций и снабжения». (Очевидно, что Мантойфель успешно применил на практике методы, впервые продемонстрированные генералом (позже бригадным генералом) Хобартом и 1-й танковой бригадой на Солсберийской равнине в 1934–1935 годах. Тогда Хобарту так и не удалось убедить британский генеральный штаб в том, что такая форма стратегии имеет практическое значение).

Гитлер был восхищен новаторством молодого генерала и пожелал узнать о нем и его методах побольше, поэтому Мантойфель и командир его танкового полка полковник Шульц получили приглашение провести Рождество в ставке в Восточной Пруссии, близ Ангебурга. Поздравив Мантойфеля, Гитлер сказал: «В качестве рождественского подарка я дам вам пятьдесят танков».

В начале 1944 года под командование Мантойфеля передали элитную дивизию «Великая Германия», с которой он направлялся на различные участки фронта, чтобы остановить прорыв или вызволить немецкие части из окружения. В сентябре, после того как сумел пробить дорогу для немецких войск, окруженных на Балтийском побережье в районе Риги, Мантойфель получил большое повышение и стал командиром 5-й танковой армии на Западе.

В 1944 году Мантойфель встречался с Гитлером чаще, чем другие командиры. Фюрер приглашал его в ставку, чтобы обсудить срочные поручения или проконсультироваться по проблемам ведения танковой войны. В результате Мантойфель смог в какой-то степени разглядеть человека под личиной, которая пугала или завораживала старых генералов.

«Гитлер был личностью магнетической и, несомненно, обладал даром внушения. Это ощущали все посетители, приходившие изложить свои взгляды по какому-либо делу. Они всегда начинали бойко отстаивать свои убеждения, но постепенно сдавались, а под конец соглашались со всем, что противоречило их собственным взглядам. Что касается меня, то к концу войны я хорошо узнал Гитлера и умел разговаривать с ним, не давая отвлекаться от темы и не забывая о своих доводах. В отличие от многих я не боялся Гитлера. После успешной атаки на Житомир, привлекшей его внимание, и особенно после того рождественского вечера, он часто приглашал меня в ставку для консультаций.

Гитлер читал много военной литературы и увлекался лекциями по военному делу. Он лично участвовал в предыдущей войне, причем в качестве простого солдата, и потому хорошо знал вопросы „нижнего уровня“ — характеристики различных видов оружия, влияние погоды и местности, менталитет и боевой дух войск. В последнем вопросе он был особенным экспертом. Обсуждая подобные проблемы, мы всегда приходили к соглашению. Но с другой стороны, он не имел ни малейшего представления о высших стратегических и практических комбинациях. Он быстро улавливал, как передвигается и сражается одна дивизия, но не понимал, как действует армия».

Далее Мантойфель перешел к рассказу о том, как развивалась система обороны «еж» и как Гитлер зашел слишком далеко, настаивая на ней. «Когда наши части под давлением русских были вынуждены отступить, их как магнитом тянуло к подготовленным в тылу районам обороны. Считалось вполне естественным закрепиться там и оказывать упорное сопротивление. Гитлер быстро понял значение и пользу таких укрепленных районов. Однако он не предоставлял боевым командирам разумную свободу выбора, не разрешал им менять диспозицию, а также отказывал в праве на отступление в случае необходимости. Фюрер настаивал на том, чтобы всякий раз рассматривать каждый случай лично. Поэтому слишком часто, прежде чем он успевал принять решение, русские прорывали участки обороны, удержать которые было непосильной задачей.

Гитлер обладал стратегическим и тактическим чутьем, особенно когда речь шла о внезапных нападениях, но ему не хватало технических знаний для грамотного воплощения своих идей. Кроме того, он чрезмерно увлекался различными цифрами. Обсуждая ту или иную проблему, он часто прерывал разговор, звонил руководителю нужного департамента и спрашивал: „Сколько у вас имеется того-то и того-то?“ Затем поворачивался к человеку, который пытался что-то ему доказать, называл цифры и заявлял: „Вот так“, — как будто это окончательно решало проблему. Он всегда был готов принять цифры, указанные на бумаге, не интересуясь, насколько они соответствуют действительности. Так происходило всегда, о чем бы ни шла речь — о танках, самолетах, винтовках, лопатах.

Как правило, он звонил Шпееру или Буле, которые занимались промышленностью. Буле всегда держал при себе небольшую тетрадку, в которую заносил всевозможные цифры — мало ли что могло понадобиться фюреру. Но даже если указанное в его тетрадке количество определенного товара действительно было произведено, чаще всего этот товар находился на заводских складах, а не в войсках. Подобным образом Геринг заявил, что предоставит десять дивизий люфтваффе для наземных операций на русском фронте, совершенно позабыв, что их офицеры получали летную подготовку и, чтобы стать пехотинцами, им следовало учиться заново».

Я сказал Мантойфелю, что после бесед с немецкими военачальниками у меня создалось следующее впечатление: с одной стороны, Гитлер обладал врожденным чутьем к оригинальной стратегии и тактике, а с другой — высший генералитет Германии был чрезвычайно компетентен, но не проявлял особой оригинальности. Судя по тому, что говорили многие генералы, их настолько раздражало, что Гитлер не понимает очевидные для них технические вопросы, что они даже и не пытались доказывать ценность своих идей. А он, в свою очередь, приходил в ярость от их традиционного мышления и нежелания воспринимать новые идеи. Так возникла ситуация, похожая на перетягивание каната, которое продолжалось на протяжении всей войны, хотя изначальные посылки были благоприятными. Мантойфель сказал, что полностью разделяет это мнение. «Я сам сказал Гитлеру нечто подобное, когда в 1943 году он пригласил меня на Рождество. Тогда мы долго беседовали о различии взглядов представителей танковой школы и тех, кто был воспитан на других, более старых видах оружия. Самые старые генералы просто не могли понять логику действия войск в новых условиях».